Атавизм (СИ)

- За наш успех! – поднял свой бокал Танарет.

Истатук улыбнулся почти приветливо, и тоже поднял бокал. Они молча выпили и смотрели друг на друга.

- Великолепно! – Танарет склонил голову, отдавая должное напитку.

Истатук отщипнул кусочек какого-то фрукта и меланхолично жевал, рассматривая своего визави.

- Удалось разработать противоядие? – он ткнул кусочком фрукта в направлении страшного лица Танарета.

- Как видишь, но глаз я потерял. Думаю вырастить новый в течение трех недель.

- Этот камень идет тебе. Ты стал похож на мужчину.

Танарет скривился, изображая улыбку.

- Не стоит иронизировать, Маг – Наместник! С некоторых пор ты тоже перестал быть непогрешимым образцом, – сказал Танарет, наливая вновь. – Ты понял, куда теперь подул ветер?

Истатук кивнул, пригубив свой бокал.

- Наконец-то поняли, что пора выжечь это змеиное гнездо.

- Теперь, Великий Истатук, неплохо бы подумать, какую из этого можно извлечь выгоду. Знаешь, я действительно сожалею, что поссорился с тобой! Если бы мы были вместе, то Верн раскололся бы как яичная скорлупка! Совет еще долго будет рядиться и вести бесконечные прения по каждому вопросу. До дела дойдет не раньше, чем лет через десять. За это время, от Верна с его исходниками, могло бы остаться только воспоминание! Если бы только мы по-прежнему были вместе!

Истатук сощурился:

- Куда ты клонишь, Танарет Гордец? Уж не хочешь ли ты попросить у меня прощения, за свое хамство? Если так, то я не приму его, такие вещи слишком дорого обходятся!

Танарет согласно кивнул.

- Ты хорошо знаешь меня, Истатук, естественно, при других обстоятельствах, я даже не стал бы вот так разговаривать с тобой. Но сейчас… только представь: Колесница, полная божественными штучками, исходники… Сколько хочешь, какие хочешь… и как хочешь! – он мечтательно завел глаза. – Можно наиграться вдосталь, а потом, когда они прискучат… Мы могли бы даже продавать исцеляющие зелья из их крови! Мои разработки все совершенствуются.

Истатук внимательно следил за Танаретом. Говоря, тот, оживленно жестикулировал бокалом, драгоценный камень сверкал в его глазнице.

- Перспектива, перспектива… – пробормотал, наконец, Истатук. – Не морочь мне голову, что ты хочешь сейчас? А впрочем, можешь ничего не говорить, я догадлив! – он посмотрел на меня. – Не выйдет, я не отдам ее!

Танарет поставил бокал и наклонился над столом, приблизившись к Истатуку.

- А я и не прошу отдать ее! – на лице хозяина отразилось удивление. Танарет широко улыбнулся. – Мы могли бы вместе…

Мое сердце гулко бухнуло, ладони стали ледяными. Танарет откинулся, с удовольствием глядя на изумленного Истатука.

- Бьюсь об заклад, все те тысячелетия, что ты прожил, ты вел образцовую жизнь, Истатук Благочестивый! Наверное: «одна женщина – одна любовь», ведь так?

Истатук промолчал, глядя на него исподлобья. – Ты совсем не отдыхаешь, друг мой! – Танарет протянул руку и дружески похлопал хозяина по стиснутому кулаку. – Надо расслабляться, наша жизнь слишком длинна для такой праведности! Хотя, я даже в чем-то тебе завидую: ты остался невинным, как юноша, у тебя впереди столько интересного! Посмотри на нее, друг Истатук! Она так же неопытна, как и ты!

Они повернулись, глядя на меня, от этих взглядов я непроизвольно съежилась, вновь замирая от страха.

- Прими мое предложение – и тебя ждет новый мир, вам обоим понравится!

Истатук оторвался от созерцания моего ужаса, и перевел глаза на Танарета. Лицо его исказила злобная улыбка.

- Славно, мой Танарет! А потом, в один из самых сладких моментов, ты воткнешь нож мне в спину?!

Танарет захохотал, прихлопывая руками по коленям.

- Браво, дружище! Я рад, что ты все такой же проницательный! – он впился своим единственным глазом в лицо Истатука и, стерев улыбку со своего лица, произнес:

- Да, так и будет. Но ведь никто не запрещает и тебе, сделать это! Это будет самое острое ощущение за последние три тысячи лет, Истатук! – горячо заговорил он. – Представь: взять женщину прямо в горячей крови соперника, почувствовать на ее губах этот соленый вкус, стон твоего наслаждения сольется с его последним стоном…

Они снова обернулись на меня. Их лица были просто ужасны, в блестящих глазах появилась какая-то кошмарная, инфернальная страсть.

- Я согласен, – хрипло произнес Истатук. – Начнем прямо сейчас!

Они отодвинули свои кресла, и поднялись. Все так же глядя на меня, они расстегнули перевязи мечей и, переглянувшись, одновременно отбросили их в стороны. Истатук сделал шаг ко мне. Я вскочила, и, пятясь вдоль стены, в ужасе повторяла как заведенный автомат: «Нет, нет, нет, нет…». Истатук сделал еще один шаг,… и вдруг все остановилось.

Истатук замер с поднятой ногой, Танарет застыл с прилипшей к лицу кривой улыбкой, даже пламя светильников не колебалось больше. Воздух передо мной задрожал, будто уплотняясь, и в этом мареве проявилась фигура высокого человека, укутанного в длинный плащ. У меня подкосились ноги, и я упала, истерически всхлипывая.

«Робинзон Крузо» стоял прямо передо мной, и спокойно смотрел на меня сверху вниз. Сквозь слезы я видела, как его лицо приобретает удивленное выражение.

- Что с тобой? – спросил он, склоняясь.

Я не могла произнести ни слова, слезы душили меня, перехватывая горло. Тогда он дотронулся до моего лица, и я вдруг совершенно успокоилась. Мое «Я» словно обросло непробиваемой танковой броней. Я закрыла лицо руками, и протяжно выдохнула. Вытерев слезы, я снова посмотрела на таинственного человека. Он осматривался, слабо улыбаясь.

- Все прошло? – он повернулся ко мне.

Лицо его было продолговатым, правильным и удивительно светлым. В огромных голубовато-серых глазах светилась доброта и какая-то невыразимая печаль. Я впервые видела его так близко и заворожено всматривалась в его черты. Внутри него, казалось, колыхался бездонный океан. Он был так огромен, что у меня захватило дух.

- Я пришел сказать «спасибо» за то, что вы сделали в стазис-центре. Я не предвидел такой поломки, наши системы работают без самого важного компонента, чудо, что все они до сих пор живы.

В его глазах появилась особая пронзительная нежность, когда он вспомнил о тех людях, что лежали в ячейках подземного хранилища. Так думают о безнадежно больных близких.

- Не за что, – проговорила я. – Вы же тоже помогли мне, там, в Предгорном лесу. Вас зовут Кронатокаль?

Он улыбнулся.

- Да, когда-то меня так звали. Очень, очень давно. Ну, мне пора!

- Постойте, постойте! – я вцепилась в его плащ, снова приходя в неописуемое волнение. – Пожалуйста, умоляю, помогите мне! Эти люди – они чудовища, они погубят, растерзают меня, не оставляйте меня с ними, прошу Вас!!!

Он снова печально посмотрел на меня.

- Я больше не помогу тебе! Я вообще, давно никому тут не помогаю, таково мое правило. В тот раз, в лесу, не знаю, что на меня нашло.

- Почему, почему? Я прошу Вас, больше никто не сможет помочь мне, спасите меня, пожалуйста, помогите мне! Я сделаю все, что Вы скажете! – слезы опять подступали к горлу.

Он смотрел, как я цепляюсь за его ноги, и мне показалось, что в его лице промелькнула легкая тень сочувствия.

- Я не помогаю не потому, что я такой злодей, а потому, что больше не могу этого выносить, – он присел передо мной, проведя прохладной рукой по моему горящему лбу. – Когда помогаешь – невольно привязываешься. А потом мои друзья умирают. Представь, что у тебя каждый день умирают друзья – это выше всяких сил.

Я недоуменно уставилась на него.

- Это какая-то болезнь?

Он горько усмехнулся:

- Да, она называется «бессмертие». Я больше не помогаю своим потомкам, не лезу в их дела, вы все мои дети, все одинаковые.

На меня снизошло озарение

- Вы тот, древний предок, Божество, от которого произошли все люди?

- Да, можно так сказать, только я не божество и я не один. Другие, такие же, как я спят сейчас в стазис-центре. Я остался бодрствовать, и нет надежды, что что-то изменится. Это очень мучительно, маленький человечек! Вы старитесь и умираете, как только я успеваю полюбить вас. Я больше никому не помогаю.