Силь

Дон с огромнейшим усилием привалился боком к бортику и только благодаря этому остался стоять на ногах. Пусть криво, изогнувшись, истекая кровью — но стоять. Он понимал, что это — самое главное сейчас, если он поддастся страстному шёпоту, так и говорящему ему, что нужно лечь и закрыть глаза, после чего эта тяжесть исчезнет, и станет легко… Но если поддаться — то орки победят, орки и подчинённая им толпа — а эти люди опять станут толпой, сотворят в непокорном Городе такое, что даже через 60 лет у летописцев будет кровь останавливаться в жилах при описании этих зверств. Но если он выстоит, если выстоит…

Нужно вырвать болт из груди! — сквозь туман и боль, затопившие сознание, пробилась мысль. — Кровотечение усилится, но уйдёт и этот яд — как там его называли — Яд Лжи?

Огромнейшим усилием воли Дон заставил левую руку, никак не желающую выполнять команды мозга, разжать пальцы и выпустить намертво зажатый в ней осколок грифа с лохматящимися завитушками струн. Это усилие вновь затопило туманом мозг, но стук от упавшего на землю куска грифа позволил этот туман разогнать. Медленно, с огромным усилием, Дон заставил непослушные пальцы ухватить навершие болта и резко дёрнуть, вырывая его и отбрасывая — подальше. Последовала вспышка боли, которая почему-то не заставила отключиться сознание. Тяжело наваливаясь на бортик, Дон вытянул окровавленную левую руку в сторону людей — пока ещё людей, собравшихся на площади. Люди боязливо расступались, не желая попадать под указание окровавленной длани, образовав таким образом коридор, в конце которого замаячила невысокая фигура в чёрном плаще с капюшоном, чем-то очень занятая. Люди шарахнулись от фигуры вдвое быстрее — особенно после того, как она закончила своё дело и выпрямилась — и в лицо Дону оказался направленным перезаряженный арбалет, поверх которого в проёме капюшона клубилась тьма и горела пара багровых угольков-глаз. Знакомая фигура. Та фигура, чей плащ был разрублен ударом шамшера полтора года назад.

Король Эльвинг концом меча расковырял бесформенную груду, оставшуюся от одной из фигур в серых плащах. На свет выкатилась голова, у которой не хватало уха — но и с целыми ушами она явно выглядела не намного привлекательнее. Всё в ней было как-то «слишком». Слишком смуглая кожа, слишком глубоко посаженные слишком злые глазки, слишком длинный нос, слишком низкий лоб, слишком толстые губы.

— Это гоблины, — услышал Дон мелодичный голос Короля Эльвинга, тогда ещё — Короля Эльвинга, а теперь, для Дона — лучшего друга Эльвинга. — Мелкий, злобный, колдовской народец. Они играют очень важную роль в оркской системе управления государством, но вот в чём она состоит — пока не известно. — Эльвинг с сожалением отбросил кончиком меча в сторону нижнюю часть чёрного плаща. — А этот — главный — ушёл. Ты его задел, но он успел телепортироваться за миг до смертельного удара. Это возможно, если не выбирать конкретного места телепортации, а положиться на волю судьбы. Надеюсь, что он там впаялся в скалу… — Эльвинг в сердцах пронзил мечом верхнюю часть плаща.

Значит, не впаялся, - подумал Дон, понимая, что в этот раз гоблин не промахнётся. Дон закрыл глаза, вернее, позволил им закрыться, чтобы не видеть торжествующе горящих багровых угольков в проёме гоблиновского капюшона. Сознание, готовое уже оторваться от тела и отплыть в страну духов и видений, вдруг удержал на месте голос, набатом вторгшийся в уши. Дон с трудом разлепил глаза. Кричал тот самый здоровяк, с внешностью грабителя, но, тем не менее, столь мягко и ласково отозвавшийся о своём младшем брате. Он, вне себя от возмущения, орал на гоблина в чёрном плаще:

— Да что вы себе позволяете? Вы же… заткнули рот оппоненту! Где же ваша хвалёная свобода слова?!

Неуловимым движением арбалет оказался направлен прямо в лицо здоровяку, и тот осёкся.

— Я ради свободы слова кого хочешь заткну! — прошипела чёрная фигура. И кивнула: — Уберите этого.

Трое орков двинулись к здоровяку сквозь толпу, пинками освобождая себе дорогу.

— Но вы же обещали! — возмутился здоровяк, явно оказавшись не робкого десятка. — Вы должны выполнить наш уговор…

— Я свободный индивидуум, — отрезала фигура. — И выполняю только то, что выгодно лично мне.

— Индивидуум — это означает "неделимый", — неожиданно пробасил здоровяк, извлекая из-за пояса тяжёлый мясницкий тесак. — Так я тебя сейчас разделю! — выкрикнул он, прыгая на гоблина. Тот понял, что выстрелить в здоровяка не успевает, и с неожиданным проворством бросился удирать. На здоровяка навалилась троица орков, но они его определённо недооценили, посчитав, что человек такой комплекции не может двигаться быстро, и тот час же за эту ошибку поплатились — одному орку тесак рассёк горло, второму пропорол бок, третий получил пинок ногой в живот и согнулся, и мгновение спустя ему на затылок опустилась рукоять тесака, удерживаемая тяжёлой рукой. Раздался мерзкий хруст.

Гоблин в чёрном плаще остановился, лишь когда между ним и здоровяком оказалось ещё несколько орков, спешащих на помощь незадачливой троице своих соплеменников. Остановившись, гоблин вновь направил на Дона свой арбалет и тщательно прицелился.

Дон дёрнулся, навалившись сильнее на бортик — и тот не выдержал, обломился, и Дон вместе с его обломками полетел вниз. Возле уха свистнула стрела, впиваясь, судя по звуку, во что-то деревянное — гоблин промазал! Дон постарался смягчить падение перекатом, как его учили, и хорошо учили — в былые времена он бы спрыгнул с высоты, втрое превышающей эту, без малейшего ущерба для себя. Но тело слушалось очень плохо, и поэтому перекат вышел донельзя корявый — Дон сильно ударился ногою, хорошо хоть не сломал её, а из вновь открывшейся раны на груди опять полилась кровь. Но какие-то остатки сил у Дона всё же сохранились — он сумел невероятным усилием, опираясь на меч — подняться на ноги и поковылять в направлении чёрной фигуры, от дальнейших выстрелов которой Дона скрыло вовсю развязавшееся на площади сражение.

Часть людей присоединилась к здоровяку, часть — к оркам, некоторые остались поглазеть на открывшееся зрелище, но большая часть попыталась поскорее удрать с площади. Однако, как понял Дон по звукам драки, доносившимся от ворот, сквозь которые можно было выйти с площади, орки были полны решимости довести до конца процесс превращения людей в толпу, не позволяя людям покидать площадь. Волей-неволей у ворот также закипело сражение.