Феечка. Еще один разговор о любви (СИ)

Он задумался, все так же прижимая меня к себе. Наконец, он принял решение:

— Я не могу тебя отпустить, и даже не проси! С самого первого взгляда, когда вошел в шатер, я понял, что жил до сих пор только для тебя. Но я пойду с тобой! Правда, при одном условии: ты станешь моей женой! — он замер, даже его руки, гулявшие по моему телу, застыли.

— Но я не люблю тебя, — я печально покачала головой, — неужели ты согласен всю свою жизнь провести рядом с человеком, который тебя не любит?

— А что такое любовь? — вздохнул он. — Достаточно того, что я для тебя сделаю все возможно!

— Даже распустишь банду и начнешь мирную жизнь?

— Любовь моя, — он выдохнул мне в волосы, — я не всегда был бандитом… Я — наследник древнего рода…

Крег не помнил матери. Она умерла, лишь услышав первый крик своего единственного ребенка. Остались ее портреты в фамильной галерее. Рыжеволосая девушка в струящемся платье… Среди всех предков чопорных и сердитых она была лучиком, грозившим растопить весь этот паковый лед. Крега в самом младенчестве водил в галерею отец и рассказывал… рассказывал.

Замок рода Норд находился на самом севере страны. Череда балов начиналась здесь, как только замерзали воды древнего озера, и путешествовать из замка в замок можно было по льду. Лорд Виктинг увидел Веренику, когда она впервые вышла в свет и появилась в холле его родового гнезда в числе других гостей. Но как же она отличалась от них! Тогда было много девушек, замерзших от поездки в санях, укутанных в шубки и муфточки, мечтавших только об одном — подбежать к камину и согреться. Она вошла стремительно и свободно, будто ей всего мира было мало! Ее платье было усыпало хлопьями снега, легкая накидка закрывала лишь плечики, не мешая, в случае надобности, управлять повозкой или скакать на лошади. И тем не менее, от нее шел жар, как от огня! Может быть, такое ощущение складывалось из-за рыжих локонов, которые светились солнцем…

Вереника любила кататься на салазках, она смело уходила на лыжах в лес и метко стреляла зверя в родовых поместьях. Она была совершенством. Виктинг влюбился сразу и наповал, будто сраженный ее неосторожной стрелой. И она полюбила его, самого надежного и уверенного в себе, настоящего…

Уже весной семьи сыграли шумную свадьбу. Но ожидаемое и лелеемое обоими супругами счастье длилось так недолго. Беременность, а затем тяжелые роды… И остались они вдвоем: отец, вспоминающий такие редкие дни счастья, и сын, мечтающий о них. Отец скорбел долгие годы, сын сначала изучал, потом разрисовывал портреты в семейной галерее, не замечаемый никем. А затем он и сам начал писать картины. Отец отправил его учиться в столицу к лучшему мастеру живописи. А когда парень вернулся, его было не узнать. Из неуклюжего длинного подростка, он превратился в мужчину.

Все изменилось в один момент. Она была нездешних кровей. Она не умела быть сдержанной и спокойной, она напоминала южный горячий ветер, появлению которого здесь, в северной стороне, оставалось только удивляться. Идиллия! Или Дилли, как ее называли все. Отец влюбился как мальчишка и женился, думая, что именно так он сможет приручить стихию, привязать удачу за хвост в своем замерзшем замке.

Крег ничего против женитьбы отца не имел. Наоборот, он всегда считал, что Виктинг зациклился на смерти своей первой жены, добровольно заточил себя в клетку былых иллюзий и теперь не замечает, как уходит жизнь. А ведь годы не возвращаются…

Дилли особого восторга в душе Крега не вызвала. В столице он видел и не таких красавиц! А может, он просто не видел ее, считая прежде всего мачехой, а уж потом — девушкой. Она сама разрушила эту стену. Дилли впорхнула в галерею, когда Крег рисовал очередной пейзаж. Покрытые снегом берега фьорда, замерзающая лодочка на черной безжизненной глади озера… Тоска и смерть…И тут она!

— Ой, как это здорово! — ее голосок плясал по стенам, будто отражаясь и умножаясь в вышине залы. — Ты такой талантливый!

И этого было достаточно, чтобы пробудить в юном парне бурю эмоций. Он начал бредить ею. Сначала Крег боролся со своими чувствами, стараясь вообще не сталкиваться с Дилли в замке, потом ловил ее в переходах и залах и просто поедал взглядом. Но вскоре и этого стало не хватать. Ее строгий и неприступный вид, казалось, непременно дрогнет, если он станет чуть более настойчивым. И Крег решился. Он дождался ее в одной из многочисленных галерей замка и, прижав к стене, поцеловал. Она ответила ему! Она смотрела восторженно! Она любила!

И началась новая взрослая жизнь. Он старался выглядеть настоящим мужчиной. Забросил свои краски, взялся за меч. Его фигура очень скоро из подростковой превратилась в мужскую. И все для нее! Он верил, что однажды он станет выше отца наголову и тогда она поймет! И сделает свой выбор!

Но Дилли становилась все сумрачнее и сумрачнее. Она явно избегала Крега, а когда не удавалось этого сделать, мрачнела и отворачивалась. Потом ее тактика изменилась, она начала язвить и высмеивать Крега, стараясь побольнее его зацепить словом ли, усмешкой. И парень не выдержал. Он заявил прямо, в очередной раз застав ее одну:

— Дилли, я люблю тебя, и прошу выбрать меня! — Крег ловил жадным взглядом каждую ее эмоцию. Вот растерялась, вот мечтательно вздохнула…

— Крег, — теперь она покраснела и стояла, мелко теребя край платка, — ты милый мальчик, но ты должен понимать… Я — жена твоего отца и я не хочу предавать его. Для меня он всегда будет моим светом, моим дыханием. Я сама виновата, что позволила себе дать тебе надежду. Поверь, ты найдешь другую женщину, и она будет для тебя всем. Вот тогда мы сможем спокойно поговорить.

Крег чувствовал себя обманутым. Он ушел, хлопнув дверью, собрал свои вещи и уехал. Сначала нанялся в стражу Мирграда, а потом началась война. Он сражался в самых первых рядах, считая, что вот теперь-то она поймет, кого упустила.

Война закончилась, но возвращаться Крегу было некуда. По скупым письмам отца он понимал, что они с Дилли счастливы. И он — третий лишний. Тогда Крег сколотил свою банду из бывших сослуживцев и просто бродяг. Они грабили, воровали людей, особенно тех, кто находил свое счастье и выходил, или собирался замуж.

— Увидев тебя, я впервые понял, что имела в виду Дилли, говоря, что бывают люди, которые становятся светом, и водой, и смыслом, — закончил он свой рассказ. — Так ты выйдешь за меня замуж?

— Но я люблю Рея!

— Но вы же не обручены? Значит, ты свободна?

— Но я люблю его! — я гнула свою линию. Жалко его, конечно, но и я — человек.

— Тогда я его убью! Мне будет проще это сделать сейчас, когда он без сил. Так что, выбирай!

— Хорошо, — я сглотнула набежавшие вдруг слезы. — Я выйду за тебя замуж. Но только после того, как мы доберемся до ведьмы!

— Ты изначально думаешь о своей гибели, — укорил он меня. — И это — верный путь к гибели. Я буду рядом и я не дам тебе умереть!

Он сказал это настолько по-деловому и со знанием сути вопроса, что я не удержалась и улыбнулась. Крег чмокнул меня в щечку, свесился с лежанки, порылся под ней и достал маленькую шкатулку.

— Это моя сокровищница, — он порылся в недрах, обшитых бархатом, и достал маленькое серебряное колечко с мерцающим в нем кусочком льда бриллиантом. — Это кольцо оставила мне мама. Для невесты…

Он взял мою руку, поцеловал ее и надел на палец колечко.

— А сейчас — спи! — распорядился он, все так же, не выпуская меня из объятий.

Я замерла, не зная, чего от него ждать.

— Да не бойся ты, — он легко поцеловал меня в волосы, — я тебя не трону… До свадьбы…

…Я выходила из шатра вместе с Крегом, вцепившимся в меня как клещ, под гогот разбойников, который он прервал лишь одним взглядом.

— Я должен буду исчезнуть ненадолго, — он подмигнул мне. — Моей невесте нужна помощь… Главным остается Фрол. И…

Он не успел закончить свою речь. Мимо меня с леденящим кровь свистом пролетел кинжал, лишь чудом не задевший моего лица. Крег в хищном безжалостном прыжке подмял под себя хрупкого большеглазого довольно симпатичного бандита. Он яростно сопротивлялся, а потом по-бабьи тонко закричал.