Берега вечности. Хроники Эллизора, часть 3 (СИ)

- М-да... - сказала Катя. - Эта твоя Нина ещё всех нас переживёт. Зря ты ей дал свой телефон!

- Ну, Катя, понимаешь, я...

- Нет, не понимаю! - супруга поднялась и бегло чмокнула о. Максима в лоб. - Пойду я баиньки! И ты давай не засиживайся! Отдыхай!

- Да... - прошептал Окоёмов. - Мне же завтра с утра исповедовать на службе...

Так закончился очередной день Великого поста.

Глава ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

НЕСДЕРЖАННОСТЬ ГЕРОНТИУМА

- В общем, моя дочь разговаривала с этой самой ведьмой!

- И что они говорили, дорогой мой?!

- Всё же, любезный Геронтиум, прошу тебя не называть меня так!

- Да ладно здесь всё равно никого нет. Подслушать нас трудновато!

- Всё равно, меня это раздражает, ты же знаешь!

- Ну, хорошо, так о чём у них была речь?

Великий посвящённый вздохнул и ответил не сразу. Какое-то время он сомневался, стоит ли полностью доверится Геронтию Ному, но, фактически, больше опереться в настоящий момент было не на кого. Геронтиум был единственным, кому Яков ещё мог хоть в какой-то степени доверять. Они сидели всё в том же ресторанчике, в котором периодически встречались и ранее. Только в этот раз Великий посвящённый ограничился чаем в небольшом керамическом сосуде и горкой сухофруктов в керамической же миске. Последние пришлись ему не по вкусу (слишком жестковаты и много сахара), но он лишь морщился, поскольку обращать внимание на такого рода пустяки просто не было времени.

Геронтиум, глядя на своего собеседника, тоже решил ограничиться лимонадом и сухим печеньем.

- Я услышал только часть разговора, - продолжил Яков. - Пока я разбирался с Тимуром, пока прокрался дальше в дом через подвал... В общем, эта ведьма втолковывала Ганне, что я ненастоящий правитель Эллизора. Что я - самозванец, который захватил власть неправедный путем, ложью и обманом, с помощью магии и преступлений! Представляешь?

Геронтий хмыкнул и вдруг начал язвить в ответ. Что на него в этом смысле нашло, он и сам не мог понять, ведь в отношении своего начальствующего друга это никогда ранее не было ему свойственно. Не говоря уже о том, что такого рода поведение вообще опасно, тогда как главный жандарм, пусть и был человеком желчным, осторожность ставил выше всего. А тут, вдруг, что-то случилось, переключилось не в ту степь, если можно так выразиться, да ещё в такой именно что степени, когда Геронтий с внутренним ужасом ощутил: он оговорит то, что недолжно и то, что не хочет, и ничего с этим не может поделать!

- Ну, мой великий друг, разве это неправда? - сказал он.

- Перестань же ёрничать, шутник! - удивился Яков, будучи всё ещё в запале от ранее происшедшего и не сразу обратил внимание на поведение главстража. - Ты забываешься!

- Ладно-ладно... просто у меня сегодня настроение такое. Весёлое... Впервые за много лет чувствую себя гораздо лучше... Так, что еще сказала эта женщина?

- Гм... Женщина?! Да я её сожгу эту ведьму на медленном огне в чреве Скунса! Она недостойна называться женщиной!

- Ну, это всегда успеется. Повод мы найдём! Так что же она?..

- Под конец заявила Ганне, что скоро придёт настоящий правитель Эллизора, настоящий избавитель...

- Во как?!

- Да... и зовут его как-то так: Илиоз Освободитель!

- Илиоз?

- Да, так!

- Гм... Странно... Но это что-то напоминает...

- Вот-вот... подозрительно как-то звучит! Такое ощущение, что я где-то уже это слышал. Или читал. Только не могу вспомнить - где?

- Кстати, чуть не забыл! - решил выложить дополнительную информацию Геронтий. - Похоже, что твоя дочь раньше встречалась с этой ведьмой в книжной лавке Бальтазара.

- Ага, да, есть такой... У него раньше Роллан постоянно пасся, хотя я ему и запрещал. Отравил себе ум и воображение всеми этими "Светоносцами" и "Единорогами". Давно надо было уже ввести цензуру и всех этих единорогов запретить!

- Ну, раньше это было нам не выгодно. А сейчас...

- Пока тоже не стоит.

- Может тогда самого Бальтазара под замок?

- Нет, пока не надо. Лучше ты его обложи со всех сторон. Проследи все связи. А там посмотрим... Может, налог ему какой назначить, чтобы чувствовал, о нем не забыли...

Помолчали. Геронтиум по-прежнему с некоторым страхом ощущал, что его распирает какое-то странное и непривычное внутреннее веселие, в том числе - желание дерзить Великому посвящённому, уязвить его, посмесмеяться над ним. Нет, это было странно... С чего бы? Всегда главный жандарм относился к Великому магу с почтением, уважительно. Даже тогда, когда Яков ещё не был этим самым Великим да ещё и магом тогда не был, в древние те незапамятные времена. Но ведь и тогда в нём чувствовалось желание и готовность стать, сделаться таковым. Потенциал мага в нём явно ощущался и в молодые лета, вот что! Почему и все вокруг были склонны относиться к Якову уважительно, с опаской, потому как с такими людьми шутки плохи! А уж после пробуждения, за все годы строительства Гранд-Эллизора, какой Яков взял авторитет, никто не мог дерзнуть даже слегка иронизировать рядом с ним. И тут... что же с ним, с Геронтием, случилось? Или что-то случилось с самим Великим посвящённым?

Поймав себя на такого рода мыслях, Геронтий поперхнулся печеньем и закашлялся. Очень сильно подавился и сильно закашлялся, так что прибежал сам владелец ресторана и принялся аккуратно стучать главного жандарма по шее, против чего тот не возражал, поскольку ощутил довольно большой испуг от всего происходящего - от того, что он может прямо сейчас задохнуться крошками дурацкого печенья, попавшими в его дыхательные пути. А ещё с ужасом подумал, что это может быть ему законное наказание за непочтительное поведение в отношении Якова, Великого мага.

Тот и впрямь изучающее глядел со своего места из-за стола на кашляющего и хрипящего жандарма. Ещё недавно взволнованный и разгоряченный обнаруженной изменой, Великий посвящённый успокоился, и взгляд его сделался вновь непроницаемым и холодным как лёд. Наконец, он услышал, что именно и каким тоном говорил с ним его главный после покойного Тимура приближённый. И если Тимур явно предал его, то Геронтий только что и в самый неподобающий момент (раскрытия сущей крамолы!) прибегнул к вполне откровенной насмешке. Что бы это вообще могло означать? И на кого теперь, даже в мелочах, даже и в без того скромном быту, можно положиться?

Вновь и ещё более страшное, чем прежде, одиночество ощутил Великий Посвящённый за столиком небольшого ресторана на одной из улиц самого Гранд-Эллизора. Геронтиум, наконец, прокашлялся и уже что-то хотел сказать, как вдруг с улицы с немалым шумом и в явном подпитии ввалил какой-то здоровяк в форме гвардейской стражи и начал требовать самого крепкого северного эля, который в этом заведении никогда не подавали.

- Разберись с ним! - коротко буркнул Великий посвящённый Геронтиуму и, поглубже натянув на глаза капюшон, вышел вон.

Он неспешно шёл по улицам Эллизора по направлению к Дворцу, кутаясь в плащ, хотя ещё был ранний вечер, светло, и почти по-летнему жарко. Но в душе у Якова крепчала зима. Внутри было так холодно, что хоть волком вой. Незаметно для себя он оказался возле изваяния Великого Скунса и довольно долго стоял перед ним, что-то бормоча себе под нос, так что даже привлёк внимание дежурного стража. Да, надо что-то делать. Нужны крайние меры. Но до времени последнего пробуждения нельзя эти меры применять. Правда, судя по всему, уже включился таймер и пробуждение скоро настанет, но до этого момента ещё может пройти несколько недель, а то и месяцев, тогда как хочется действовать прямо сейчас, незамедлительно! Именно так: не-за-медлительно! И тогда... тогда Великий посвящённый покажет всем своим врагам, что такое настоящая ярость, что такое настоящее отмщение! Прочь сомнения! Истинно, они, его враги да и вообще большинство окружающих людишек достойны великой кары! Все эти умники и книжные черви, типа того же Бальтазара! Они, по сути своей бездельники, мнят, что нечто знают и понимают, что им открыто некое ведения. Однако ж никогда сроду не в состоянии что либо осуществить всерьёз, прибегнуть к реальному труду, быть причастными настоящему поту и настоящей крови! Они лишь способны рассуждать о том, как хорошо бы вообще без пота и крови обойтись и насколько достойны порицания те, кто умеют свой пот и кровь (пусть не только свою, да) проливать!