Игры с Вечностью (СИ)

После испанского украшения взгляд Анны остановился на простеньком серебряном колечке с бирюзой, которое по своей стоимости и изяществу явно шло вразрез с остальным содержимым секретера. Она задумчиво взяла в руки это кольцо и поднесла к лицу, рассматривая. С диадемой кольцо объединяло лишь то, что хозяйка его тоже никогда не надевала на людях, но не потому, что не представилось случая, а потому что скромное украшение не подходило для торжеств. Да и не любила Анна серебро, равно как и бирюзу, но ее нелюбовь не распространялось на это кольцо. Это был подарок одного мальчишки, относящийся еще к временам, когда Анна училась в обычной средней школе, ее отец не достиг высот финансового благополучия, и что-то похожее на первую любовь вторгалось в ее жизнь. Это был девятый класс, за предшествующее лето Анна очень изменилась внешне, придя первого сентября настоящей женственной красавицей, разяще отличаясь от того сорванца в юбке, которого привыкли видеть ее одноклассники. Она сама поняла это, выхватывая краем глаз заинтересованный взгляды в свою сторону, и это было приятно. На второй неделе обучения и нашелся тот обожатель, кто подарил ей кольцо. Это был ученик той же школы, но учившийся на класс старше, симпатичный парнишка по имени Михаил. Конечно, кольцо он принес в дар не сразу, для начала заведя с ней отношения. Анна от него ничего не ждала, встречаться с ним и не думала, ей просто было интересно с этим мальчишкой, и только. Он же любил ее, безумно. Она и сама не заметила, как начала принимать его ухаживания и подобие дружбы переросло в нечто более серьезное. Это случилось уже в десятом классе. Оглядываясь назад, Воскресная и не сомневалась, что никогда не любила того паренька, но это были ее первые отношения. Да вообще, все тогда было впервые.... Вот и это кольцо он подарил ей тоже, после... я бы сказал первой ночи, проведенной вместе, но это было бы слишком поэтично. Так, после двух часов чего-то похожего на секс, примитивно-неумелого, но захватывающего сильнее, чем самые изысканные адюльтеры во взрослом возрасте, только потому, что это было впервые.

Анна улыбнулась, вспоминая этот эпизод. Подарок в честь того, что она превратилась в женщину. Романтично. Особенно романтично выглядело это тогда, когда Михаил рассказывал ей легенду о происхождении бирюзы. По его словам, на Востоке верили, что бирюзой становятся сердца влюбленных, которым не суждено быть вместе, и которые чахнут друг без друга, и именно поэтому она дарит счастье в любви. Кусочки бирюзы подкладывали в кровать к новорожденным девочкам, и те, выходя во взрослом возрасте замуж, подносили ее в дар мужу, символично даря и свое сердце.... Но это были лишь легенды и предания, в которые Анна давно уже перестала верить, хотя тогда она слушала, раскрыв от восхищения рот. Вроде бы и недавно все это было, но ей казалось, что с того дня прошла целая вечность. С Михаилом не сложилось, он переехал после развода родителей в Белоруссию, оставшись с матерью, так и не доучившись в одиннадцатом классе. Связь с ним оборвалась, хотя и не без вины Анны, которая отвечала на письма неохотно и редко, впрочем, как и на звонки, отдавая себе отчет, что временная влюбленность исчезла из ее жизни вместе с объектом, который ее внушал. Так было проще и Михаилу, который изводился по Воскресной, но потеряв ее из виду начал смиряться с судьбой. С тех пор Анна никогда не испытывала к кому-то чувств, даже отдаленно напоминающих те, что были по отношению к Михаилу, хотя парней в ее жизни было не так уж и мало. Отец с ним так и не познакомился, тогда она стеснялась, а теперь же и знакомить было не с кем.

В дверь позвонили, на часах было девять вечера. К слову сказать, отец не любил прислуги и слышать о том, что кто-то посторонний будет жить с ним под одной крышей, не хотел. Хватало того, что приходила домработница, которая и стирала и готовила и убирала, а кого-то кроме нее он и видеть не желал. А зачем? Подать на стол? Дом семейства Воскресных по размерам не был величественными хоромами в тысячу квадратных метров, всего-то два этажа и восемь комнат, и больше одного человека, чтобы следить по хозяйству не требовалось. Анатолий Борисович был очень даже простым человеком по своим запросам, и считал, что жилище должно быть уютным, а в его рамки уюта особняки не вмещались, если там не жило, по меньшей мере, восемь или девять человек. Анну подобный расклад вполне удовлетворял, к роскоши она относилась недоверчиво, скорее всего, как следствие небогатого детства, ну а по хозяйству, при желании она могла бы справиться и сама, что и делала по выходным, когда домработница не приходила. К охране у Воскресного отношение было тоже отрицательное. Размещать охрану было негде, а перебираться в другой дом как я уже говорил, он не хотел, да и считал, что грабить есть кого и помимо "скромного" директора фирмы. Нет, конечно, дураком он не был, система сигнализации и наружного наблюдения в доме была отличной, дорогой и действенной. Объект был подключен к тревожной кнопке, и как заверяли Анатолия Борисовича, бойцы вневедомственной охраны приезжали в течение пяти минут, и поэтому за сохранность своего жилища он был спокоен.

Воскресная спустилась вниз, и заглянула в камеру наблюдения за улицей. Перед дверью стояла молодая женщина, зябко поводя плечами, на руках у нее был запеленатый младенец. Анна прекрасно понимала, зачем явилась эта особа. Район, в котором она жила не зря в народе называли "Поле чудес", бедных жителей там никогда не видели, и что такое грызть от безвыходности сухари знало в лучшем случае человек десять, и то, по далеким воспоминаниям из детства. Именно поэтому очень часто сюда заглядывали просители милостыни, и таких девушек как эта, Анна видела не реже раза в неделю. Овчинка, конечно же, стоила выделки, рисковали только тем, что могут нарваться на проклятия и угрозы в свой адрес, ну а если кто-то подавал, то редко это была сумма меньше ста рублей. Воскресная была как раз из тех, кто подавал. Она не была наивной, понимала, что большинство из этих попрошаек очень даже неплохо живут с таких вот подачек, и это проще для них, нежели искать работу, но Анна была доброй по своей сути девушкой, и если Бог учил делиться, то нужно следовать его наставлениям. Этому тоже научил ее отец, который, не афишируя, а просто для себя тратил на благотворительность очень не малые деньги, начав этим заниматься с тех самых пор, как почувствовал себя более или менее уверено в материальном отношении. Конечно, занимаясь меценатством в России, человек рискует, что его деньги разворуют еще до того, как они попадут к нуждающимся. Воскресный же очень не любил когда за его счет кто-то наживался, и поэтому он отчислял деньги другу, человеку, имеющему свой фонд помощи детдомам, домам престарелых и лечебницам для душевнобольных. То, что его друг не разворовывает средств фонда, Анатолий Борисович был уверен, зная его не один десяток лет, и доверяя. Кстати сказать, друг Воскресного был совершенно не бедным человеком, никого не зовущим в помощники, и основавшим фонд на собственные финансы. Через сеть работников, он сам закупал необходимое для учреждений и отправлял грузы по назначению....

- Что надо? - Анна ответила звонившей женщине в домофон.

- Добрый вечер! Помоги вам Господь! Подайте что не жалко. Я нуждаюсь, ребенка кормить не чем... со вчерашнего дня ничего не ела!

- Жди.

Анна не особо поверила увещеваниям попрошайки, но в глубине души мелькнула мысль: "А что, если она не притворяется?". Петр I говорил, что лучше помиловать десять виновных, чем казнить одного невинного, а Анна считала, что лучше подать десяти фальшивым нищим, чем отказать одному нуждающемуся. Поэтому она пошла на кухню, достала из оставленной там сумки сто рублей и вышла во двор. Как только она открыла дверь на улицу, чтобы подать нищенке милостыню, ее с силой толкнули назад, и в одно мгновение широкая тень зажала одной рукой рот, а другой схватила за шею, не душа, но удерживая.

- Стой, не трепыхайся. - Голос был груб, и полон издевки. - Будешь кивать. Есть кто дома, кроме тебя?