Жемчужина из логова Дракона

Вопил он очень натурально. Уличным темникам не привыкать, актеры они изрядные. Ремесло такое.

- Что еще такое? - возмутился Трод.

- Да ворюгу поймали!

- Видно, кошели срезал, а тут дымом потянуло… он и деру!

- Знакомец давешний стихотворца нашего!

Бравые стражники "отбили" старого вора у разгневанных горожан.

Слова Илчи на удивление быстро нашли подтверждение. А тут еще Сухой продолжал стонать:

- Все скажу, клянусь Нимоа и его Драконами! Только не бейте! Невмоготу мне больше!

- Говори! - велел судья.

- Дык чего говорить-то… - Сухой вжал голову в плечи. - Хотел… подкормиться маленько. Старик я, господин мой, совсем старик, а помирать неохота. Нынче подаянием не проживешь…

- Сейчас я велю тебя…

- Скажу, все скажу, как есть, - тут же по новой зашелся старик вперемежку с кашлем.

- Да чего его слушать! Заодно они! Ворье! - как-то особенно ненавистно вскрикнули из толпы.

- Ага! - вторили другие.

- Знакомец давешний! Точно он!

- То-то его на порог не пустили, так он за своего дружка уцепился!

- А тот, стихотворец, еще признавать не хотел!

- Все, как парень рассказывал!

- Это ж надо, голова седая, а он туда же! Не нагребся еще вволю!

Стражникам пришлось бегать и раздавать тумаки буйствующим сверх меры. К Ветру тоже подступили местные стражи и пугали теперь своими пиками самых неистовых обвинителей, готовых уже рассудить по-своему и прямо тут, без всякого Городского Совета и Серединного Судьи.

- Говори! - отрезал судья. - И если опять начнешь вилять, тут же прикажу с тобой расправиться по заслугам! Понял?

Сухой только испуганно кивнул.

- Ты из здешних темников?

- Не так чтобы из здешних… то там, то тут перебиваюсь…

- Бродяга?

- Вот это, добрый господин, повернее будет.

- Стихотворца по имени Вольный Ветер знаешь?

- Да знает, знает он, давеча сам похвалялся! - понеслись от дверей нестройные крики.

- Знаю… - бывший темник картинно опустил глаза, словно не желал выдавать приятеля.

- И что же, давно ты с ним знаком?

Сухой что-то пробормотал себе под нос.

- Не слышу! - отчеканил Трод.

- Да давненько…

- И что, вот так "давненько" и бродишь вслед за ним, срезая кошельки у честных людей, пока твой дружок им зубы заговаривает?

- Нет! - Сухой даже руками замахал. - Не знаю, чего это я вдруг… Видно, по старой памяти, двар его забери, - погрозил он Ветру кулаком. - Вот увидал, услыхал только - и старые времена попомнились. А сам я ничего… бродяжничаю помаленьку. И все! Пускай двар всю кровушку высосет, коли вру!

- Какие еще старые времена! - рявкнул советник. - Что ты плетешь, негодяй! Тебя поймали на том, как ты кошели резать бросился!

Сухой мялся, понукаемый со всех сторон тычками. То и дело оглядывался на Ветра.

- Хорошо… - с трудом смирил себя судья. - Говори как есть. Скажешь правду - и вон из города! И чтобы нога твоя больше никогда не ступала в ворота Вальвира! Хозяева тебе сегодняшние кошели простят, тем более что они никуда не пропали. Я обещаю!

Люди за спиною еще недовольно ворчали, а бывший вор уже принялся кланяться и благодарить.

- Добрый господин! Все скажу как есть… хоть это и противу Ветра будет…

- Вот беда! Да говори же, а то передумаю! Откуда ты Вольного Ветра знаешь?

- Да мы ж давние знакомцы. Еще до того знались, как он за стишки принялся. Я слышу, люди говорят: "Ветер, Ветер объявился!" Имя-то приметное. Думал, может, и не он, а тут гляжу: ну, точно он! Коли честно, так я с него денежку хотел повыбить, чтобы прошлые дела не поминать, - бесстыдно признался темник. - А денежка моя возьми и накройся.

- Какие это прошлые дела?

У Ветра внутри все замерло. Замерла и последняя надежда, потрепыхалась немного и умерла. Это конец. Слишком все хорошо обставлено. Вот сейчас они взревут.

- Да нашенские. Мы ж из уличного братства вышли, и я, и он. Чего бы друга сабою не угостить по старой памяти? А он это… брезговает. Как стишки начал кропать, так и удрал из Ласпада, сам по себе стал, безо всякого уважения.

Он говорил еще что-то, но слова потонули в грохоте и реве. Однако скоро все затихло, потому что Сухой тараторил дальше, а всем была охота послушать.

- А голос у него взаправду… это… завсегда какой-то странный… Ну, из передряг нашенских… мало ли что… - он подмигнул, - на диво ловко выбирался. Про него и тогда говорили, что с чародеями дружбу водит. Даже сам "папаша" наш его остерегался. И вот меня взять тоже. Уж это… давненько прежним ремеслом не промышляю. Счас только спутался. Не понять, что с руками сделалось! Он как про темников завел, - погрозил он Ветру еще раз кулаком, - так я вот… враз шарить принялся! Ну, сами руки, как есть!

- Так ты говоришь, что Вольный Ветер просто… самый обычный вор? Дружок твой из уличных темников? - переспросил советник Трод, не веря своим ушам.

- А как же! Ох, и знатный же был "кормилец"! - Сухой запнулся, будто бы спохватился.

- И что, в Ласпаде могут подтвердить твои слова? Если Совет пошлет туда своих дознатчиков?

- А то как же! Вы хоть в доме Брана поспрошайте. Он на все Вольные Города известный.

- Это ты про Игве Брана говоришь, из Ласпада? - удивился советник Трод.

- Да нет, про старого! Что помер давно. Того по-другому звали. Да уж не упомню…

- Про Силивеста Брана? Того самого?

- Ну да, точно! Он-то, - кивнул старый плут в сторону Ветра, - этого Брана знатно надул, и весь дом его туда же! Втерся, жил, как родной. Ну, оно конечно, помаленьку для братства приворовывал, чтоб не заприметили. А потом раз - и сгинул, и с собой кой-чего прихватил! У Брана опосля какой-то там удар сделался, так он с тех пор лежмя лежал, пока не помер. А потом уж племяш сыскался, там и живет.

Ветер вздрогнул. Бран вскоре умер… Жаль его. Вот ведь, даже в Ласпаде следы отыскали, один за другим. Все, чтобы опорочить, чтобы в пыль стереть. И все это мнимый Тринн? Из-за какого-то глупого страха? Не может того быть.

А жизнь Ветра катилась туда же, где и пребывала до встречи с Силивестом Браном, так некстати помянутым. Така с Ильесом не знали, куда деваться от презрительных окриков, издевок, тычков. Что же Ветру тогда говорить?

Вокруг него вздымался шторм, людское море кипело, бурлило, но после первых же мгновений унизительно слабости в ногах стихотворцу показалось, что все отодвинулось вдаль, даже шум стал слабее. Рано или поздно все становится явным.

Он всегда хотел быть одним из них. С тех самых пор, как еще мальчишкой таскался с Ильгритом от порога к порогу, и двери захлопывались прямо у них перед носом. И для того стремился многих превзойти, вбивал в голову книжную премудрость, корпел над переписью и переводом самых разных свитков и никогда не воровал свой кусок хлеба. А потом отыскался новоявленный "господин Тринн", по улицам поползла дурная молва, и старые знакомцы, что раньше привечали Ветра, на него же и набросились, как собаки. Долгие годы он лез из этой ямы, к ним, обратно, но только опускался еще ниже. И кто ему был рад? Кто помог? Брэнн Пересмешник, Тэрмил, от которого у всех добропорядочных побежали бы мурашки, случись повстречаться на большой дороге? Правда, был еще и Силивест Бран, что пригрел его из страха перед Нимоа.

"Думай о том, чего тебе хочется больше всего на свете", - сказал Дракон, и Ветер выбрал правильную Жемчужину. Она вернула его к людям. Или людей к нему повернула? И пока слава неслась за ним по пятам, народ любил своего стихотворца. А сам он воздавал полной мерой, даря себя без остатка. Так ему казалось. Теперь же…

Словно длинный ржавый гвоздь полз из раны, о которой Ветер даже не подозревал.

Стихотворец со вчерашнего дня ничуть не изменился, а люди перед его взором негодовали, стоило им узнать горькую правду. Как будто еще вчера, до этого злосчастного представления, Ветер был иным! Как будто каждый из этой залы и за ее стенами праведностью мог поспорить с Нимоа. Как будто не было долгих лет, стихов, Жемчужины… Он только думал, что вернулся, на самом же деле - всегда был один. Как ветер, которому негде крылья приклонить.