Оскал Фортуны. Трилогия (СИ)

Совсем маленькой девочкой Анукрис часто приходила к тюрьме. Среди окрестных детей считалось доблестью прийти к её толстым темножелтым стенам, послушать разговоры узников, доносившихся их маленьких окон, или подразнить хромого Небубиса.

У торцовой стены здания была полузасыпанная нора. Старшие дети пугали младших рассказами о том, что если наклониться над ней и прислушаться, то можно услышать крики истязаемых узников. Ибо это не что иное, как дымоход над очагом, в котором палачи Мосайха калили бронзовые прутья, клещи и другие инструменты своего страшного ремесла.

Мало кто из друзей маленькой Анукрис решались заглянуть в ту дыру. Както, поспорив с одним из мальчишек, она рискнула подойти. Груда битых кирпичей, песок, темная щель, из которой тянет холодом и чемто жутким. Молодая женщина улыбнулась, вспомнив, как дрожали коленки, когда она заглянула в пугающую глубину, и ей показалось, что из темноты действительно доносятся странные, похожие на шепот звуки. Под пристальными взглядами приятелей ей тогда удалось удержаться и не показать испуга, когда она быстрым шагом возвращалась к компании, ждавшей у переулка.

Зато как она завизжала, услышав за спиной кряхтение Небубиса, чтото беззлобно кричавшего им вслед.

От этих воспоминаний стало еще грустнее. Анукрис вздохнула и, прикрыв глаза, еще раз попробовала заснуть.

Разбудила её сама Мерисид.

Протерев кулаками глаза, молодая хозяйка с удивлением посмотрела на служанку.

– Пора вставать?

– Да, госпожа, – както виновато улыбнулась Мерисид. – Господин ушел в храм. Надо распорядиться на счет обеда и ужина.

– А где Самхия? – спросила Анукрис.

– Убирается в птичнике, – махнула рукой старшая служанка.

В ванной она сама помогла ей помыться, растерла жестким полотенцем и умастила ароматным маслом.

– Ты не обижаешься на меня, госпожа? – спросила женщина у дремлющей с улыбкой госпожи.

– На что? – удивилась та, открыв глаза.

– Вчера… господин предпочел меня…, – искоса посмотрела на неё служанка.

– Небраа твой господин, и если ты не против, мне все равно, – равнодушно пожала плечами Анукрис.

– Значит, ты не гневаешься на меня? – обрадовалась Мерисид.

– Конечно, нет! – улыбнулась молодая женщина, надевая буст. – Ты же моя лучшая и единственная подруга.

– Я не достойна таких слов, – прослезилась бывшая танцовщица.

Растроганная Анукрис обняла её и прошептала на ухо:

– Лучше давай придумаем, как мне увидеться с Алексом.

– Даже не думай, госпожа! – в испуге отстранилась Мерисид. – Тебе нельзя выходить из дома! За тобой будут следить тысячи глаз!

Молодая женщина погрустнела, но понимала, что служанка права.

– Неужели мне нельзя даже сходить в храм Баст? – робко спросила она.

– Ни в коем случае! – повысила голос Мерисид и тут же испуганно зашептала. – Разве ты не знаешь, что у народа покинутые святилища пользуются дурной славой?

Анукрис натянула платье.

– Твой визит туда могут неправильно понять! – горячо шептала служанка, расправляя ткань. – Особенно после ареста Тусета!

– Тогда ты сама должна как можно быстрее оправиться к Алексу и рассказать, что случилось!

Александру вновь приснилась Асиона, но на этот раз он твердо знал, что это сон.

Богинядевочка стояла у постамента со статуей Баст и смотрела на него тревожно желтевшими кошачьими глазами. Он хотел чтото сказать, но тут же проснулся изза чьегото шумного дыханья за воротами. Пахнуло зверем.

Юноша нашарил в темноте глиняный черепок и бросил его в темноту.

– Пошел вон!

Хриплый рев заметался по залу, отражаясь от стены. Александр сел, схватил меч и еще раз крикнул.

– Иди отсюда! Козел!

Очевидно, последнее замечание разозлило неизвестного зверя больше всего. Ворота вздрогнули от сильного удара. Послышалось хриплое ворчание, и все стихло.

– Дураком сделает, Бонифаций на каникулах, – пробормотал юноша, вспомнив советский мультик и ежась от страха.

Больше он так и не заснул. А когда чуть рассвело, еще раз тщательно осмотрел постамент. Ничего, сплошной гладко отшлифованный камень, лишь три иероглифа в овальной рамочке выбиты сбоку. Алекс налил вина, съел жесткую, пресную лепешку, потом подошел к статуе, стоявшей в противоположном углу. Точно такой же монолит, вот только знаки немного другие. Заинтересовавшись, он запалил трут, и, прихватив с собой пучок сухого камыша, отправился в тупичок возле комнаты главной святыни. После долгих поисков юноша обнаружил несколько блоков с иероглифами, подобными тем, что украшали отмеченный Асионой пьедестал. Один располагался очень высоко, второй у самого пола. Александр попробовал его пошевелить, но тот сидел крепко как здоровый зуб в десне. Три самых подозрительных были в стене, за которой простукивалась пустота.

Алекс надавил на один из них и тут же убедился, что камень тяжело, словно нехотя, но входит в стену. Из фильмов и книг Саша Дрейк знала, что строители древних храмов обожали всяческие ловушки. Отпрыгнув, Александр замер. Блок с еле слышным шорохом встал назад.

Сменив повязку, выпив лекарства и подкрепившись изюмом, юноша обследовал коридорчик, тщетно стараясь рассмотреть терявшийся во тьме потолок. Вряд ли оттуда чтото может свалиться ему на голову, а вот пол под ногами вполне может разверзнуться, и полетит он прямо на гостеприимно поставленные колья в компанию к другим искателям сокровищ и тайников.

Алекс обвязался веревкой, второй конец закрепил на выступавший из стены блок, потом ножнами меча осторожно надавил камень. Тот ушел в стену примерно на полсантиметра,… и ничего не случилось.

– Пичалька, – разочарованно протянул он порусски.

Попробовал нажать на второй. Тот поддался, и вновь ничего не произошло. С третьим камнем результат оказался таким же.

Разочарованный Александр сел прямо на пол и вздохнул:

– Вот тебе и тайник!

Но, возможно, камни надо нажимать в какомто определенном порядке? Юноша пожал плечами, зажег еще один пучок камыша и попробовал. Вновь ничего не вышло. Только на третьем варианте в глубине стены раздался еле слышный щелчок.

– Ха! – Алекс вскочил.

Часть блоков, образовывавших неправильный квадрат, чуть выступила изза стены. Все еще опасаясь ловушки, он взялся за край и потянул на себя и, вздрогнув, зажмурился от брызнувшего в глаза яркого, дневного света. От неожиданности Александр выпустил край каменной двери, и она вновь ушла в стену, оставив лишь краешек в сантиметр.

"Выход наружу? – в недоумении думал парень, растерянно моргая. – Не может быть! Там же еще комнаты святыни, а храм прямоугольный!"

Он вновь взялся за дверь, но тут услышал негромкие, приближающиеся голоса. Алекс схватил меч, затоптал дымившийся камыш и прислушался. Звуки приближались. Юноша вышел в коридор, остановился у двери в молельный зал. За закрытым главным входом разговаривали дети.

"Только вас мне и не хватает", – с досадой подумал Александр, осторожно пробираясь вдоль стены. В дверь чтото ударило.

– Ух, ты! – звонко крикнул какойто мальчишка. – Попал! Дай, теперь я!

– Не надо стрелять в храм, – смешно шепелявя, робко проговорила девочка, видимо совсем маленькая. – Богиня обидится.

– Трусишка! – фыркнул пацаненок. – Здесь давно никого нет! Если боишься, зачем пришла?

Чтото вновь тупо ударило в даже не дрогнувшую дверь. В узкой щели под ней мелькнула чьято тень.

– А давайте внутрь зайдем? – предложил тот, кто просил пострелять. – Там сзади дверь есть.

– Я не пойду! – решительно заявила девочка.

– Пошли, Геб! – не очень уверенно согласился мальчишка.

"Вот это я попал!" – на миг растерялся Алекс, но вдруг усмехнулся, и громко мяукнул. За дверью замерли.

– Это просто кошка! – нервно хихикнул пацан.

Юноша вспомнил ночной визит и добавил басов. С потолка посыпалась пыль, заколыхалась висящая клочьями паутина. Не переставая пугать окрестных мышей, подбежал к двери и заглянул в узкую щель между створками. Трое детей стремглав мчались к полуразрушенным воротам. В десяти шагах от них маленькая девочка поскользнулась и упала на песок. Даже с такого расстояния Александр слышал полный ужаса плач ребенка. Один мальчишка растерянно остановился, не зная, что делать, а тот, что повыше, продолжал улепетывать, сверкая голыми ягодицами