Инквизиция

Во всяком случае, с фетийской точки зрения. Это неудивительно, поскольку монсферранцы не состоят в родстве с апелагами или кэмбрессцами.

Однако Итиен не задержался на теме Монс Ферраниса.

– Катан, Равенна, нет необходимости носить эти тряпки для слуг, пока вы здесь. Я велю моей домоправительнице найти вам что-нибудь шелковое. Не слишком показное, чтобы не привлекать внимание инквизитора, но лучше того, что надето на вас сейчас. Мауриз, ты не будешь против, если я одену их поприличнее? Привилегия губернатора.

Казалось, он берет нас под свое покровительство, хотя формально за нас отвечал Мауриз.

Немного погодя, когда мы уже чувствовали себя значительно комфортнее, нас провели через задние комнаты дворца в обнесенный стеной сад. Вода сбегала по уступам, высеченным в рукотворном холме, с мягким плеском перетекая из одной маленькой чаши в другую. Высокая живая изгородь, высаженная полукругом у самой нижней чаши, частично скрывала каменные скамьи, где сидели четверо фетийцев. Слуга уже принес поднос с голубым вином в высоких тонких бокалах, и Итиен провозгласил тост за Палатину. Затем я откинулся на живую изгородь, слегка погружаясь в колючие ветки, и расслабился в первый раз с того утра – больше недели назад, – когда инквизиторы высадились в Рал Тамаре.

– Мауриз, – заговорил Итиен тоном старшего, – я думаю, ты мог бы объяснить, зачем ты устроил всю эту катавасию и зачем, во имя Рантаеа, ты ехал в Калатар.

Мауриз рассказал, и когда он закончил, Итиен задумчиво оглядел меня.

– Да, сходство есть и даже большое, если цвет его волос был такой, как надо. Выходит, все те истории, что мы слышали о ночи рождения императора, были правдой. В таком случае предполагаемый заговор главного казначея предстает в совершенно новом свете, раз он действительно украл младенца.

– Вы имеете в виду главного казначея Бителена? – неуверенно спросил я.

– Ты об этом знаешь? – Выразительные брови Итиена взлетели вверх. – Ты знаешь, что с тобой случилось?

– Мой отец-океанин забрал меня у Бителена, когда тот умер в Рал Тамаре.

– Много лет ходили слухи, что тогдашний главный казначей, Бителен Саласса, готовил заговор с императрицей, – объяснил Мауриз Равенне. – Его якобы убили в ночь после рождения Катана, но не все верили тем слухам. В то же самое время пропала Дельфинья корона, и даже после того, как она опять появилась, люди думали, что главный казначей зачем-то ее украл. Мы всегда считали это вымыслом, слухом из тех, что не имеют под собой никаких оснований. Но, очевидно, это не так.

– Это далеко не все, – заметил Итиен. – Бителен не мог сделать это в одиночку. Ему должны были помогать, а значит, в заговоре участвовал по крайней мере еще один из императорских сановников. И зачем они это сделали? – Он помолчал. – Ты его близнец, не так ли, Катан?

Я кивнул.

– А мы все думали, что эта история с близнецами закончилось, когда Валдур захватил власть. – Он посмотрел на остальных фетийцев. – А что случилось со всеми прочими близнецами? Должно быть, все императоры после Валдура имели братьев, но все они бесследно исчезли.

– Важнее другое, – вмешалась Телеста, – был ли у Катана еще один дядя? Подумайте об этом: у Этия Пятого, деда Катана, было трое детей, о которых мы знаем: Валентин, Персей и Нептуния. Валентин должен был стать наследником, но погиб при несчастном случае, поэтому наследовал Персей. Нептуния – это, конечно, мать Палатины. По всем правилам Валентин должен был иметь брата-близнеца.

– Это уже дело прошлого, Телеста, – отмахнулся Мауриз.

– Нет, не прошлого, – настаивала женщина. – Если бы Валентина не убили, ему было бы сейчас немного за пятьдесят. И если у него был брат, возможно, он до сих пор жив.

– Надо это разузнать, – согласилась Палатина. – Но если он существует, он всю свою жизнь скрывался и для нас бесполезен. Важно другое: сейчас у нас есть шанс, шанс устранить Оросия. Второй такой возможности не будет.

Я никогда не видел Палатину такой оживленной.

– Мы делаем это не только ради Фетии, – напомнила им Телеста. – Но и для того, чтобы помочь Архипелагу. – Хотя Телеста сама об этом заговорила, чувствовалось, что помощь Архипелагу для нее – дело второстепенное, а важнее всего – Фетия.

– Конечно, конечно, – подхватил Итиен. – Именно там все начинается, на Архипелаге. Настает плохое время, у инквизиторов развязаны руки, и теперь они всюду вершат свою пародию на правосудие. Уже есть недовольство, и думаю, его станет еще больше, когда они доберутся до Калатара.

– Будет не просто недовольство, – вмешалась Равенна. – Суды, костры, доносы… Вы хоть представляете, на что это похоже?

Итиен слегка обиделся, что его перебили, но вспомнил о тактичности.

– Да, это нужно прекратить. Они убивают Архипелаг. – Вероятно, губернатор больше сожалел о потерянной прибыли и упущенных возможностях, об ущербе, нанесенном клановому бюджету, чем о жизнях, которые будут погублены.

– Но мы не можем действовать так же свободно, – указала Телеста. – Чтобы выступить открыто, мы должны быть уверены в поддержке. Нужно, чтобы в Калатаре было достаточно людей, на которых мы можем положиться.

– Используйте слухи. – На этот раз идею подал Мауриз. – Нет ничего сильнее людской молвы. Распустите слух, что прибывает предводитель – скоро этот слух разойдется по всему Калатару, и люди ему поверят.

Я поерзал на каменной скамье. Мрамор все еще был очень холодным, и ветки изгороди неприятно впивались в спину.

– Трудность в том, чтобы соединить движения за независимость в Калатаре и Фетии, – заметила Палатина с задумчивым видом. – Вы хотите использовать Калатар просто как платформу, чтобы начать Фетийскую революцию? Архипелаг заслуживает большего.

– Нам нужен флот, – сказал Итиен, согласно кивая. – Если мы сумеем повлиять на адмиралов, мы лишим императора поддержки и одновременно сможем защитить Калатар. А для флота нам потребуется маршал, – добавил он, многозначительно глядя на Палатину.

Я взглянул на сад, спрашивая себя, не прячется ли кто за живой изгородью или смоковницами. То, что они обсуждали, называлось государственной изменой, а Итиен, как мне казалось, не принял никаких мер против подслушивания. Или ему вообще все равно? Мы прибыли в Илтис всего два часа назад, и за это время он успел публично оскорбить инквизицию, Сферу в целом и императора.

– Маршал? – с сомнением переспросила Палатина. – Ради Рантаса, мы говорим о свержении императора. Тебе лучше забыть о маршале. Танаис служит этой семье больше двух веков – и думаешь, теперь он вдруг восстанет против них? Даже против Оросия?

– А маршал, похоже, презирает Оросия, – вмешался я, вспоминая разговор в дворцовом саду моего отца в Лепидоре пару месяцев назад. Если бы я смог подтолкнуть их привлечь в этот заговор Танаиса, у меня бы так или иначе появился дополнительный рычаг. Возможно, я в их руках, но это не мешает мне иметь свои собственные планы, пусть и скромные по сравнению с тем, о чем говорили фетийцы. – Он сказал, что Оросий не делает чести Тар'конантурам, и не захотел сообщить мне, кто я такой. Возможно, это значит, что маршал тоже что-то замышляет.

Палатина бросила на меня настороженный взгляд, а Мауриз ответил:

– Маршал постоянно в разъездах, но, возможно, удастся обойтись без него. Если мы сумеем убедить адмирала Каридемия и еще нескольких оставаться хотя бы нейтральными, этого должно хватить. Главное, что военный флот не поддерживает императора.

– Этот план слишком сырой и требует доработки, – твердо заявила Палатина. – У нас еще нет согласия Катана, которое нам необходимо, и мы должны как следует проработать все детали. Пригласить наших союзников, договориться, что будем действовать вместе и в нужное время. Ничего опрометчивого и никакой самодеятельности. Согласны?

Фетийцы переглянулись, и Итиен неохотно кивнул, не привыкший, что ему устанавливают правила.

– Хорошо, прорабатывай детали, но не слишком тяни, – велел Мауриз. – Нельзя упускать такую возможность, Фетия не должна больше страдать под игом тирана.