Змей Уроборос (СИ)

После этих упражнений их мускулы стали походить на стальные ленты, они стали сильны как медведи и научились прыгать со скалы на скалу как горные козлы. И вот на девятый день мая пересекли они Зиайский Перевал и разбили лагерь на камнях под южной стеной Тетрахнамф нан Шарк.

Солнце, красно-кровавый диск на безоблачном небе, уже садилось. По бокам и спереди от них простирались снега, голубые и молчаливые. Жестокий холодный ветер дул с высокогорных снежных полей. Линия черных утесов, находившая в лиге на юг, ограждала ледниковый бассейн. И над черной стеной в двенадцати милях от них, в опаловое небо вздымались Коштра Белорн и Коштра Пиврарха.

Они поужинали в гаснувшем свете дня, и Джусс сказал: — Стена, которую ты видишь, называется Барьер Эмшир. И хотя прямой путь к Коштра Пиврархе лежит через нее, мы не пойдем им — это плохой путь. Ибо, во-первых, подняться на стену невозможно, и только полубоги пробовали это.

— Я не буду ждать вторую причину, — ответил Брандох Даха. — Ты привел нас сюда, теперь настала моя очередь, так что завтра мы пойдем вместе и я покажу тебе, как превратить эти барьеры в клубы дыма, ибо стоят они между нами и нашей целью.

— Если бы это была единственная причина, — сказал Джусс, — я бы не противоречил тебе. Но не одни бесчувственные камни закрывают нам дорогу. Видишь там, на востоке, где на конец Барьеров, стоит уродливая пирамида из упавших утесов и свисающих ледников, закрывающая нам дальнейший вид на восток. Люди называют ее Менксур, но в небесах у нее другое, намного более ужасное имя: Эла Мантиссера, или, на нашем языке, Колыбель Мантикор. О Брандох Даха, я вскарабкаюсь вместе с тобой на любые отвесные утесы, и я сражусь вместе с тобой с самыми смертоносными зверями, бегающим среди рек Тартара. Но только не с обеими одновременно, ибо это опрометчиво и просто глупо.

Но Брандох Даха засмеялся и так ответил ему: — Не кем другим считаю я тебя, о Джусс, а воробеем-верблюдом. Тем, кому говорят "Лети!", и он отвечает "Я не могу, ибо я верблюд"; и когда говорят ему "Неси!", он отвечает "Я не могу, ибо я птица".

— Неужели ты подначиваешь меня? — спросил Джусс.

— Да, — ответил Брандох Даха, — ибо ты упрям, как осел.

— Хочешь ссоры? — спросил Джусс.

— Ты знаешь меня, — сказал Брандох Даха.

— Ну, — сказал Джусс, — однажды твой совет оказался дельным и спас нас, но девять раз ты дал плохой совет, и мне пришлось спасать нас от плохого конца. Если с нами случится что-нибудь плохое, то только из-за твоего упрямства. — И завернулись они в плащи и уснули.

На следующее утром они встали очень рано и пошли по скрипучему снегу, за ночь ставшему чрезвычайно твердым из-за ночного мороза. Перед ними чернели Барьеры, казавшие совсем близко, не дальше броска камня. Свет звезд скрадывал размеры и расстояние, они шли и шли, не приближаясь и не удаляясь. Несколько раз спускались они в долины или поднимались на складки ледника, пока, на восходе солнца, не оказались перед гладкой пустой стеной, замерзшей и блеклой, закрывавшей им путь на юг, и не было на ней даже самой маленькой каменной полки, на которой мог бы задержаться снег.

И остановились они, поели, и стали изучать гору перед собой. И показалось им, что невозможно подняться на нее. Тем не менее стали они искать место для подъема, и в конце концов нашли небольшое возвышение на леднике, меньше чем в миле от западного плеча Эла Мантиссера. Но и здесь скала была четыре-пять сотен футов в высоту, достаточно гладкая и неприступная, но ничего лучшего не было.

Некоторое время ходили они вдоль стены, но, наконец, Брандох Даха, стоявший на плечах Джусса, не нашел маленькую полочку, невидимую снизу, и забрался на нее и с большими усилиями стал подниматься по камню вверх, пока на высоте в сто футов не нашел достаточно широкую полку, которая могла выдержать шесть или семь человек одновременно; сел он на нее, и при помощи веревки вытянул наверх сначала Лорда Джусса, а потом и Миварша Фаза. И этот короткий подъем отнял у них полтора часа.

— Северо-восточный склон Злого Столба — детская игрушка по сравнению с этим, — сказал Лорд Джусс.

— Да этот намного выше, — сказал Лорд Брандох Даха, лежавший на спине над пропастью, руки за головой, ноги свешиваются с полки. — Не говори никому, Джусс, но больше я не полезу первым на такую кручу даже за все богатство Чертландии.

— Раскаиваешься и хочешь вернуться? — спросил Джусс.

— Если ты спустишься последним, — ответил он. — Если нет, я скорее рискну посмотреть на то, что ждет нас наверху. И если дело обернется плохо, ну что ж, я закоренелый атеист.

Лорд Джусс встал и, держась за камень правой рукой, высунулся наружу и внимательно оглядел стену по сторонам и выше них. Повисев какое-то время, он вернулся назад. Его квадратные челюсти напряглись, зубы под темными усами зло сверкнули, как будто молния разорвала ночной мрак между темным морем и черным небом, ноздри раздулись, как у боевой лошади перед битвой. В глазах заметались фиолетовые молнии, тело напряглось, как тетива лука; он положил руку на рукоятку меча и с резким скрипом вытащил его из ножен.

Брандох Даха прыгнул на ноги и выхватил свой меч, дар Зелдорниуса. — Что случилось? — крикнул он. — Ты выглядишь устрашающе. Как тогда, когда ты схватил руль и направил наши корабли на запад, в Пролив Картадзе, а судьба Демонландии и всего мира зависела от тебя: победа или поражение, радость или горе.

— Здесь мало места для меча, — сказал Джусс. И опять посмотрел на восток и вверх вдоль утеса.

Брандох Даха взглянул через его плечо. Миварш взял лук и наложил стрелу на тетиву.

— Ветер доносит до нас странный запах, — сказал Брандох Даха.

Времени на размышления больше не было. Через головокружительную пропасть к ним спускалась омерзительная тварь, перемахивая с полки на полку легче, чем обезьяна прыгает с ветки на ветку. Телом она напоминала льва, но больше и выше, мутно-красного цвета, с торчащими, как у дикобраза колючками; лицо человеческое, хотя людей с такими ужасными лицами не бывает, сверкающие глаза, низкий морщинистый лоб, уши слона, на голове грязные волосы, похожие львиную гриву, огромные челюсти, из-за жестких губ торчали коричневые, запачканные кровью клыки. Прямо к полке с людьми направлялась она, и едва успели они приготовиться, чтобы встретить ее, как взметнулась она в воздух над ними и приземлилась на полку прямо между Джуссом и Брандох Даха прежде, чем поняли они, куда она стремится. Брандох Даха взмахнул мечом и одним ударом отрубил скорпионий хвост. Но ударила она лапой в плечо Джусса, оттолкнула Миварша и как лев набросилась на Брандох Даха, который, потеряв равновесие на узкой каменной полке, упал вниз с высоты сто футов прямо в снег.

Но когда остановилась она на мгновение, готовясь последовать за ним и прикончить его, Джусс ударил ее и рассек бедро на задней ноге, и срезал мясо вплоть до огромной кости, и с громким звоном меч его ударился о медные когти ее ног. С ужасным ревом повернулась она к Джуссу и встала на дыбы, как лошадь, и, стоя, была она на три головы выше самого высокого человека, а ее грудь была шире, чем у медведя. И задохнулся Лорд Джусс от ее отвратительного зловония, и затошнило его, но, укрепившись духом, ударил он тварь круговым ударом в живот, и рассек ей брюхо и вывалились наружу внутренности. И еще раз ударил он ее, но промахнулся, налетел меч на камень и разлетелся на куски. И зловонная тварь напала на него, ревя как тысяча разъярённых львов, и схватился с ней Джусс врукопашную, поднырнул под ее тело, запустил руки внутрь ее живота и вырвал все живые органы, до которых смог дотянуться. И так тесно они сплелись, что не могла она достать его своими смертоносными зубами, но вцепилась когтями в его левое колено и срезала плоть вплоть до кости, и упала на него и придавила его к камню, ломая кости на его груди. И Джусс, несмотря на острую боль, больше страдал от ее зловонного дыхания и отвратительного запаха ее крови и внутренностей, вываливавшихся на его лицо и грудь. Тем не менее, сумел он собрать все свои силы и продолжал сражаться с грязной пожирательницей людей. И ударял он своей правой рукой с зажатой в ней рукояткой меча в живот бестии, пока не нащупал сердце и на изрубил его на куски как лимон, и стал рубить большие кровеносные сосуды вокруг сердца до тех пор, пока кровь потоком не хлынула из них. И стала тварь в смертельных конвульсиях свертываться и распрямляться как гусеница, пока не свернулась калачиком и не упала с полки и не легла рядом с Брандох Даха, самое отвратительное из земных созданий бок о бок с самым прекрасным, и не запачкала своей красной кровью чистый снег. И шипы, что росли на ней сзади, втянулись внутрь, как жало только что умершего шершня, которое при жизни то втягивается внутрь, то выходит наружу. И упала она не на снег, на который, волею небес, упал Брандох Даха, но ударилась головой о камень у подножия стены и вытекли ее мозги. И лежала она в собственной крови, мертвым взглядом глядя в небо.