Мой путь озарён рассветом (СИ)

— Это другое! — возмутилась было я, но замерла, поняв, что в самом деле никак не смогу доказать Питеру, что Киира так же реальна, как и мой хвост.

В самом деле, у меня самой не было никаких доказательств её существования. Я видела духов и жуткие убийственные посохи, в моей жизни случались удивительные вещи, но всё это могло и не быть связанным с богиней. И всё-таки усомниться в том, что Киира действительно есть, у меня не получалось.

«Так держать. Ты мне нравишься», — мелькнул на задворках сознания чей-то голос. Я захлопала глазами, пытаясь понять, что это было, но как следует осознать не успела.

— Расскажи мне что-нибудь ещё, — попросил Питер.

И я принялась говорить, описывая жизнь клана, мои тренировки. Я рассказала о своих друзьях и о Крисе, в ответ Питер поведал мне о тех магах, которые стали его сотоварищами по обучению. После мы долго делились впечатлениями о наших наставниках, сравнивая Марику с молодым амбициозным магом, учившим Питера.

— Он мечтает однажды овладеть всеми сферами магии, — вещал Питер. — Он уже полностью овладел кинетической магией и теперь учит ей меня, в духовной магии он тоже хорош.

— Магии бывают разными?

Я не знала об этом ничего, кроме того, что силы для чудес маги черпают из мира духов, очень условно понимая, что именно они делают.

— Магия — это искусство, а у любого искусства есть разные стороны. Чтобы написать картину, любому художнику понадобится что-то, чем он будет рисовать, на чём он будет рисовать и что он будет рисовать. Так и с магией. Чтобы сотворить колдовство, нам нужно три вещи: что-то, что поможет нам взять силу из мира духов, что-то, на что нам нужно направить эту силу, и чёткое представление того, что именно мы хотим сделать. Первый этап для всех одинаков. Существует ряд заклинаний, позволяющих брать из мира духов нужное количество энергии. А вот что делать с этой энергией, это совсем другой вопрос.

Я ждала продолжение объяснения, но его не последовало. Я хотела спросить, но не успела. Питер заговорил сам.

— И всё-таки я не могу понять, почему он не сказал мне раньше. Почему позволял считать других людей демонами, а зверства, которые творит церковь, разумными действиями.

Его голос был полон печали. Я, удивляясь собственной смелости, осторожно коснулась его плеча.

— А разве ты ему поверил бы? До встречи со мной?

Маг впервые за всю нашу встречу поднял на меня взгляд, и я поняла, что краснею.

— Нет. Ты права.

Я опустила руку.

— Моя наставница учит меня, что случайных встреч не бывает. Может быть, ты попал к эйноматринцам, чтобы обучиться магии, а меня и своего наставника встретил, чтобы вовремя понять, что происходит на самом деле.

— Может быть, — эхом отозвался Питер.

Дальнейший разговор не клеился. Я определённо сломала его взгляд на мир, и теперь магу требовалось время, чтобы всё это осознать, мне же было нужно спасать клан.

На этот раз в деревню снова бегала Марика. Судя по всему, перемещалась она в звериной шкуре, потому что на дорогу у неё уходило неприлично мало времени. Вернувшись назад, наставница рассказала мне, что Финида благополучно проигнорировала предупреждение, заявив, что до конца месяца клан не двинется с места. Чуть менее месяца — именно столько оставалось от отведённого Крису срока, а я не была уверена, что у нас столько было.

— Разумеется, она усилит охрану, патрули организует, ещё что-нибудь сделает. А толку-то? — сокрушалась Марика. — Ладно, продолжай выспрашивать всё, что сможешь, у своего мага. И мы с тобой, пожалуй, усилим тренировки.

И время как назло понеслось быстрее. С Питером мы теперь виделись почти каждый день, вот только больше ничего рассказать мне он не мог. Каждая наша встреча сводила меня с ума. Радость мешалась с тревогой, ко всему этому примешивалось совершенно ненужное мне смущение и какое-то совсем дурацкое желание вцепиться в Питера и не отпускать. Отвратительнее всего было предчувствие, возникавшее каждый раз, когда мы прощались. Мне всё казалось, что он исчезнет и больше не вернётся, а этого я не хотела.

Особенно страшно мне было в те дни, когда я возвращалась в деревню. Клану открыто не объявляли об опасности, но все всё равно знали, что что-то не так. По улицам бродили толпы духов разрушения, не видимых простому глазу, но создававших весьма мерзкие ощущения.

Диса знала, что происходит на самом деле, от отца. Соне я, после некоторых сомнений, рассказала. Подруга помрачнела, а потом, глядя в моё перекошенное тревогой лицо, вдруг улыбнулась.

— А мне Тео подарил щенка.

— Щенка? — удивилась я.

Многие из охотников нашего клана имели своих собак на псарне, но Сона, насколько я знала, предпочитала с собаками не связываться.

— На самом деле он просто пытается помирить меня с отцом. Теперь-то мне точно придётся на псарне бывать почаще, — она хихикнула. — Но щенок прелестный. Я назвала его Счастливчиком.

Грустную историю семьи Соны я знала. Её мать получила страшные раны во время прошлой атаки эйноматринцев, потеряв обе ноги. Она прожила ещё год, медленно и мучительно умирая. Её страдания свели с ума и её, и её мужа. Через полгода такой жизни отец Соны — некогда отличный охотник и опытный псарь — начал спиваться и ушёл жить на псарню, возвращаясь домой лишь изредка. Даже сейчас он отчаянно избегал дочь, говоря ей, что она слишком похожа на свою мать. Сона так и не простила ему этого, хотя ежедневно носила ему на псарню еду.

Думая об этой разрушенной семье, я почему-то чувствовала себя виноватой. Должно быть, потому что у меня была полюбившая меня Кора, а Сона, хоть её отец и был рядом, осталась совсем одна. «Вот только я ни в чём не виновата, — напомнила я себе. — Виноваты проклятые эйноматринцы». И, растрогавшись, полезла обниматься. А потом, когда подруга показала мне этого самого некрупного белого с рыжим и чёрным щенка, глядящего на меня умными глазами, я взяла и рассказала ей про Питера.

— Да ты влюбилась! — присвистнула Сона.

— Ещё чего, — фыркнула я, и вдруг поняла, что начинаю по-дурацки улыбаться. — Я же его не знаю почти.

— Твоё сердце помнит его! — пропела моя подруга и пискнула, получив лёгкий удар по ушам. — Да брось, это судьба. Когда из всей своей жизни ты помнишь только одного человека, это о чём-то да говорит. И то, что он помнит только тебя, тоже не просто так.

И она многозначительно подмигнула. Я засмеялась и уткнулась лицом в колени. А потом Счастливчик попытался съесть мои уши.

В следующий раз на встречу с Питером я шла, с особой осторожностью прислушиваясь к себе. Влюбляться мне было совершенно некогда, но как иначе объяснить это возникающее по поводу и без смущение? Мне хотелось видеть его, хотелось говорить с ним, а потерять его я боялась не меньше, чем нападения его товарищей.

Хуже всего было то, что я понимала: наше общение ни к чему не приведёт. Если наш клан успеет уйти и избежать нападения, Питер останется со своими и мы навсегда окажемся далеко друг от друга. Если же нам придётся сражаться с эйноматринцами, может статься, что Питера вынудят присоединиться к нападающим, хоть он и уверял меня, что вместе со своим наставником собирается лишь оказывать поддержку своим раненым.

— Привет! — увидев меня, маг заулыбался. — Вернулась?

— Вернулась! — радостно ответила я, не зная, как передать, насколько я счастлива, что за время моего отсутствия он никуда не делся.

— И как там дела?

— Прекрасно!

Я принялась рассказывать ему про своих крокодильчиков.

— Почему ты зовёшь их крокодильчиками? — поинтересовался Питер, чем ввёл меня в лёгкую оторопь.

До сих пор я никогда не задумывалась почему. Крокодильчики и всё тут.

— Наверное, потому что они такие… Цепкие. Как вцепятся и уже не отпустят. Маленькие, дикие и опасные.

Я изобразила руками нечто, что должно было означать щёлканье крокодильих зубов. Питер засмеялся. Совсем так, как в моих воспоминаниях. Это означало, что он был счастлив.