Последняя из рода Леер - 1 (СИ)

Конечно, я не думала, что он накинется на меня ночью. Я просто не знала, чего ожидать. Он же непредсказуем, как огонь, в одну секунду холодный и спокойный, в другую бросает странно обжигающие взгляды. Вот тебе и бездушное существо. Как мне с ним себя вести? Обижаться, кричать или делать вид, что мы почти незнакомы?

Ох, как же я ненавидела всю эту неопределенность.

Он вернулся, когда я успела накрутить себя почти до невменяемого состояния. Вернулся не один, а с крупной, уже освежеванной тушкой какого-то зверя, напоминающего кролика. К тому моменту, как он нанизал тушку на один из своих закаленных кинжалов, вода в котелке вскипела и я разлила ее по кружкам, добавив в каждую по горстке укрепляющих трав из рюкзака.

В Северных пустошах всегда сумерки, не поймешь, день сейчас или ночь. Мы ориентировались по магическим часам, но сейчас глупо было бы использовать магию для такой мелочи.

Глядя на кролика, я призналась:

-- Я плохо готовлю.

А он так издевательски на меня посмотрел, словно другого ответа и не ожидал, что стало обидно. Ну и что, что я не великая кухарка, он ведь тоже не идеал. Хотя должна признать толк в приготовлении мяса на костре он точно знал. Кролик получился очень сочным. Соли, правда, не хватало, но на безрыбье, как говорится...

Пока кролик жарился, наследник изъявил желание осмотреть мои порезы, и как всегда проигнорировал мои вялые возражения.

-- Я бы могла сама, -- в который раз попыталась заикнуться я, и получила в ответ острый, предупреждающий взгляд, что лучше бы мне заткнуться. При других обстоятельствах, и если бы я не так сильно устала, то непременно продолжила бы препирательства, но я устала, раны разнылись и, что говорить, той самой слабой и безвольной части меня было приятно, что кто-то в кои-то веки обо мне заботился.

Он перебинтовал порез на руке и колене, а вот с раной на плече пришлось повозиться. Кровь пропитала одежду и запеклась, превратившись в корку. Наследник пытался размочить ее, но быстро сдался и одним резким движением содрал прилипшую часть рубашки вместе с коркой.

Если бы не постоянные травмы на тренировках с профессором Мейнером и Гааром, я бы потеряла сознание от боли, а так дернулась и прокусила губу. Дальше было легче.

Он снял с меня куртку и жилет, осталась нижняя рубашка. Я смутилась (не так-то просто раздеваться перед мужчиной, тем более, если знаешь, какого невысокого он о тебе мнения), отвернулась и услышала негромкий вздох. Он увидел! Бездна! Я забыла, совсем в этой суете не вспомнила о маленькой неожиданности у меня на... хм. Впрочем, как казалось, его заинтересовал вовсе не дракон, а то, о чем я тоже совсем забыла. Вспомнила, когда он провел пальцем по линии одного из моих давно заживших шрамов. Это вызвало невольную дрожь, непонятную, опасную, заставившую меня внутренне застонать, не от боли, от наслаждения.

Тем временем палец заменила рука, которая, едва касаясь кожи, спустилась ниже по спине, почти туда, где был дракон.

-- Он появился пару дней назад, в день...

-- Твоего рождения, -- прошептал он. -- Он прекрасен.

-- Медея говорит он серебристый и иногда шевелится, -- продолжила бормотать я, пытаясь скрыть смущение. Получалось плохо.

-- Да, я вижу, -- ответил он и снова двинулся вверх, ко второму рубцу, что заставило меня очнуться от своего странного манящего полутранса.

-- Ну, все, -- проговорила, обернувшись. -- Спасибо за помощь, но дальше я справлюсь сама.

Наследник кивнул и отошел к костру, при этом в его лице мне показалось было что-то такое... гнев смешанный с чем-то еще непонятным для меня. Не жалостью, не обидой, возможно, это было восхищение. Интересно почему? Из-за дракона? Наверное.

Я видела дракона Милы и часто не могла оторвать глаз. Они завораживают, даже когда спят. А у Филиппа он такой смешной, вечно кружит по предплечью. Хотела бы и я посмотреть на своего дракончика.

-- А у тебя... -- поддавшись сиюминутному порыву, пробормотала я.

Он посмотрел на меня и серьезно спросил:

-- Хочешь увидеть?

-- Если можно, -- отступать было поздно и мне, в самом деле, очень хотелось его увидеть.

Наследник мое тайное желание исполнил, снял куртку, жилет- нагрудник, осталась рубашка, и когда он стал расстегивать пуговицы, я пожалела, что попросила. Потому что при этом он так на меня смотрел, а я не успела скрыть (да-да!) восхищения. Я все-таки девушка, а он очень, просто непередаваемо красивый мужчина.

Когда он все-таки расстегнул рубашку и снял ее, я с трудом, но все же взяла себя в руки и перестала пялиться так откровенно. Уверена, он заметил и мою закусанную губу, и порозовевшие уши, и взгляд. Все заметил, слава богам, что ничего не сказал. Я бы тогда совсем сгорела от смущения. Дура, что с меня взять?

А вот когда он развернулся ко мне спиной, я перестала себя сдерживать.

Это было прекрасно -- он, его большой черный дракон, который, словно красуясь передо мной раскрыл крылья, заняв почти всю спину до самой шеи. Я не могла не прикоснуться, это было просто сильнее меня.

Наследник тоже вздрогнул от моего прикосновения, как я недавно. Наверное, рука холодная, но опускать ее мне совершенно не хотелось. Наоборот, хотелось гладить это совершенное создание и его ужасно раздражающего порой хозяина.

Я никогда не прикасалась к мужчине вот так, и мне это понравилось даже сильнее, чем когда он меня касался. От его загорелой кожи исходил такой приятный, непередаваемый аромат, что у меня в голове возникла совершенно безумная мысль: лизнуть ее. Я тут же с негодованием отбросила ее и убрала руку.

Дракон потянулся было следом, словно прося о новой ласке, а затем гордо отвернулся, совсем, как его хозяин.

-- Ты ему понравилась, -- заметил наследник, обернувшись.

Я отступила обратно к костру, а он, как ни в чем ни бывало натянул рубашку и занялся кроликом.

-- А мой, -- все же решилась спросить я, -- он тоже... активный?

-- Тебя это пугает?

-- А разве не должно?

-- Это зависит от того, с какой стороны ты смотришь, и что в итоге хочешь получить.

-- А если я ничего не хочу?

-- Все чего-то хотят, -- возразил наследник. -- Например, сейчас мы оба хотим есть. Простое и вполне выполнимое желание. Давай сюда миску, кролик уже готов.

-- Ты говорил о желаниях, -- напомнила я, когда мы на пару разделались с кроликом, и я передала ему кружку с крепким, ароматным чаем из трав.

-- Нет, это ты говорила о желаниях и о своих страхах. Почему тебя так пугает твой дракон?

-- Потому что я знаю о цветах. Твой -- черный, как у всех адеонцев, у людей яркие цвета, у эльфов белый, у гномов -- коричневый, у дриад -- темно-зеленый, а серебристый у побратимов. Но я не побратим.

-- Это не так, -- возразил он.

-- Почему?

Да, настало время откровений, и мы оба это понимали. Но вместо прямого ответа он заговорил совсем о другом:

-- Ты помнишь последнюю Великую войну? С чего она началась?

-- Смутно, -- пришлось признаться мне. -- История никогда не была мим любимым предметом.

-- Когда последний Повелитель выбрал себе жену, все отговаривали его. Невеста была побратимом, но не прошла инициацию. У нее не было пары. Но тогда были другие времена, все думали, что ее пара еще не родилась. Впрочем, если бы даже весь мир был против, и причины были бы куда серьезнее, он бы все равно сделал это, наплевав на всех и вся, -- горько усмехнулся наследник.

В его словах, голосе мне послышалось столько боли, словно мне самой ее причинили, что в душе зародилось странное, совершенно неуместное желание обнять, утешить его. Безумие.

-- Брак состоялся и на какое-то время все решили, что каприз повелителя был правильным. Страна процветала, нежность, кротость и доброта юной повелительницы смягчали буйный нрав ее супруга. Макс говорил, что то были хорошие времена, как штиль на море, покой, тишина, счастье.

-- Когда же все сломалось? -- не сказала, но прошептала я.

-- В тот день, когда повелитель встречал делегацию из дружественного, союзного нам государства, среди которых были наследник и наследница Тринона.