Дороги богов

Внезапно мне показалось, что я не один. Из чащи леса на меня смотрели чьи-то глаза. Я не видел их обладателя, но знал, где он, и понимал, что не могу ослушаться их немого приказа. Отодвинув прижавшегося ко мне волка, гревшего мне ноги, я встал и пошел на зов.

Кто-то мягко положил мне руку на плечо, приказывая свернуть. Полумесяц на миг вынырнул из-за кроны огромного клена, осветив высокого старца в длинном выбеленном подбитом мехом плаще с посохом в руке. Сивая борода и грива полуседых волос не оставляли никаких сомнений — передо мной был Святобор, один из Судей, бог лесов. Он стоял и смотрел на меня.

— Мне кажется, ты должен узнать кое-что, — наконец сказал он негромко, но все равно ветви клена, под которым мы стояли, тревожно заколыхались, словно кто-то потряс дерево. — Ведь мы расстались внезапно. Ты еще не понимаешь очень многого… Но я вижу нетерпение в твоих глазах. Спрашивай! Я отвечу.

— Ворон умер, — сказал я. — Он истек кровью от раны в горло на моих руках… Сам я оказался в обществе тех, кого он называл Лесными Всадниками, и судьба моя тоже висит на волоске…

— Ты ошибаешься. — Мне показалось, что Святобор улыбается. — Тебе ничто не угрожает, пока ты с ними. Лесовики наши преданные слуги. Они примут тебя в свою семью. Оставайся — лучшего дома не сыщешь!

Я оглянулся на оставленный костер. Волк все сидел у пня, вокруг вповалку спали люди, которые доверили мне, чужаку, свой сон. Люди, которые, если верить Ворону, не оставляют в живых пленных потому, что у них нет рабов…

— Кто они такие?

— Ты знаешь их. — Святобор тоже смотрел на спящий стан. — По крайней мере, слышал не раз… Это турсы!

Я чуть не вскрикнул — турсами называли огромных великанов, вечных противников Одина. Рыжебородый бог Тор ведет с ними нескончаемую борьбу, а те собирают силы, чтобы в день Рагнарёка выступить против Светлых асов вкупе с Сынами Муспелля и Огненными Великанами под предводительством Локи… Передо мной были… враги?

— Много лет тому назад, — догадавшись о терзающих меня сомнениях, заговорил Святобор, — в Асгарде произошла война. Асы сражались с турсами Утгарда и их правителем, Утгардалоки. Люди внешнего мира узнали про эту войну далеко не все, а лишь то, что донесли до них сражавшиеся в рядах победителей скальды, — многие из них вставали в свое время на Дорогу богов… Турсы Утгарда были разгромлены. Часть из них приняла подданство Асгарда и признала поставленного Одином правителя. Другие не захотели жить под властью асов и покинули Утгард. Вместе с семьями они откочевали сюда, в эту область Мидгарда, и стали скитальцами в лесах и горах. Они разбили наголову орды троллей, что селились здесь, и заняли их место. Мы приняли их под свою руку, ибо они отважные воины и верны клятвам. Правда, они не всегда чисты на руку и разные роды-стаи вечно ссорятся между собой, тратя силы в междоусобицах. Кроме того, они порой нападают на простых людей и воруют у них женщин, а те мстят Лесным Всадникам за это. В их жилах слились кровь турсов, лесных троллей и людей. Их трудно объединить и еще труднее ими править, но уж если лесовик что-то обещает, он исполняет клятву, чего бы это ему ни стоило!.. Так что гордись своей судьбой. Здесь ты будешь в безопасности, пока не понадобишься нам.

— Значит, вы отдали меня лесовикам… на сохранение? Но я не вещь, я живой человек и…

— И все же ты должен послушаться, — остановил поток моих слов Святобор. Он примирительно поднял ладонь, и я невольно притих, подчиняясь его спокойствию. — Тебе нужно где-то жить. В этой части обитаемого мира Лесные Всадники ближе всего тебе по крови. Сейчас они нужны тебе, а потом — кто знает? — может быть, ты будешь нужен им. Пойми, лучшего мы для тебя придумать не могли.

— Значит, я все-таки принадлежу вам?

— Не как вещь!.. Пойми, с этим трудно примириться, но рано или поздно ты поймешь. Считай, что тебя присудил к этому Суд богов.

— Ах так? — Я вспомнил о Вороне и о том, что мы уехали с поляны судилища достаточно быстро и не дожидаясь приговора. — Выходит, что его вы приговорили к смерти? Ведь он умер!.. За что, Светлые? Ведь он уже достаточно был наказан! Почему вы так жестоки?..

Святобор терпеливо ждал, пока я выдохнусь.

— Мы отнюдь не жестоки, Тополь. Суд богов простил твоего наставника и друга!.. Но — увы! — в делах сугубо человеческих нам не дано полной власти! Ворон слишком сильно поверил в свою смерть. Он был убежден, что умрет, — и умер. Мы не смогли бы его спасти, даже если бы и захотели… Но ты нам нужен. Верь, что будешь долго жить, и проживешь много лет.

— Ворон говорил, что с Дороги богов нельзя сойти живым, — вспомнил я.

— Только тем, кто отправился в путь за смертью, — возразил мне Святобор.

Я тогда не поверил ему — не привык беседовать с богами — и вскоре убедился, что оказался прав. Никогда не стоит верить богу, когда он обещает тебе долгую жизнь и земные блага, ибо в делах людских боги зачастую бессильны.

— Эти люди на тебя надеются, — напомнил мне о спящих Святобор. — Иди к ним. Утром поймешь, что надо делать. И прощай! Не ищи нас — мы сами отыщем тебя, когда придет нужда!

Он легонько толкнул меня в спину, приказывая вернуться к костру. Я сделал два шага и обернулся. Ни единый лист не дрогнул на кустах, не качнулась ни одна ветвь, но Святобор исчез бесследно и бесшумно, как умеют исчезать только боги.

Не чувствуя под собой ног, я вернулся к костру. Волку успело наскучить сидеть одному, и он, едва я уселся на пень, встал, зевнул и отправился бродить по окрестностям. Я был даже рад, что зверь оставил меня наедине со своими мыслями. Подперев щеку ладонью, я просидел у огня до рассвета, терзаемый сомнениями. Только с первыми проблесками солнца мои тревоги немного улеглись, и я решил: будь что будет.

Наутро свершили обряд — покойников уложили лицами на запад, сложив их, как младенцев во чреве. Каждому в последний путь снарядили его вещи, оружие; я от себя отдал Ворону на память маленькое простое железное колечко, напоминавшее мне о северной родине. Если правду говорят, что мир мертвых един для людей всех вер, то он встретит там мою мать и может передать ей, что я жив и здоров. Пока мы рыли могилы и укладывали мертвых, несколько Лесных Всадников отправились на охоту с волками. Они вернулись вскоре после полудня и принесли тушу молодого оленя и нескольких крупных птиц. Зверя мы разделали и закоптили на огне, а кровь и внутренности сожгли в честь предков. Птиц же, обжарив, отдали павшим — каждому досталось по последней земной трапезе. Засыпав мертвых землей, мы разобрали лошадей — мне достался конь одного из убитых — и тронулись к становищу Лесных Всадников.

Путь продолжался по лесам и перелескам несколько дней. Стаи лесовиков кочуют по бескрайним лесам Мидгарда — части Мира богов, — почти не сталкиваясь друг с другом. Если же две стаи встречаются, дело редко обходится без ссоры, особенно в голодный год. Тогда льется кровь, и меньшая стая отступает. Женщин и маленьких детей ждет плен, а из мужчин редко кто остается в живых — лишь те, кто успел удрать или отвагой заслужил право быть отпущенным на все четыре стороны.

Стаи наполовину оседлы — пока мужчины кочуют по лесам, нападая на обычных поселян и воруя у них зерно и добро, угоняя скот и при случае увозя пленниц из числа девчонок посмазливее, женщины, старики и дети отсиживаются в городце-крепости. Как правило, жилище стаи устраивается в глухом месте, на болотах или в непролазных дебрях, куда не пройдешь конным. За огороженным кольями земляным валом роют землянки по числу семейных женщин, в середине устраивают полукольцом еще одну — для холостых воинов, а внутри обычно вкапывают родовой столб с ликом бога. Женщины возделывают огороды, сажают и хлеб со льном, но на лесных полянах много не вырастишь — вот и приходится Лесным Всадникам красть зерно в селениях. Торговлей они промышляют редко, в основном меняя шкуры на ткани и железо. Золота и серебра у них мало — не имея пользы, они зачастую отдают красивые безделушки детям — поиграть. Только вожак стаи имеет право носить украшения из золота — прочим достается разве что медь или бронза. Стая живет на одном месте, пока не истощатся поляны или пока не явятся и не сгонят с насиженного места воинственные соседи.