Ошибка Архагора

— Что делать будем, боярин? — Спросил один из паломников.

— Что, что! Искать будем, если головы вам дороги! — Зло прошипел Фома Благовидов, а именно он был четвёртым паломником, только что вернувшимся из деревни.

— Кого ж искать-то, сгорели все, поди? — Осведомился другой.

— Как же, сгорели! — Парировал Фома. — Народ вон болтает, что только один скелет на пепелище нашли, похоже старика нашего сожгли. Да он нам теперь и без надобности. А остальные где?! Трое их должно там было быть. Бабка с внучкой там жили, и старик этот, чтоб ему повылазило, у них на ночлег остановился. В деревне их нет, и не сгорели они, ушли, значит. А ещё я у калитки заметил свежие следы подков. Всадник был ночью. Бабка эта нищенкой жила, а стало быть и конь не её. Может статься ещё кто-то с ними ушёл. Следы-то потом затоптали мужики, а я вот эти следочки на дороге приметил как расцвело. И ведут они на север. Стало быть и нам туда. Теперь меня больше всего эта внучка интересует. А что если она и есть спрятанная дочь Всеволода — царя?

— Да какой там север, выход из долины только один — на юг, — попробовал возразить первый.

— Цыц! Грамотный больно, как я погляжу! — Оборвал его боярин. — Если они на юг подались, там их наши встретят. А вот если они решились уйти в северные земли, нам их ловить.

— Так ить непроходимые горы там, нет отсюда пути в северные земли, — не унимался первый. Может они вкруг озера до монастыря подались, там спрятаться хотят?

— Да уймись ты, грамотей! Слушай, что боярин тебе говорит! Не дураки они коли нашу погоню упредили, а стало быть, понимают — и в монастыре не укрыться им от слуг царя Антиоха. Есть дорога на север. Бывал я в этих местах по-молодости. Старики говорили, что единственная тропа через непроходимые хребты может вывести в земли северных племён. Мало кто про неё знает. А если им она ведома, так один у них путь. Я бы так и сделал. Жаль собаки сейчас след взять не могут, да я и сам не хуже собаки след возьму. Хватит лясы точить, седлайте коней!

Расседланные кони были спрятаны в зарослях ещё ночью. Четверо преследователей быстро оседлали своих скакунов и бросились в погоню. Иногда Фома останавливался, соскакивал с лошади и принимался разглядывать дорожную пыль.

— Нет, голубки, не уйдёте вы от меня! — Злорадно пробурчал он себе под нос, и в голос добавил. — Свернули они с дороги монастырской, в лес подались, в горы. Мужик пешком, а бабы верхом, и собака здоровенная с ними. Вперёд!

Углубившись в лес, преследователи несколько раз теряли след, долго петляли, прежде чем находили его вновь. Собаки так и не смогли взять следа. Ни одной вещи, принадлежавшей беглецам, у боярина не было. Он, ещё надеялся на свежий конский помёт, но видно беглецы не позволили лошади оставить свои метки на дороге. Так, надеясь только на свой острый глаз и звериное чутьё, он и вёл погоню. До самой темноты преследователи петляли по лесистым подъёмам. Беглецы умело путали след.

Ночью боярин Фома решил остановиться на отдых. Плутать по ночному незнакомому лесу бесполезно, да и небезопасно — можно напороться на притаившегося хищника или попасть в ловушку беглецов. А то, что добыча так просто не достанется ему, он понял уже давно. Сначала этот неуловимый старик, который пешком ускользал от дюжины конных преследователей, теперь этот неизвестный всадник, появившийся невесть откуда. Да и про бабку говорили, что она ведунья и знахарка. Эти, девчонку так просто не отдадут!

К вечеру следующего дня погоня вышла к отвесной каменной стене, уходившей под облака. Нашли и брошенного коня беглецов. Собаки внимательно обнюхали оставленные при коне вещи, и наконец-то взяли след. Псы уверенно рванулись вправо вдоль стены, а четверо всадников поспешили за ними. Спустя некоторое время ищейки вывели преследователей к еле заметной тропе, круто поднимавшейся среди скал.

— Спешиться! — Приказал боярин. — Дальше полезем налегке, оставить всю поклажу с конями. Доспехи сбросьте, а одёжу тёплую наденьте. Взять только оружие и еды немного.

Они начали подниматься по крутому серпантину тропы вслед за, высунувшими языки, собаками. Подъём был тяжёл даже для сильных тренированных воинов и их выносливых псов, что уж говорить о беглецах, среди которых старая бабка и молоденькая девица. Карабкались вверх, пока ночная тьма не остановила их. На одном из уступов остановились на ночлег. Фома Благовидов был уверен, что теперь особо рисковать незачем, завтра он их нагонит и схватит.

С утренними сумерками возобновили преследование и ближе к вечеру поднялись на небольшую площадку перед узкой щелью в скале. Площадка была припорошена снежком, и на нём отчётливо видны были следы — мужских сапог, женских войлочных сапожков, и собачьих лап. Женщина была только одна. Фома поморщился от досады — ошибся он в своих расчётах, стареть стал, подводит чутьё. Знать, старуха осталась в долине. Ну, да чёрт с ней, пропади она пропадом — старая ведьма. И до неё очередь дойдёт. Вот почему беглецы двигались так быстро. Теперь его интересовала только молодая беглянка. Осталось преодолеть эту узкую расщелину, протиснуться в которую мог только один человек.

Буян остановился у выхода из расщелины, коротко гавкнул, привлекая внимание хозяйки. Они ушли вперёд и не сразу заметили, что пёс остался позади. Ясна обернулась, позвала собаку, но волкодав не тронулся с места, а лишь протяжно заскулил.

— Он не хочет идти дальше, он зовёт тебя, — сказал Стеналь.

— Я сейчас, — ответила девушка и вернулась к псу.

Она присела на корточки и погладила большую серую голову. Пёс смотрел на хозяйку умными грустными глазами. Что-то прорычал негромко, несколько раз взвизгнул по-щенячьи, повиляв хвостом. Затем обернулся к щели и громко зарычал свирепо оскалив клыки. Вновь обернулся к хозяйке, уткнулся ей в колени, а потом принялся облизывать её нос и щёки.

— Я всё поняла, Буян, спасибо тебе. Если останешься жив, иди в деревню, ищи бабушку.

Она поцеловала примолкшего волкодава в чёрный влажный нос, поднялась, и пошла молча прочь. Пёс провожал её печальным взором. Он прощался с ней.

— Буян останется здесь, — сказала, всхлипнув, девушка. — Он задержит их. Идём.

Когда они скрылись за поворотом тропы, пёс встал и углубился в узкую щель, навстречу преследователям. Он подходил к выходу как раз тогда, когда послышались голоса людей и запах двух охотничьих псов. Остановился и стал ждать. Когда первый из людей сунулся в щель, он бросился на него с громким грозным рычанием. Человек мгновенно отскочил назад, едва не попав в мёртвый захват волкодава. Умный Буян не стал преследовать врага, а отступил от выхода назад. Сейчас не люди были его целью. Охотничьи псы-ищейки представляли наибольшую опасность для его хозяйки. Их-то и надо было обезвредить в первую очередь.

Люди на площадке поняли опасность столкновения со свирепым волкодавом в таком узком месте, и соваться снова поопасались. Они сделали то, чего и ждал от них Буян. Они пустили вперёд своих собак. Те давно почуяли врага, и со свирепой готовностью ринулись в бой.

Волкодав полностью перекрывал всю ширину расщелины и находился в выигрышном положении. Псы не могли напасть на него одновременно. Передний затормозил перед соперником, оскалив пасть, а задний с разбегу вскочил на спину переднего, оттолкнулся от неё, и попытался перепрыгнуть через врага, что бы оказаться у него сзади. Буян сразу понял этот хитроумный приём. Он мгновенно поднялся на задние лапы и полоснул клыками по растянувшемуся в полёте брюху вражеского пса. Шкура с треском разошлась, освобождая наружу розово-синие внутренности. Первый пёс в это же мгновение сделал бросок к горлу Буяна, но тот успел защититься лапами. В узком пространстве бойцы сошлись в смертельной схватке. Где-то сзади визжал от боли покалеченный прыгун.

Опытный волкодав рвал глотки матёрым волкам, этот же охотник-ищейка оказался довольно лёгкой добычей. И если бы не волочащий кишки прыгун, он бы справился с ним быстрее. Подранок вцепился Буяну в холку предсмертной хваткой, пока тот рвал шею первого врага. Затем пришла очередь умирать и подранку. Буян выплюнул кусок вырванной гортани, и, извернувшись, вцепился в бок второго врага. Хоть тот и свирепо сопротивлялся, но смерть его тоже была недолга.