Сказки о сотворении мира (СИ)

Когда проснулся Артур, профессор уже стоял над его кроватью с металлическим обручем в руках.

— Артур, — сказал он, — надень это… и постарайся что-нибудь вспомнить.

— Натан Валерьянович, — испугалась Юля, заглянув на кухню, — вы здесь не хроно-бомбу готовили?

— Юля, ты не могла бы отвезти Эрнеста в бассейн к девяти часам?

— Конечно…

— Тогда позавтракайте в кафе, а я здесь сам приберусь. И, пожалуйста, проконтролируй, чтобы он не объелся пирожными.

— А вы? С вами все в порядке?

— И еще, — предупредил Натан. — Он сегодня должен тренироваться со старшей группой. Пожалуйста, проследи, чтобы он не пронес в раздевалку рогатку. Мальчишки дразнят его за акцент, а Эрнест… ты знаешь, как реагирует. Скажи, что я его накажу, если затеет драку. Скажи, что сам расспрошу тренера о том, как пройдет его день.

Девушка заглянула в комнату и увидела на голове Артура корону, украшенную кристаллом.

— Ой! — воскликнула она. — Ваше величество…

— Юля, мы с Артуром поработаем, — предупредил Натан. — Попробуем восстановить память.

— Все поняла, Натан Валерьянович, сегодня я забираю крошку.

— Не нужно. Только отвези его из бассейна на тренировку и предупреди, чтобы не спускали глаз, пока я за ним не приеду. Мне надо зайти к ювелирам и еще… купить пару чистых тетрадей, потому что их совсем не осталось, — сказал профессор, похлопал себя по карману, в котором лежал кошелек и выбежал из квартиры.

К тому времени, как Натан Валерьянович набегался по городу и вернулся домой, его подопытный устал напрягаться. «Корона» съехала на ухо и повернулась вокруг оси. Артур нашел на полу прозрачный шарик, внутри которого, как в магическом кристалле, мелькали картинки, и исследовал объект при помощи лупы.

— Чего это? — спросил он. — Без антенны, без проводов… а чего-то показывает.

— Это называется Колено Греаля, — ответил профессор. — Иногда оно спонтанно транслирует информацию с телевизионных антенн. Надо бы убрать это обратно в коробку. Как же я обронил?

— Ух ты… — восхитился Артур, взял лупу с профессорского стола и стал смотреть «телевизор».

Ощущение безумия преследовало Натана Боровского. Все, чем он занимался последние сутки, тянуло на большую профанацию, в то время как охота на его ученика уже шла полным ходом. Он чувствовал постоянную панику, флюидами исходящую от Некрасова. Он понимал, что в мире происходит что-то, о чем он не знает и догадаться не может. Последняя надежда на скрытую память Артура, казалась смешной. Но эта надежда была последней. Еще одна — спрятать Оскара в надежное место, выглядела нелепо.

«Старый я дурак, — злился на себя профессор. — Был бы умным, ответственным человеком, разве отпустил бы парня, когда по его душу идет такая охота? Что он делает в своем Монте-Карло? Какой с этого может быть толк? Почему я не отговорил его сразу, не удержал…»

— Я знаю, о чем ты подумал, — подал голос Эрнест. — Оскар раздавит твоих аптекарей голой пяткой, — Натан Валерьянович вспомнил, что едет домой, что тренировка закончилась, о неприятном разговоре с тренером тоже вспомнил.

— Если б я был умным и ответственным человеком, разве бы я отпустил тебя с Юлей в бассейн? Зачем ты ударил мальчика сумкой по голове?

— А зачем он положил сумку в мой шкаф? — возмутился Эрнест. — Он видел, что шкаф занятой.

— Занят, — поправил Натан. — Возможно, видел. А возможно не видел. Ты же его ударил, даже не объяснил, почему. Что мне сделать? Пойти к родителям мальчика и попросить за тебя прощения?

— Они ведут себя так, как будто меня нет, — обиделся граф. — Как будто я привидение.

— Поэтому ты ходил в раздевалку к девочкам?

— Я перепутал дверь!

— Эрнест! Для того чтобы тебя замечали, недостаточно драться сумкой. Нужно вести себя так, чтобы вызывать уважение у окружающих тебя людей. Девочки очень даже заметили твое присутствие в раздевалке. И я имел неприятный разговор с мамой одной из них.

— Она у меня получит…

— Чтобы тебя замечали, нужно в первую очередь научиться себя вести. Твои дикие выходки, наследие форта, здесь никого не расположат к общению.

— Вот и отдай меня в форт. Мне здесь надоело.

— Сначала я посмотрю твою тетрадку по математике. Помнишь, что я задал тебе вчера?

— Вчера ты заперся на кухне и послал меня к Юльке заниматься английским, — Эрнест полез за тетрадкой, в которой решал задачки, — я сам себе задал. Смотри… — мальчик перебрался на переднее сидение и нарисовал траекторию полета округлого тела. — Разве может мяч лететь так? Расскажи, какие силы на него действуют, если он ударяется в корт и уходит в сторону?

— Под каким углом? Назови мне градус.

— Откуда я знаю?

— Измерь, — настаивал профессор. — Мы с тобой учились измерять углы. Пока не назовешь градус отклонения, глядеть не стану.

Крошка-граф притащил с заднего сидения сумку и стал искать транспортир. Пока ребенок пыхтел, копаясь в тетрадках, Натан Валерьянович еще раз задумался о своей безответственности, но на сей раз лишнего звука не проронил.

— Ну, допустим, сорок пять градусов… Разве так может быть?

— Может, если мяч хорошо подкручен. Ты сам подкручивал и показывал мне, как мячики ложились прямо за сетку.

— Ты не понял. Остановись, я покажу, — граф вынул из сумки мяч и выскочил на зеленый коврик газона. — Смотри… такое бывает на соревнованиях, но не на тренировках. Мяч летит прямо… летит, летит, бьется в корт и резко уходит вправо, как будто кто-то ногу подставил.

— Значит, в корте был бугорок, — предположил Натан.

— Нет! Там же профессионалы играют.

— Мог попасться бракованный мячик.

— Вот он… Смотри. Это же фирма!

— Как, говоришь, летел?

Эрнест повторил траекторию в точности, как в замедленной съемке.

— Вот так крутился, вот так менял направление…

— Сочиняешь ты, парень! Такого не может быть!

— Все, — обиделся Эрни и вернулся в машину. — Ты меня тоже не считаешь за человека. Для тебя я тоже привидение. Если говорю, значит вру. Если вижу, значит, этого не было. Так я и знал!

— Погоди, — осенило Натана. — Ну-ка, бери мяч и показывай еще раз. Весь розыгрыш, удар за ударом.

— Ну, вот… здесь сетка, здесь хавкорт, — Эрнест отчертил ботинком две линии и занял исходную точку на подаче. — Я бью сюда, мяч падает здесь, возвращается в эту точку, я выхожу к сетке, бью в эту точку, мяч ударяется здесь, вращение и детский мат. Следующая комбинация. — Эрни снова занял исходную точку. — Удар сюда…

— С кем ты играл?

— А что? — растерялся мальчишка.

— Ты играл с Федерером?

— Почему?

— Я видел, как играют ребята. Никто из них не может переместиться из этой точки в эту, пока летит мяч. Эрнест, с кем ты играл? Только не говори, что тренер с тобою бегал по кортам. Как занимаются тренеры с детьми, я видел. А ты… ты должен был сегодня заниматься общей физподготовкой вместе с группой. Тебя сегодня на корте не должно было быть. С кем ты успел поиграть?

Мальчик опустил глаза.

— Я не просился, — ответил он. — Он сам позвал. Он сказал, что я должен тренироваться с ним.

— Кто он?

— Он сказал, папашке не говорить.

— Ты встречался с «индейцем»? С тем, что весь в перьях с головы до ног? Эрни, тебе не стыдно?

— Он сказал, что я не должен тренироваться с молокососами. Это испортит стиль. Я не говорил, чтобы ты не расстроился.

— И давно ты с ним тренируешься?

— Ну… как тебе сказать, чтоб ты не расстроился еще больше… Дядя Натан, он сам признался, что контракт был тупой, сам пришел, чтобы работать со мной без контракта. Вообще-то он не обязан был, а он пришел. Это все равно, что Федерер решил бы стать моим спаррингом. Даже круче. Знаешь, как здорово он играет? Только, кажется, немного мошенничает. Поэтому я спросил.

— Этот… — Натан и почувствовал близость гипертонического криза. — Этот гнусный тип опять к тебе подбирается, а ты молчишь!

— Он хочет, чтобы я учился играть сразу двумя руками. Он сказал, что один из тысячи может освоить такую технику. Если получится — это огромная фора. А сам… встанет к сетке, растопырит свои огромные руки на два километра, и пробей его. Дядя Натан, у него в каждой руке по ракетке, но пару раз я его классно обвел. Хочешь, покажу, как? Ну, не злись! Когда я понял, как надо его обводить, он стал играть, словно шулер. У него мячи появлялись из воздуха. Вот, смотри…