Скрытые чувства

Как тут не заподозрить, если главная стерва этого дома увидела меня выходящей из спальни напротив кабинета Берговица и даже бровью не повела? То есть совсем не удивилась этому факту. Знала? Или не хотела выдавать свои чувства?

По лицу Майи действительно сложно было что-то прочитать. Наверное, привыкла за годы работы на Ладислава, а может, всегда была такой отмороженной… Но как же не вовремя отказал мой дар! Р-р-р!

— Здравствуйте, лисс Горез, — ответила я, не сдержав досады.

— Вы что-то хотели?

— Да, — кивнула, вспомнив, зачем выбежала из комнаты. — Я собиралась кое-что вернуть листеру Берговицу.

Честно, я ждала, что она снова съязвит или преградит мне путь к начальственному кабинету, но вместо этого Майя перевела взгляд на шкатулку в моих руках:

— Вам не понравились конфеты?

— Дело не в этом… Что? — нахмурилась я.

Стоп! Откуда ей известно про подарки Берговица?

— Так и знала, что нужно было брать белый шоколад, а не темный.

Майя сложила ладони, словно извиняясь, во взгляде сплошное «раскаянье».

Меня же будто ледяной водой окатило. Из канализации, ага.

Ну конечно! Лисс Горез — незаменимый секретарь Берговица, который помогает ему во всем. Даже в выборе презентов для заинтересовавших ящера женщин. Самому же ему подарки выбирать некогда.

Тьфу!

Зато все разложилось по полочкам. Романтичные жесты, милые мелочи, высокопарное послание. Такое бы больше подошло Соломону Камрину, а не жесткому Ладиславу Берговицу.

Дурой я никогда не была. Оптимисткой — да, но не идиоткой. Поэтому прозрачные намеки Майи дошли до меня сразу. Это все объясняло: и ее дружелюбие, и чистосердечное признание в том, какая она нехорошая, что выбрала не тот цвет шоколада и не те цветочки. И означало это только одно.

Во мне перестали видеть соперницу и сочли временным увлечением. Почему? Да хотя бы потому, что Берговиц поручил выбирать мне подарки своему секретарю. Подарки, которые мне вообще не нужны!

— Спасибо, лисс Горез, — выдавила я из себя милую улыбку. — Но я не люблю сладкое. Ягоды мне понравились больше.

А вот улыбка помощницы, наоборот, слегка потускнела.

— Листер Берговиц сейчас у себя, — сообщила она. — Сказал, что вы можете беспокоить его в любое время, когда он дома.

Кто бы сомневался!

— Спасибо, — поблагодарила я Майю. — Я передумала. Приду в другой раз.

Хорошо, что моя спальня была рядом. Я скользнула в нее, даже тихо закрыла дверь, чтобы не выдать ни капелюшечки своих чувств. Зато шкатулку метнула на постель и от души пнула ни в чем не повинную сумку.

Вот… ящер!

Серьезный, он, конечно. Такой серьезный, что пойдет на все, только чтобы соблазнить любую. Хотя нет, не любую. Чести оказаться в его постели наверняка удостаивается далеко не каждая. Вот Майя уже сколько лет ждет, и пока безуспешно. А тебе, Лили, повезло сразу!

Ну нет! Теперь точно нет. Никаких подумать-раздумать-задумать.

Я секретарь его дочери, и точка.

Эх, найти бы еще идею для коллекции…

Я перетащила сумку на кровать, расстегнула молнию и уставилась на слегка безумную морду лакшака на свитере.

И в эту минуту меня осенило.

Следующие четыре часа (ровно столько Фелисе хватило, чтобы выспаться) я провела, исписав и изрисовав чуть ли не половину блокнота. Идеи на меня так и сыпались, кардинально отличаясь и от моей, как сказала девчонка, «сдержанной и взрослой», и от ее «кружевной» коллекции. Эти наряды были ярче и смелее, и ничего подобного я еще не видела. При этом я понимала, что не могу просто отдать их Фелисе: она ни за что не согласится, если идея будет исходить от меня. Значит, какой бы классной ни была задумка, сейчас мне просто нужно натолкнуть девочку на мысль, вдохновить. А это ой как непросто!

Свитер с лакшаком пришелся как нельзя кстати. С тем самым лакшаком, на которого обращали внимание все. Он мог стать изюминкой.

И не только он.

Поэтому я снова надела свитер и прибежала к Фелисе сразу же, едва получив от нее сообщение.

— Ты говорила, тебе нравятся этнические мотивы, — заявила я, едва оказавшись в ее комнате.

Девочка выглядела уже не такой уставшей, но, очевидно, как и все, кто только проснулся, соображала с трудом, поэтому непонимающе нахмурилась. А я растянула свитер и указала на лакшака:

— Как насчет чего-то вроде?..

— Ты предлагаешь шить одежду для детей?

— Почему для детей? — растерялась я.

— Ну, с принтами смешных животных и прочее.

Теперь дошло до меня, и пришлось давиться смехом.

— Нет, но если ты, конечно, хочешь…

— Точно нет, — замотала головой Фелиса.

— Тогда подумай еще! — Я принялась загибать пальцы по очереди и перечислять: — Ларийский квартал, киронские кружевные дома, таритские северные лакшаки…

— Не понимаю, — раздраженно бросила девчонка. — Это прям какой-то бредовый коктейль из национальной символики…

На последнем слове она осеклась, закусила губу и задумалась. В следующую минуту ее глаза вспыхнули.

— Лили, ты гений! — воскликнула она. — Этнические элементы в одежде — это очень даже свежо и необычно.

Фелиса бросилась к столу, чтобы выплеснуть образы на бумагу. Успела черкнуть два раза, но тут ее плечи опустились.

— Не слишком ли это сложно? У нас же совсем немного времени.

— Времени хватит, — улыбнулась я. — Нам не нужно создавать национальные костюмы. Куда их потом носить, на карнавал? Но мы можем взять элементы и совместить их с повседневной молодежной одеждой.

— Сохранить яркость и самобытность, но сделать упор на удобство, — подхватила мою мысль талантливая ящерица.

— Все, как ты любишь!

Фелиса улыбнулась: светло, ярко, искренне — и выставила вперед ладонь, в которую я от души ударила своей.

— И это еще не все.

— Не все?

— Насчет самого представления коллекция. В академии наверняка учатся студенты со всего мира. Мы можем привлечь их для показа.

Новый закон не касался тех, кто учится в «Брасе», поэтому найти представителей из других стран не проблема.

Глаза девочки снова расширились.

— Мы попросим их выйти на подиум в одежде с национальной символикой. Такого шоу вообще никто не делал. Это будет нереально круто!

— А то!

— Бери стул и садись рядом, — потребовала она. — Мы здесь надолго.

И работа полетела.

Решено было договориться с ребятами из академии (мое предложение придумать одежду не только для девушек, но и для парней встретили на ура), а пока мы шерстили Сеть, рассматривая национальные костюмы и выбирая те элементы, которые могли использовать для нашей задумки. На следующий день мы ездили за тканями, пуговицами, декоративными материалами, все время обсуждая коллекцию и дорабатывая ее. И так далее.

Как и обещала Фелиса, дел было много. Хотя босс взяла еще одну помощницу — Алику, девушку, которая участвовала в показе Летиции и единственная, кто нормально относился к Фелисе. Ей наша идея понравилась не меньше, и Алика должна была представлять Кирон в задуманном нами шоу. В свитерах с лакшаками предстояло выйти девчонке-скульптору с четвертого курса и моему братцу. После долгих уговоров Нат согласился пройтись по подиуму. А к концу недели нам удалось договориться с парочкой ларийцев, с двумя парнями-патейцами и девчонками из Андры.

Иногда я возвращалась в свою комнату под утро, падала на кровать и попросту вырубалась. Но мне это нравилось! Пожалуй, среди всех работ, через которые я прошла, эту я полюбила больше всего. А в коллекцию своего босса я вкладывала всю себя, и это мне тоже нравилось.

Обо всем остальном я просто не думала. Обо всем и обо всех.

Ладно, про Ладислава думала: утром и немного перед сном, когда голова касалась подушки. Например, о том, что из-за моего более чем ненормированного графика с Берговицем мы так ни разу и не пересеклись. Сам он не торопился со мной встречаться. То ли ждал моего положительного ответа, то ли тоже был занят. После разговора с Майей конфеты в моей спальне больше не появлялись, в отличие от свежих фруктов и ягод в холодильнике (однажды я даже обнаружила там ярко-красный спелый фрукт-борри). От них я не отказывалась, делала смузи для себя и девчонок или просто забирала корзинку в «мастерскую», карточки же выбрасывала не читая. Все равно они были от помощницы Берговица.