Игры с Вечностью (СИ)

Внизу его ждал ужин, поданный заботливой рукой - каперсы, слабосоленая семга, жаркое и полголовки бри. Воскресный не выделял для себя ни одной национальной кухни и часто на его столе можно было видеть даже не сочетаемые друг с другом продукты, главное чтобы они нравились ему. Идея приготовить жаркое принадлежала его пассии - Дарье. Анатолий увидел в этом попытку поднять его настроение, чтобы была возможность о чем-то попросить, как то покупка шубки или спонсорство в приобретении новой машины, но у любовницы не было настолько далеко идущих планов, она просто хотела порадовать этого сухаря, нечуткого к проявлениям любых чувств и знаков заботы. Воскресный часто готовил сам, не видя в этом ничего сверхъестественного для мужчины, не ожидая за это слов благодарности и удивления в глазах своих подруг. Просто он считал это нужным, ну а девушки в его квартире или доме хозяйничали на кухне очень редко - проще было заехать в любое место, где хорошо готовят, и взять еду с собой.

- Уже? - Он сел за стол. В этом вопросе следовало читать: "Спасибо, что так быстро приготовила".

- Уже. - Дарья улыбнулась. - Тебе нравится?

Вместо ответа последовал простой кивок, правда, смягченный улыбкой. Настроение у Воскресного было лучше, чем обычно. Что же, пусть просит шубу или машину, он не имел привычки экономить на девушках, с которыми спал. Изначально к любым отношениям он подходил как к своего рода сделке: взамен постели он дает деньги, ну а удел девушек терпеть его не самый лучший характер. Своих любовниц Воскресный не контролировал - их дело с кем спать и где гулять, главное чтобы он об этом не знал. А как иначе? Как бы ты не подкупал и не запугивал, если женщина захочет изменить - она это сделает, и так как Анатолий связывался исключительно с умными девушками, то вариантов что он узнает об измене оставалось ничтожно малое количество. Хотя, какая измена? Они-то ему не жены, да и вообще никто, так, приходящие и уходящие. Изменить может только тот, кому ты доверяешь, а к любовницам доверия нет. Воскресный покупает только тело, и то, на некоторое время, ну а разум или тем более сердце купить нельзя. Единственное - было два условия - он не терпел, когда женщина наглела, начиная клянчить вещь за вещью, и когда пытались влезть к нему в душу. С такими он прощался сразу, при первом же проявлении подобного. Красивых девушек полно, умных и красивых меньше, но и их хватает, так что в одиночестве явно не останется.

Про каждую из своих любовниц Анатолий Борисович знал многое, и вся информация была ценной. Зная в себе нелюбовь к тому, что девушки о чем-то просят, он старался опережать события, давая им сам то, что по его мнению было необходимо. Одну из бывших, зная ее мечту жить отдельно от родителей, он одарил квартирой. Нет, это не были апартаменты в сто квадратов - однушка недалеко от центра, но это была своя крыша над головой, начальный этап, который даст толчок к лучшему, ну а в том, что со временем эта девушка достигнет остального задуманного, он не сомневался. Другая мечтала побывать в Европе, что же, на прощание он подарил ей банковскую карту с круглой суммой и тур по десяти странам. Она это заслужила. Любые отношения не длились дольше полугода. А зачем? Так никто ни к кому не успеет привыкнуть, и надоесть друг другу тоже. Он обрывал связь иногда даже без повода, и всегда получалось, что это происходило по его инициативе. Так он жил, так было жить интереснее.

- Жаркое получилось? - Голос Дарьи вырвал его из потока мыслей. Уже минут десять он жевал автоматически.

- Да, вкусно. - Он перевел взгляд на собеседницу. Зеленые глаза пассии засветились от удовольствия. Уж не влюбилась ли в него эта девочка? Это было бы хуже для нее. Нет, что за мысли? Ей хорошо с ним, он это знает, она его уважает и относится с нежностью. Неудивительно, что ей хочется сделать что-то для него, и когда она видит положительную реакцию, само собой ей это приятно. Потому и блеск в глазах. За две недели, проведенные вместе с ней, он еще не успел раскусить ее, узнать до конца. Это радовало, обычно любовницы разгадывались за один вечер наедине с ним. Сейчас она должна спросить, о чем он думал, так делали все остальные. Его серьезный вид притягивал подобные вопросы, как магнит, тем более что по выражению лица было невозможно угадать ход размышлений, и это лишь подстегивало любопытство.

- В Москве сходил в Третьяковскую галерею, как хотел? - Дарья продолжила поедание каперсов.

- Хм. - Анатолий Борисович поперхнулся киндзмараули. Чего-чего, а подобного вопроса он не ожидал. Эта девочка его удивила. Надо же. Это показатель, через даже неделю отношений он мог с готовностью предсказать ход мыслей своих любовниц, и в девяноста девяти процентах не ошибался, а здесь такое. - Нет, некогда было.

- Там много замечательных произведений. Ты знаешь, наверное, так как передавал пороки и чувства людей Микеланджело, так ни до, ни после него не удавалось никому. - Дарья подняла бокал с токаем.

- Это субъективное мнение. Тициан мне нравится не меньше, чего стоят хотя бы его библейские сюжеты. - Воскресный поддержал разговор. О подобном с девушками разговаривать ему еще не приходилось, не смотря на то, что жизнь его сталкивала со многими представительницами слабого пола. Даша его удивила повторно. Ладно, когда с тобой заводит разговор об искусстве девушка из интеллигентной семьи, которая привыкла к обсуждению поэзии Блока или произведений Караваджо с пеленок, но у Дарьи отец был моряк, а мама бухгалтер. Да и сама девушка не принадлежала к обычному типу всезнаек и отличниц, вращалась в разномастных компаниях, и ее хобби было не, скажем, посещение театров, а катание на сноуборде, обличая натуру, привыкшую не созерцать, а действовать. - Да и среди представителей голландской школы живописи есть немало отличных мастеров. Рембрандт, хотя бы чего стоит.

- Ну, на вкус и цвет.... - Она пожала плечами.

- А как ты относишься к нашим мастерам?

- Смотря к кому. Мне нравятся маринисты.

- Мне тоже. Да и вообще, мне по-настоящему близки и понятны картины только наших великих художников. Ни один Рубенс, Леонардо да Винчи или Микеланджело не смогли передать грусть так, как это сделал Саврасов на полотне "Грачи прилетели" или Куинджи в его "Ночи на Днепре".

- Быть может. Я люблю портреты или сценические полотна, а ты предпочитаешь пейзажи.

- Хорошо. А ты видела картину Константина Васильева "Ожидание"? Девушка со свечой перед заиндевевшим окном с узорами по стеклу?

- Да.

- Да? И что? Микеланджело никогда так не передаст душу, как удалось этому художнику, хотя его великим не называют. Я видел много картин, но похожей на эту не встречал. Настолько остро чувствуется в ней накал скрытых эмоций. Да это море чувств под покрывалом зимы!

- Анатоль! - Дарья любила его называть на французский манер, так как Толик или Толя для Воскресного подходило так же, как Марисабель к дойной корове. В ее голове не могло уложиться, что этого мужчину она назовет, как семилетнего мальчика. - Я и не замечала, что ты можешь настолько улавливать эмоции. Ты скрытый романтик. - Она очаровательно улыбнулась, подняв на него взгляд.

Анатолий Борисович понял - это тоже была своего рода проверка, но истинные ее цели ускользали. Эта девочка не перестает удивлять. Вывела на какие-то эмоции, и смотрит, что из этого будет. Определяет что он за человек. То, что она не просто так это сделала, он чувствовал спинным мозгом, зная цену подобным ощущениям, помогавшим не раз в его жизни. Да и вообще, умный человек редко когда делает что-то не подумав заранее, а Дарья была не из тех, кто привык просто трепаться по мелочам, ей было приятней промолчать, чем сказать какую-то ничего не значащую чепуху.

- Ты преувеличиваешь. Любой человек должен быть чуток в эмоциональном плане, как мне кажется. - Анатолий поменял тему, вдвойне щекотливую для него - он не любил разговаривать о себе, и еще больше не любил общаться на темы, о предмете которых ничего не знал, ну а живопись его коньком никогда не была. - А тебе всегда была интересна живопись, или ты на счет Третьяковки спросила для поддержания разговора?