Где игра жизнь (СИ)

Присвистнул Дитон, шумно выдохнул Генз. Оглянувшись на пол, вижу, что звезды окружают нас со всех сторон.

– К… как мм мы сюда…- начал было Кюся, но оглянулся на нас и смолк.

А звезды, понемногу ускоряясь, рванули назад, и холодный ветерок упруго ударил по лицам. Ощущение полета настолько реально, что даже у меня замерло сердце. Прижалась покрепче Тези, Очил стиснул свою подругу мертвой хваткой.

А навстречу нам уже плывет, быстро увеличиваясь, нежно-зеленая звездочка. Вот она выросла так, что исчезли все остальные звезды, вот приблизилась настолько, что стали видны материки и моря. Поплыли вокруг нас густые клубы холодных облаков, а в следующий миг мы уже стремительно приближаемся к крутому, заснеженному горному склону, весело искрящемуся под ярким солнцем.

Мягкая посадка на снег, и мы как на санях помчались в блёстких снежных струйках вниз. Лихорадочно вцепившись в диван, парни судорожно всхлипывают на высоких трамплинах и крутых поворотах.

Пышные снежные языки бывших лавин простираются до самого леса.

Поднырнув под мягкие, темно-зеленые ветви огромных елей, обдавших нас свежим, хвойным запахом, вырываемся на поросший первой, нежной весенней травкой склон. Скорость заметно упала, и можно подробно рассмотреть и стоящего на скале могучего, светло-серого козла, с немыслимыми завитками огромных рогов, и грациозно летящих над склоном, словно не касаясь тонкими ножками земли, изящных газелей, и яркие полянки весенних цветов.

Узкий вход в пещеру загадочно темнеет впереди и мы немедленно ныряем в него. Пару секунд мимо мелькают только темные камни сводов и вдруг, за поворотом вспыхивает в ярких лучах света тончайшим кружевом сталактитов невиданной красоты огромная пещера. Причудливо вырастая из стен и потолка, срастаясь со сталагмитами и растекаясь по полу нежно розовыми мраморными лужицами, это великолепие даже меня заставляет затаить дыхание.

А наши чудо-диваны скользят в следующую пещеру, где спит темное, хрустальное озеро в обрамлении искусно подсвеченных крупных друз изумруда необычайно чистого зеленого оттенка. И вновь только восхищенные вздохи прерывают звонкую тишину.

Следующую пещеру я узнал сразу. Ни с чем другим нельзя спутать окружающее нас со всех сторон сияние делийских самоцветов. Крупные кристаллы от густо-бордового, до прозрачно-розового цветов, сплошной мозаикой покрывают стены, потолок и пол уходящей вдаль расщелины.

– Эту пещеру нашли мы с Кеном, – шепнул я Тези на ушко, и чуткий Кюся тут же, обернувшись, уставился на меня в немом восторге.

– Я знаю! – счастливо кивает она, – Кен рассказывал!

Убью гада!

Впереди светлеет овал выхода и мы выезжаем на красный песок пустынного пляжа. Ярко синее небо в пушистых кипах белоснежных облаков над головой, нежно- ультрамариновое море в алебастровых кружевах пены под ногами. И теплый, солоноватый ветерок в лицо.

Наш путь над ленивыми, маслянисто поблескивающими волнами ведет на заросший роскошной, буйно цветущей зеленью коралловый островок. Мелькнули над головами яркие, душистые кисти цветов, качнулась на лиане веселая обезьянка.

Просторная поляна в центре острова как ковром усыпана лепестками цветов, в тени высоких пальм в узорных подставках разгораются сдобренные благовоньями факелы. Быстро темнеющее небо вспыхивает на миг ярким закатом и крупные звезды незнакомым узором украшают темно-синее бархатное небо.

Чистые звуки свирели сначала очень тихо, затем, постепенно все больше набирая густоты и глубины, звучат со всех сторон, и на поляну медленно выплывают смуглые танцовщицы.

На них, кроме бус и лент, почти нет одежды, но ритмичный танец так гармоничен и прекрасен, что никому и в голову не придут грязные мысли.

А над поляной плывут, смешиваясь со сладким ароматом цветов, пряные струйки дыма.

Внезапно стройные парни в такой же лаконичной одежде выбегают из-под пальм и рисунок танца меняется. Теперь это танец – вызов, танец – спор, и вскоре девушки, проиграв шуточную схватку, ускользают под сень листьев. А в пенье свирелей вступает тихий рокот барабанов, и все убыстряясь, подгоняет танцоров, неизвестно откуда выхвативших дубинки. Теперь это уже не просто танец, это битва, это быстрые и точные выпады и такие же молниеносные отражения атак.

И вдруг, взорвавшись напоследок бешеным боем, смолкли барабаны и бросились врассыпную дуэлянты.

Под печальный перелив свирели медленно выплывают на поляну поникшие девушки и, взявшись за руки, в тихом хороводе плетут свой прекрасный танец. Только все тише звук музыки, все ниже скорбные руки.

С последним, тоскливым аккордом, танцовщицы на миг замирают в немом горе и падают ничком на цветочный ковер.

Дружный вздох вырвался из груди потрясенных зрителей, а диван уже взмыл над островом и летит в звездное небо.

– Вот бы так пожить! – тоскливо тянет Кюся, бесстрашно глядя на проплывающие под ногами созвездья.

– Какие твои годы! – Со вздохом отозвался Очил, и, едва зажегся свет, первым слез с дивана. – Ну, Арт, спасибо! Такого я точно никогда бы без тебя не увидал! Пойдем мы, пожалуй, нам еще до пункта добраться нужно!

– Ночуйте здесь, свободных комнат полно! – радушно предлагает Тези, но игроки, пряча глаза, упорно стоят на своем.

– Кюся, а ты то, куда торопишься? – недоумевая, что его такое укусило, окликаю плетущегося сзади парнишку.

– Не, я с ними, – не оглядываясь, чуть слышно бормочет он.

Через несколько минут только мы втроем молча стоим на широком мраморном крыльце, провожая взглядами четыре тающих вдали силуэта.

– И даже напиться нельзя! – с досадой скрипнул зубами Генз и, круто развернувшись, рванул в свою комнату.

– Вот и делай после этого людям добро!- В сердцах со всей силы захлопываю за собой дверь.

– Ты им не сделал добро, ты им его показал. А это не одно и то же. – Жалостливо поглядывая на меня, вздыхает Тези. – Когда мне мать показала свои записи, я чувствовала почти то же. Где-то вода и цветы, а вокруг меня только песок!

– Но я то вовсе не за этим! – тяжко вздыхаю, уткнувшись в родное плечо, – Хотелось им стимул, цель в жизни показать, они же уже почти все про нас поняли! Еще несколько лет и мы их выведем в стадию самоочистки! Эти парни вполне доживут до путешествий в другие миры! Тем более с нашей медициной! Ты же знаешь, такие перемены обычно бывают при жизни одного поколения!

– Да я то все поняла! – нежно гладит меня по волосам Тези. – И они поймут, не сразу, но поймут. Я знаю, тебе обидно, но им сейчас еще обиднее! Прости их, они по сравнению с тобой неразумные дети!

Я и сам это знаю, но как же нужно иногда, чтобы ты вот так, по волосам, и все поняла и все объяснила! И пожалела и утешила и успокоила! И была со мной и была за меня! И тогда я могу снова и снова и в грязь, и в бой, и с дубинкой, и с недубинкой, и я дойду куда надо и обязательно вернусь. А завтра утром все им объясню, надеюсь, поймут, ведь не дураки же?

Но утром оказалось, что объяснять практически некому. Все уехали.

Остался только Генз, да и тот был мрачен и неразговорчив. Мои объяснения выслушал, отвернувшись к окну и ковыряя в зубах веточкой. И ничего не сказал.

А когда мы шли на последнее испытание, он специально умчался вперед, что, впрочем, только придало в глазах зрителей правдоподобности интриге предстоящего поединка.

В этом уровне каждый за себя.

Я быстро решил девять из десяти обязательных заданий и, доведя до середины десятое, задумчиво уставился в монитор. Зрители, сидевшие за стеклом в зале и сделавшие ставки на меня, хватались за пузырьки с успокоительным и не очень. Те, что поставили на Генза, затаили дыханье.

– Начал десятое, но у него неправильно решено седьмое, – Сообщил голос Кена.

– А ты не можешь ему подсказать? – тихо бурчу как бы в пылу размышлений.

– Как? – Саркастически шипит друг.

– Ну, выдели ему на экране ответ!

– уже сделал! Ноль вниманья!

– Помигай!