Меч Шаннары

Он замолчал и оглядел взволнованные лица товарищей; быть может, это был не самый лучший план, но времени на раздумья не осталось, если они еще надеялись вновь обрести меч Шаннары. Пусть риск велик, но жизнь хрупкого юноши из Дола, единственного наследника великого меча и последней надежды для народов всех четырех земель спастись от неминуемой гибели, была сейчас превыше всего. И их собственные жизни не такая уж высокая цена за сохранение этой единственной надежды.

— Нам потребуется лучший лучник всех Южных земель, — негромко сказал рослый воин. — И этот человек ты, Менион Лих.

Горец удивленно вскинул голову при этом нежданном заявлении, не в силах скрыть переполнявшую его гордость.

— У тебя будет только один выстрел, — продолжал принц Каллахорна. — Если ты промахнешься, мы все покойники.

— Что ты задумал? — с любопытством спросил Дьюрин.

— Когда заросли закончатся и мы доберемся до края открытого поля, Менион прицелится в кого-нибудь из старейшин карликов на дальнем конце перевала. У него будет один выстрел, чтобы убить его, а когда начнется суматоха, мы сумеем проскочить.

— Ничего не выйдет, дружище, — проворчал Хендель. — Как только в их вождя воткнется стрела, все карлики ринутся на перевал. И нас сразу обнаружат.

Балинор покачал головой и слабо улыбнулся, не убежденный его словами.

— Не обнаружат, потому что погонятся за кем-то еще. Как только их вождь упадет, на другом конце перевала покажется один из нас. Карлики придут в ярость и бросятся за ним в погоню, а остальные смогут проскользнуть.

Дружным молчанием встретили товарищи слова принца Каллахорна, все взволнованно переглядывались, и всех терзала одна и та же мысль.

— Может, это и неплохо звучит, только не для того, кто выйдет один на один с толпой карликов, — с недоверием произнес Менион. — Кто же согласится подставить себя под удар?

— Я это придумал, — заявил Балинор, — и я должен остаться на перевале, чтобы завести карликов поглубже в Вольфсктааг, потом я сделаю круг, вернусь и нагоню вас на границе Анара.

— Да ты, верно, не в своем уме, если думаешь, что я позволю тебе остаться и расхлебывать эту кашу, — возмутился Менион. — Если стрелять буду я, то я и останусь, а если промахнусь…

Он замолчал и улыбнулся, пожав плечами, а когда Дьюрин с недоверием посмотрел на него, похлопал эльфа по плечу. Балинор хотел было возразить, но неожиданно вперед вышел Хендель, сердито мотая крупной головой.

— План хорош, но все мы знаем, что за тем, кто останется, в погоню бросятся тысячи карликов, мечтающих его изловить или, в лучшем случае, дождаться, пока он выйдет из их священных земель. Тот, кто останется, должен хорошо знать карликов, их повадки, знать, как с ними бороться и как остаться в живых. А значит, это должен быть гном, который воюет с ними всю свою жизнь. То есть я. Кроме того, — добавил он мрачно, — как я уже сказал, они давно мечтают заполучить мою голову. И не упустят случая, да еще после такого унижения.

— Но ведь это я… — снова начал Менион.

— Хендель прав, — резко оборвал его Балинор. Все в изумлении повернулись к нему. Только Хендель не удивился, он понимал, что и сам принял бы такое нелегкое решение, будь он на месте принца. — Выбор сделан, и мы должны принять его. Из всех нас только Хендель сможет перехитрить карликов и остаться в живых.

Он развернулся к коренастому воину и протянул ему широкую ладонь. Гном крепко пожал ее, на мгновение задержав в своей, затем быстро отвернулся и потрусил по тропе, вскоре исчезнув из виду. Остальные смотрели ему вслед, но через несколько мгновений Хендель уже растворился в сумерках. Грохот барабанов и монотонное пение карликов раскатывались волнами до самого светлого горизонта на западе.

— Заткните парням рты, чтобы они не могли кричать, — приказал Балинор, удивив остальных резкостью этого неожиданного приказа.

Менион не мог сдвинуться с места, он словно врос в землю, молча глядя на тропинку, по которой только что ушел Хендель. Балинор развернулся к нему и утешающе похлопал по плечу.

— Соберись, принц Лиха, пусть твой выстрел стоит жертвы, на которую он пошел ради нас.

Тела раненых братьев по-прежнему била крупная дрожь; их быстро привязали покрепче к носилкам, а в рот всунули плотно скрученные тряпки, чтобы заглушить негромкие стоны и вскрики. Четверо оставшихся путников подхватили свою поклажу, взялись за носилки и двинулись под прикрытием деревьев ко входу на Нефритовый перевал. Впереди полыхали костры карликов, освещая темное небо ярким желто-оранжевым светом. Чем ближе они подходили к перевалу, тем громче становился оглушительный мерный стук барабанов. Пение карликов звучало все громче и громче, казалось, здесь собрался весь маленький народец. Неожиданно друзьям показалось, будто все происходит в зловещем сне, словно они заблудились в странном мире грез, куда наведываются и смертные, и призраки для исполнения загадочных ритуалов с неясными замыслами. По обе стороны Нефритового перевала в небо взмывали зубчатые стены гигантских утесов — мрачные гости, отстраненно наблюдавшие за действием на крошечной сцене, затерянной среди величавых гор. Поверхность скал переливалась мерцающим многоцветьем, красные, желтые и оранжевые сполохи смешивались с темно-зелеными, отскакивали и исчезали в дрожащем свете костров. Цветные огоньки отражались от шершавых скал, мягко играя на уставших лицах путников, лишь на мгновение выхватывая из темноты их страх, который они пытались скрыть.

Наконец они остановились перед ущельем; еще несколько шагов, и карлики заметят их. С двух сторон возвышались крутые склоны гор, на северном скрыться было невозможно, зато южный склон щетинился невысокими деревцами и густым кустарником, растущим так плотно, что он едва не душил сам себя. Балинор знаком приказал всем подняться по заросшему склону. Сам он пошел впереди, высматривая наиболее безопасный путь и осторожно поднимаясь к маленьким деревцам, которые росли чуть выше на горе. Прошло довольно много времени, прежде чем они добрались до деревьев, откуда Балинор повел отряд к выходу на перевал. Пока они медленно и осторожно продвигались вперед, Менион всматривался в просветы между деревьями и кустами, ловя короткие отблески горящих внизу костров; их яркое пламя почти полностью скрывало сотни маленьких сгорбленных фигурок, которые ритмично раскачивались в свете огней, звучным, заунывным пением восхваляя духов Вольфсктаага. У Мениона пересохло во рту, когда он представил, что с ними случится, если их обнаружат, и с тоской подумал о Хенделе. Он вдруг очень испугался за гнома. Выше по склону кусты и деревья начали редеть, и четверо путников медленно и очень осторожно карабкались вверх, стараясь оставаться незамеченными за скудной растительностью; Балинор то и дело с опаской поглядывал на карликов внизу. Братья-эльфы ступали по-кошачьи мягко, их легкие тела беззвучно двигались по сухим колючим сучкам и веткам, сливаясь с окружающим ландшафтом. И снова Менион обеспокоенно вгляделся в карликов, которые теперь были ближе, чем раньше, их желтоватые тела раскачивались под ритм барабанов, блестя от пота после долгих часов обращения к богам и восхваления гор.

Наконец маленький отряд достиг края зарослей. Балинор указал вперед на ярды открытого поля, отделявшего их от дремучих лесов Анара, которые поднимались вдали темной стеной. Укрыться было совершенно негде, в этой части перевала росли только низкие кустарники да редкая, высохшая на солнце трава. А прямо внизу поющие карлики мерно раскачивались в отсветах костров, и оттуда им было прекрасно видно всякого, кто рискнул бы спуститься по ярко освещенному южному склону. Даэль был совершенно прав: пытаться проскользнуть по открытому всем ветрам полю — настоящее самоубийство. Менион поднял голову и тотчас понял, что всякие попытки продвинуться выше по склону с двумя ранеными на носилках обречены на провал: на несколько сотен футов в небо поднималась отвесная стена, почти вертикально идущая до невидимой в темноте вершины. Он отвернулся и снова посмотрел на открытое поле. Теперь оно показалось еще шире, чем раньше. Балинор знаком подозвал всех к себе.