Далекие твердыни

— Серебряного?

— На Тиккайнае был Серебряный город. На Яннии — Алмазный. Алмазный дом ушел несколько тысячелетий назад, Серебряного нет пять веков.

«Вот те раз, — изумленно подумал Рэндо. — Я все эти годы правил вотчиной Аяри. А теперь поеду в гости к Тайсу… эле Тиккайнай».

— Почему мне никто об этом не говорил?

— Ты не спрашивал, — преспокойно ответил Аяри и сел в седло.

В большой библиотеке своего ниттайского особняка, в глубоком кресле сидел, положив ноги на парный пуф, наместник восточных провинций. Трубка его давно потухла, политический журнал лег в стороне на столик и был забыт. Вечер выдался жарким, и даже в библиотеке, где обычно было весьма прохладно, Рэндо пришлось сбросить пиджак и расстегнуть рубашку. Стороннему взгляду показалось бы, что наместник размышляет; но Хараи сам не смог бы ответить, какие его занимают мысли. Он почти забыл это состояние, свойственное более юности: томительное, подобное грезе ожидание будущего, новой бурлящей жизни, в которую идешь устремленный, полный желаний и сил.

Появившись в дверях, Тайс улыбнулся. Ему бесконечно нравилось видеть Рэндо таким. Айлльу не мог прозревать сердца, как иные люди, но умел чуять чувства и телесное состояние. В возрасте наместника люди уже начинали стареть и слабеть, а Высокий Харай оставался в расцвете мужской зрелости. Предательство Желтоглазого, в которое он не верил, но которое ощущал кожей, давило на него как тяжесть; когда он освободился от иллюзий и перестал цепляться за прошлое, то словно бы распрямился.

Наместник обернулся и увидел айлльу.

— Эн-Тайсу эле Тиккайнай, — сказал он.

Тайс вздрогнул, услышав это имя из его уст. Но рано или поздно этого следовало ожидать… Айлльу поежился; вид у Рэндо был насмешливый и лукавый, доброго не предвещавший.

— Это Интайль сказала тебе?

— Аяри.

— Вот дрянь, — буркнул Эн-Тайсу.

— Я задал ему вопрос. Впрочем, это неважно. Будь любезен, скажи мне, Тайс, почему я узнаю все это по чистой случайности и по прошествии многих лет?

Тайс обреченно выдохнул и прошел через комнату к нему. Усевшись на пол, он положил голову Рэндо на колени и полуприкрыл глаза, глядя на него из-под ресниц. Хараи улыбнулся.

— Рэндо, — сказал рыжий айлльу, — а зачем бы тебе это знать? Я, эле Тиккайнай, не был на Тиккайнае пять веков. Я не знаю, остались ли от Серебряного города хоть руины. Полагаю, кто-то из тех, кого я знал, еще живет там в лесах, но лесным айлльу люди подносят в дар йут… я не хотел бы видеть то, что осталось от некогда величественных воинов и вельмож.

— Иногда мне страшно думать о том, сколько же тебе лет. Ты старше Уарры.

— Что за дело? — Тайс пожал одним плечом. — Айлльу живут слишком медленно. За несколько лет рядом с тобой я испытал больше жизни, чем за много веков.

— Иди ко мне, — сказал Рэндо; наклонившись вперед, он поднял Тайса с ковра и усадил себе на колени. Айлльу прижался к нему, укладывая голову на плечо. Уаррец поцеловал его в макушку. — Ты бесов льстец.

— Это не лесть, — вздохнул Тайс. — Мне совсем не нравится эта правда.

Рэндо едва не спросил удивленно «почему?», но успел понять и смолчал. Тайс потерся о его щеку виском, щекоча пушистыми жесткими кудрями; провел по груди когтистыми пальцами. Хараи обнял его крепче и, заставив поднять лицо, поцеловал в губы. Тайс выгнулся в его объятиях. Дыхание его участилось, аура айлльу словно звенела от напряжения желания, и оно мгновенно передалось человеку. Руки Хараи опустились Тайсу на бедра; Тайс укусил его, когда он сквозь одежду сжал его напрягшийся член. «Я не упомню, когда ложился в постель без защитных заклятий», — подумал Рэндо, забавляясь; магия не давала айлльу даже прокусить кожу, но человека без соответствующей росписи он легко мог загрызть насмерть. Еще Рэндо подумал, что одежда островитян, на вид так сложно устроенная и плотно зашнурованная, в действительности совсем не представляет преграды для любовников; когда дрожишь от нетерпения, расстегивать узкие брюки — одна морока, а юбку так легко задрать…

— Да-ай… — выдохнул Тайс, вновь сползая на пол с его колен; пальцы его обхватили освобожденный и восставший член человека, айлльу торопливо облизал головку и взял ее в рот.

Вид айлльу, лижущего его член, неизменно сводил Рэндо с ума; удовольствие необыкновенно обострял бегущий по спине холодок. Несмотря на всю надежность испытанных заклятий, доверять самую чувствительную часть тела всем этим клыкам и когтям было страшновато. Тайс знал за своим человеком эту слабость, и не отказывал себе в удовольствии посмеяться над ним: нахально глядя ему в глаза, оскаливался пошире и прикасался к его достоинству зубами, делая вид, что намерен сомкнуть челюсти до конца. Он, разумеется, был весьма осторожен; Рэндо тоже был весьма осторожен, когда после таких шуток вталкивал его носом в подушку и наваливался всем своим немалым весом, пресекая попытки самоуправства.

…Хараи кусал губы.

— Хватит этого, — сказал он, наконец. — Иди сюда.

Тайс послушно встал и перекинул ногу через его бедра.

Природа богато одарила господина Хетендераны; даже и теперь Тайсу нелегко было принять его. Рэндо испытывал почти мстительное удовольствие, наблюдая за лицом айлльу, пока тот садился на его член. «Задери тебя бесы, — сквозь зубы говорил Тайс, — не делай такое лицо… ты слишком… Рэндо, напиши заклятие!» «Какое?» — нежно и злорадно спрашивал маг. «Ты знаешь! — шипел Тайс, — с которым легче…», — и все это, от первого до последнего слова и гримасы, была игра.

Тайс немного откинулся назад, упираясь рукой в его колено, закрыл глаза и начал двигаться…

Потом, когда все закончилось, он опустился Рэндо на грудь и потерся о него с глуховатым мурлыканьем. Хараи зарылся носом в его волосы.

— Скоро, — сказал он добродушно, — я окажусь вашим гостем, господин эле Тиккайнай. Надеюсь, ваше гостеприимство окажется не менее жарким.

— Не сомневайтесь, золотой и драгоценный господин наместник, — сказал Тайс ему в шею.

Рэндо тихо засмеялся.

— Я буду хозяином более внимательным, нежели господин эле Хетендерана, — докончил Эн-Тайсу и внезапно спросил почти серьезно: — Рэндо, что ты думаешь об Аяри?

Хараи откинул голову на спинку кресла, скользя отстраненным взглядом по книжным шкафам.

— Я думаю, что ему тяжело, — сказал он. — То, что ему пришлось испытать, было бы тяжело и для менее гордой души. А для того, кому когда-то принадлежала вся Хетендерана… По крайней мере, я рад, что вы не в настолько скверных отношениях, как показывали. Честно говоря, мне казалось, что вы готовы съесть друг друга живьем.

«И это истинная правда», — подумал Тайс в изумлении, но промолчал.

— Хорошо, что ты ничего не сказал мне о Золотом городе, пока я безраздельно верил Ундори, — продолжал Рэндо. — Я бы думал только о том, как помочь полковнику и заставил Аяри говорить. Я и так-то повинен, что не остановил Ундори раньше. Ты уберег меня от большего позора.

«О Рэндо! — Тайс чувствовал себя почти растроганным. — Благородная твоя душа». Поверить было трудно, что человек, столько успевший повидать и достигший таких высот, по-прежнему подозревает в окружающих только лучшее. Он и сучку Интайль почитал за благороднейшую даму, подобную его подруге Ирмерит; Тайс решительно не мог видеть, как наместник раскланивается перед королевой — демона разбирал смех.

Айлльу приподнялся и улыбнулся Рэндо — сначала тепло, потом лукаво.

— Я не о том, — сказал он, сощуриваясь. — Тебе нравится Аяри?

Хараи глянул на него подозрительно.

— К чему ты клонишь?

— Хочешь его попробовать?

Рэндо так и вытаращился на него; Тайс улыбался с коварным видом и под конец даже облизнулся.

— Это шутка?

— Нет, конечно, — рыжий демон вытянулся, лежа на господине, и приблизил лицо к его лицу. — Хочешь попробовать Аяри? Не беспокойся о нем, он будет счастлив. Он так долго пытался привлечь твое внимание.

— И ты не стал бы ревновать, скажи я «да»? — выгнул бровь Хараи.