Ульмигания

Ванграп позвал Виссамбра — огромного витинга, служившего князю дружинником еще в детских игровых битвах.

— Ты хорошо знаешь эти места?

— Бывал как-то.

— Надо выманить Налубе из замка. Со всей его дружиной нам не справиться.

— Что я должен сделать?

— Возьми у Райнера плащ крестоносца — кажется, он повсюду таскает его с собой — и покрасуйся в нем в окрестностях замка. Так, чтобы тебя увидели артайсы или их жены. Налубе поймет, что кто-то пришел за Вольрадом, но вряд ли ему придет в голову, что это я и что нас только полтора десятка. Я бы на его месте решил, что орден прислал по меньшей мере сотню рыцарей. Уведи его миль на пять на запад в сторону болот. Там места дремучие, пока он будет тебя искать, да пока сообразит, что его обвели, мы успеем вытащить из ямы этого хорька, Вольрада.

— Мне идти прямо сейчас?

— Да. Прямо сейчас, пока не стемнело. Да постарайся не оборачиваться к Налубе лицом. Твою рожу за милю любой самб распознает.

Виссамбр самодовольно ухмыльнулся во всю свою необъятную физиономию. Ему нравилось, что слава о его силе разошлась далеко за пределы родовых земель.

— Иди, — сказал ему Ванграп. — Потом будешь веселиться. И пошли ко мне Линко и Поманду.

Парень был совсем плох. И без того бледное лицо Линко отсвечивало голубизной, будто из него выпустили жизнь. Но держался он бодро, стараясь не выказывать слабости.

«Вернемся, уложу его в постель, — подумал Ванграп. — Пусть братья-духовники хоть из кожи лезут, но выходят мальчишку».

Разговаривая, Ванграп старался не смотреть на него, чтобы не выказать глазами жалости.

— Поманда, вам с Линко сейчас надо занять башню. Виссамбр постарается увести Налубе из замка. Как только Налубе погонится за Виссамбром, подайте знак. Мы будем под стенами. Прикроете нас сверху арбалетами. Очень может быть, что Налубе скоро вернется, так что не забывайте поглядывать и за воротами. Если увидите Криву, не стесняйтесь, проделайте в нем дыру. Тому, кто это сделает, я заплачу любую сумму.

Поманда нахмурился и отвел глаза в сторону.

— Что, тебе трудно это сделать? — спросил его Ванграп.

Он промолчал.

— А ты, Линко? Ты тоже все еще боишься старых богов?

— Нет, князь. Единственное, чего я боюсь, — это твоей немилости. Мне плевать, какая шкура у твоего врага — козья или белая с крестом. Прикажешь, буду стрелять и в Криву, и в папу римского.

— Ну, вот и договорились. Поманда, оставь одного из лазутчиков с лошадьми.

Линко не соврал. Когда Крива, учуяв своим собачьим нюхом что-то неладное, выскочил из палатки и стал озираться на стены замка, он навел на него арбалет. А со стен вниз во двор уже прыгали люди Ванграпа. Еще мгновение — и история последнего Кривы на этом закончилась бы. Если бы тот был просто человеком. Но это был Верховный Жрец пруссов. Едва Линко нащупал пальцем спусковой крючок, Крива обернулся и посмотрел ему в глаза. И грудь воина взорвалась кашлем, стрела из арбалета ушла выше головы Кривы, а изо рта Линко хлынула кровь. То ли оттого, что пришло, наконец, время расплачиваться воину за распутную жизнь, то ли от прожигающего насквозь взгляда желтых глаз жреца, но легкие его стали лопаться и больно разваливаться на кусочки, а перед взором повисла багрово-черная пелена.

Очнулся он уже только ночью в замке Вилава.

Казалось, где-то совсем рядом, прямо над головой, бьет колокол.

На стенах, чадя, горели факелы.

Голова Линко была на коленях Помандо, и тот мокрой тряпкой обтирал его лицо. Линко стало стыдно за свою немощь, и он попытался подняться.

— Лежи, лежи! — остановил его Помандо. — Тебе лучше полежать сейчас. Погоди немного, придем в Бальгу, сдадим тебя монахам. Они тебя поставят на ноги. Полежи.

Линко хотел бы встать, но не мог. Руки и ноги были как соломенные, как у чучела божка Курче, которого на празднике последнего снопа делают детям для забавы.

В груди что-то остро рвалось и булькало. Он закашлялся, а Помандо тут же вытер ему рот. Тряпка была кровавой.

«Жаль, — подумал Линко. — Мало я послужил князю».

Неподалеку разгоралась какая-то свара. Кричали все громче, и в голосах слышалась угроза. Кто-то смеялся. Линко повернул голову в ту сторону.

Виссамбр и Герлак Рыжий стояли друг против друга уже с мечами в руках и готовы были схватиться в драке. Оба с разных сторон держали за одежду юную мергу лет двенадцати-тринадцати. У нее были огромные и опустевшие, бессмысленные от ужаса глаза.

— Тебя вообще не было с нами! — рявкнул Герлак.

— Потому что я уводил Налубе от твоей рыжей задницы! — заорал Виссамбр.

— Вы еще проткните друг друга из-за этой сучки, — смеялся Тирско, размахивая флягой. — Рыжий, ткни, ткни его мечом.

— Ну попробуй, возьми ее! — кричал Герлак.

— Я не только ее возьму, я еще унесу с собой твою поганую рыжую немецкую башку! — кричал Виссамбр.

— Виссамбр, ну-ка съезди этому тощему немцу в ухо! — подзадоривал Тирско.

Они так орали, что не заметили, как подошел Ванграп.

— Что тут происходит? — спросил он.

— Да вот — два дурака сучку не поделили, — смеясь, сказал Тирско.

— Эту?

Витинги притихли и отступили от девушки.

Громче стали слышны мерные удары в колокол.

— Это я ее нашел, — сказал Герлак Рыжий.

Мерга, казалось, пришла в себя и, как пойманный зверек, затравленно скашивала глаза то на одного витинга, то на другого.

— Подними руки, — сказал ей Ванграп.

Она подчинилась.

Ванграп взмахнул мечом и рассек девушку поперек на две части.

— Теперь вам будет легче ее делить.

Линко отвернулся.

Подошел Тирско и присел рядом на скамью.

— Вот так, брат Линко… — зачем-то сказал он и поднес флягу: — Хочешь хлебнуть?

Линко кивнул. Тирско осторожно влил ему в рот немного меда. Напиток приятно горчил полынью, и его запах напоминал о разогретых летним солнцем дюнах на западном берегу Самбии.

От нескольких глотков из фляги Тирско Линко заметно полегчало. Грудь, казалось, расправилась, и дыхание уже не давалось так болезненно. Он даже смог приподняться и самостоятельно сел, прислонившись к бревенчатой стене. Только колокольный звон медью отдавался в голове.

— Ну, ты прямо совсем молодец, — сказал, вставая, Помандо. — Посиди-ка пока здесь с Линко. Мне нужно на стену.

— Где мы? — спросил Линко.

— В Вилаве, — сказал Тирско, протягивая ему флягу.

— А зачем бьют в колокол?

— Видишь ли, брат Линко, Налубе нас все-таки нашел и запер здесь. Их там, за стенами, видимо-невидимо. Ночью они, конечно, не полезут, понимают, что тут сидят не пилигримы из Алемании, да и зачем им лезть? Они знают, что и мы до утра не высунемся. Ванграп приказал звонить в колокол — может, кто из орденских братьев услышит, придет на подмогу.

— А если никто не услышит? Сколько мы будем здесь сидеть?

— Ну, это не нам с тобой решать. Об этом пусть Ванграп думает. Он — князь, ему ума больше дано. Да ты не переживай, долго сидеть не будем. Налубе утром пойдет на приступ. Не думай об этом. На, лучше хлебни еще.

— Постой, мы же в Вилаве.

— В Вилаве, точно. Сам догадался?

— Тут из колодца должен быть подземный ход.

— Думали уже об этом. Налубе как услышит, что колокол стих, тут же начнет рыскать по окрестностям. А у нас четверо раненых, да ты вот еще занемог. Да на двадцать три воина только пятнадцать лошадей. Быстро уйти не получится. А в поле нас Налубе в корм для свиней нарубит, и охнуть не успеешь. Так что, сиди, брат Линко, отдыхай, пока колокол звонит.

Они помолчали, прихлебывая из фляги. Потом Линко попробовал встать. Получилось.

— Ты куда это собрался? — спросил Тирско. — Не на стены ли? Сидел бы уже. Там пока и без тебя воинов хватит.

— Мне нужен князь.

Ванграп сначала его и слушать не хотел.

— Такого не было и никогда не будет, чтобы я своего витинга оставил.

— Князь, я уже не жилец, — сказал ему Линко. — Мне, так или иначе, до Бальги не добраться.