Станция-Крепость (СИ)

–Да нет какой угар, голова как стеклышко! А ведь его брат ждет, он позвонил, что выезжает. Ждет? А нужен он брату? Так просто, жалость проявил. У него семья мал– мала меньше. Это у Трофима ни кола, ни двора, ни ребенка, ни кутенка! А ведь сорок шестой год идет, а выглядит он за пятьдесят. Ага, из этих сорока шести– двадцать по ту сторону колючки! Жизззь блатная, чи-чи га-га, гони гусей. А ведь хотел завязать пять лет назад еще. Думал, все кончился Трофим, здравствуй Игорь Владимирович Трофимов! Так, как говорится человек только предпологает. Последний срок почти полностью в лечебном учреждении сидел. С сердцем, что-то, сказали не лечится. Тюремным лепилам та на мазуриков положить с прибором. Но был один доктор, профессор, уже на пенсии давно, лет под семьдесят, консультировать приезжал. Так он ему все про витамины и лекарства говорил, но дорогие они лекарства эти. Что если курить меньше, да спиртным не злоупотреблять и принимать их вместе с витаминами, то ничего страшного, еще лет двадцать, а то и больше моторчик протянет.

А вобще хороший мужик был. Вроде даже известный в медицине. Трофим последний срок чтением увлекся. На этой почве они и сошлись. Сначала профессор был удивлен, что Трофим читал много произведений, которые тот сам уважал. Потом стали разговаривать, обсуждать, приводить свои примеры. Трофиму даже показалось, что именно ради этих бесед он и зачастил к ним колонию. Сначало робко, потом поглубже но коснулись и воровской темы. Он и раньше понял, что наносное это все! Романтика воровская, братва, жизнь бродяжья, тоже мне великая идея! Благородство показное, а за деньги или ради выгоды своего же закопают! Ну а тут еще и в книгах ответы находить стал. Читал Ремарка, Лондона, Хемингуэя, Шаламова, Солженицына, Ильина и много других авторов. Читал и про войну, и про революцию, даже мемуары. Булгакова, Белую гвардию, на три раза перечитал, Собачье сердце, тоже понравилось. А вот Мастер и маргарита– не очень, бесовщина какая-то, и чего им все восхищаются! Религиозную литературу стал почитывать, а чего, он же крещенный. Только жил раньше не по христиански. Много читал, много думал, иногда ненавидел себя за уже совершенное. Но главное менялся. Не показушно, а молча– изнутри. Остальные блатные считали его серьезным человеком, но замкнутым– себе на уме! Главное не лезли, бывший авторитет работал на него, а он не встревал ни в какие разборки на зоне. Да его и не трогали, слух прошел– мол смертельно болен и терять нечего, вот и опасались на рожон лезть. Ну вобщем можно сказать не просто приятелями они стали с тем доктором, а единомышленниками, что-ли? Ну смешно конечно звучит! Светила медицины, профессор и урка, что пол жизни по зонам, единомышленники! Ну, а как если почти во всем вопросам мысли совпадают, взгляды сходятся! А у профессора оказывается отец репрессированный был, правда вернулся живым, да и реабилитировали его потом. Но горя хапнул, да и здоровье за семь лет в лагерях подрастерял. Сдружились в общем они. А последние три месяца, он не приезжал, потом сказали, что умер. Как и отчего никто не рассказывал, может просто от старости, он и не выяснял. Главное остался старичок-профессор в сердце у Трофима, а беседы его и рассуждения в голове.

Ладно, отвлекся он, в воспоминания ударился. А ведь уже час прошел, а никого! Неее… была бы подстава, давно ласты завернули! Ну и что делать? Один, кругом ни души, а может зря он пистолет с ножом прикопал? Щас уйдет с этого места и не найти уже потом.

Трофим встал и пошел искать дерево под которым спрятал оружие. Нашел не сразу, но все же нашел. Ладно, будь, что будет! Он сунул нож в кармашек рюкзака. Проверил обойму– восемь небольших патронов, вставил обратно. Небольшая пачка патронов– еще шестнадцать штук. Пистолет сунул сзади за ремень, под курткой не видно. И потопал обратно к опушке. Там еще раз огляделся и только сейчас заметил, вроде какое-то строение ближе к горам. Подумал несколько секунд и пошел по направлению к этому строению.

По мере приближения вырисовывались очертания. И примерно через час Трофим подошел к большой каменной башне. Строение было монументальным, каким то вечным, что ли? Казалось, века идут, а эта башня стоит. Квадратная из больших тесанных камней. С высокими оббитыми железными полосами воротами.

–А это хто у нас нарисовался? –Раздался сверху гнусавый голос. –Серый! А ну-ка веди сюда этого фраерка!

В воротах открылась калитка и вышел парень, чуть моложе тридцати. Он был выше Трофима на голову, коротко стрижен и широк в плечах. Одет в темные брюки и полосатую рубашку, на бычьей шее виднелась золотая цепочка. В руках он держал двухствольное ружье.

–Ну заходи, коли пришел! –Просто сказал парень и кивнул на вход.

Трофим вошел. Просторное квадратное помещение, метров семи высотой. Полумрак. Лучи света пробивается из бойниц под самым потолком. Длинная каменная лестница выложенная вдоль стен, вкруговую, вела к широкому проему в каменном же своде. Трофим поднялся следом за крепышом.

Опять же просторное квадратное помещение, без всяких перегородок. Только света чуть больше, на каждой стене распологалось по нескольку бойниц-проемов, да потолки вдвое ниже чем внизу.

У дальней, от входного проема, стены стояло несколько больших зеленых ящиков. Используя один из ящиков в качестве стола, вокруг сидело четыре человека. Пухлый мужик, лет сорока, с пивным пузом и каким-то глуповато-детским выражением на красном лице. Подросток лет пятнадцати в цветастой майке и бейсболке адидас. И двое мужчин, от которых так и веяло опасностью. Обоим лет по тридцать пять. Оба смотрели на Трофима с прищуром и кривой ухмылкой. Только у одного лицо было чуть обожженым с левой стороны, и во рту виднелись вставные железные зубы. А второй хоть и молчал, но было видно, что он какой то дерганный, с диким огоньком в глазах.

–Ну, что фраерок, обзовись, кто такой будешь! Приготовь пачпорт на контроль! –Оскалился дерганный.

–Ну фраерка может ты в зеркале увидишь. Я Трофим! А из ксивы только вольная! –Протянул Трофим ему справку об освобождении, развернув руку так, чтобы видны были колотые перстни.

Дерганный сначало напрягся, сверкнув глазами, но потом взял справку и сделал вид, что расслабился.

–Да это-ж наш человек! Проходи дорогой, присаживайся, так ты только сегодня от хозяина?! –И тут же прикрикнул на подростка. –Кеша, твою меть, ты че расселся! Метнись, накрой человеку!

Подросток вскочил и стал суетиться возле стола. Пододвинул Трофиму небольшой раскладной стульчик. Подрезал хлебушка, достал железную кружку и ложку из другого ящика. Выставил на стол еще несколько банок с консервами.

–Я Кикоть, за старшего в нашем обществе буду! Это корешь мой– Паленый. Мы с ним вместе чалились, да и потом дела делали. –Паленый только кивнул, не переставая наблюдать за Трофимом. Это Пузырь, он жену свою убить хотел! –Кивнул Кикоть на толстого мужика. Кешка– шнырек мой личный, тоже с малолетки только. А Серый у нас с братвы! Все значит образование получили, только сроки разные! И факультеты! –Хохотнул Кикоть.

–Ты сам то с какого раза откинулся? –Повернулся к Трофиму Паленый.

–Так четвертая ходка! А всего двадцатка за плечами, от звонка до звонка.

–Ну солидно! –Протянул Кикоть. –Только у нас коллектив уже слаженный, менять ничего не будем. Вливайся на общих основаниях под мое начало. А дела найдутся! –Кивнул Кикоть и пристально посмотрел на Трофима. –Ну так, с нами или как?

–Так куда-ж я супротив коллектива! С вами! –Ответил Трофим. Сам он уже понял, что если откажется, то скорее всего не выйдет живым из башни.

–Ну вот и ладненько! Тогда давай за знакомство! –И он достал из ящика бутылку пшеничной, крутнул пробку и стал разливать по кружкам. Налил только три порции.

–Пузырь, хватит жрать! Иди Серого смени! –Повернулся он к толстяку. И Кешке скажи, чтобы воды из колодца, пару ведер наверх поднял, пусть прогреется, ополоснуться хочу.

–Ну давай Трофим, за волю-вольную! И за коллектив наш лихой, выпьем! –Поднял он свою кружку.