Оскал Фортуны. Трилогия (СИ)

– Я вижу, что ты очень устал, мудрец, – сказал сепах, поднимаясь. – Слуги проводят тебя в комнату. Отдыхай, завтра большой праздник, понадобится много сил.

Обрадованный жрец с трудом встал со своего низенького кресла, поклонился и отправился за пожилым молчаливым слугой в хрустящей, накрахмаленной юбке. Когда он выходил из комнаты, князь чтото говорил Джедефраа. Верховный жрец проснулся и слушал его очень внимательно.

Они долго шли по запутанным коридорам с горящими по стенам светильниками. Под конец Тусет совсем запутался. Вдруг слуга остановился у малозаметной двери, и с поклоном распахнув ее, отошел в сторону.

В просторной комнате жреца ожидали две служанки со всем необходимым для вечернего омовения. Тусет с наслаждением смыл пот и грязь. Девушки предложили остаться на ночь, но уставший старик без сожаления отослал юных прелестниц.

Из широкого окна доносилось пение птиц и кваканье лягушек. Легкие занавеси из невесомой материи колыхались от мягкого ночного ветерка, доносившего запах яблок, зеленой травы и сырости пруда. Курительницы ароматным дымом отгоняли докучливых насекомых. Яркие звезды и узкий серп луны создавали в комнате приятный полумрак. Жрец поправил подушку, натянул одеяло и медленно погрузился в спокойный, глубокий сон.

Проснулся он от ощущения чьегото присутствия. Тусет привстал, опираясь на локти. В ночной тишине, нарушаемой только звуками сада, ему чудилось чьето тяжелое дыхание.

– Кто здесь? – на всякий случай спросил жрец, от души надеясь не услышать ответа.

Раздался легкий шорох, и от стены отделилась тонкая фигура. Человек вышел из тени на лунный свет. Жрец сглотнул. Перед ним предстал хрупкий мужчина в белой юбке, простом парике и с маской на лице.

– Кто ты? – спросил Тусет.

– Это не важно, – сипло ответил неизвестный. – Главное другое. У тебя есть документ, который тебе не нужен. Верни его и все будет хорошо.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь? – ответил мгновенно покрывшийся потом Тусет.

– О папирусе, что передал тебе один глупый молодой человек, – таким же противным мертвым голосом пояснил мужчина.

– Но, – жрец попробовал успокоиться. – У меня его украли.

Изпод маски раздался хриплый натужный смех.

– Ты врешь. Верни его, пока еще не слишком поздно.

"Почему он говорит об одном папирусе, когда Минхотеп передал мне ещё и пергамент? – вдруг подумал старик и почувствовал себя значительно увереннее. – Им ничего не известно! Они действуют наугад!"

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – твердо проговорил он.

– Мне жаль, – проговорила маска. – Придется освежить твою память.

– Что ты сказал?! – Тусет сел на кровати и нашарил посох.

– Я приду еще один раз, – неизвестный отступил в тень. – И он будет последним.

Вновь послышался шорох, тихий лязг. Качнулись шторы от сквозняка, и все стихло. Мокрый, как мышь, жрец остался сидеть на кровати, крепко сжимая свое единственное оружие.

А он то надеялся, что все уже кончено. Интересно, неизвестный в маске оказался в его комнате с ведома сепаха? Или это ктото из приближенных князя пытался его напугать? Тусет скрипнул зубами. Если так, то они добились совершенно противоположного эффекта. Жрец разозлился. Всю жизнь он старался ни во что не вмешиваться, не конфликтовать с начальниками и даже с подчиненными. "Наверное, поэтому меня так презирала Эрасшем? – вдруг с тоской и стыдом подумал Тусет. – Теперь все, хватит! Отдам я им папирус или нет, меня все равно убьют, как нежелательного свидетеля".

Жрец посмотрел в окно, где ярко горели на угольночерном небе равнодушные звезды, и еле слышно прошептал:

– Они не оставляют мне выбора.

Глава IV. У каждого свои расчеты

– Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего время терять?

Из к/ф "Обыкновенное чудо"

"Ну… прямо как у Сайо", – с непонятной тревогой думал Алекс.

Прошло совсем немного времени с той поры, когда девочка с такими глазами разбила его сердце. Лишь через миг пришло понимание, что стоявшая у ворот женщина не имеет никакого отношения к принцессе Ёсионо.

На незнакомке красовался короткий парик, украшенный тонкой диадемой с мелкими серебряными цветочками, и наброшенная на голые плечи прозрачная накидка. Проведенная под глазами темнозеленая линия уходила к вискам, а веки покрывала черная краска.

"Вот такой макияж Сайо никогда бы не сделала", – внезапно подумал Александр.

Девушка отступила на шаг, тревожно оглядываясь, и юноша смог хорошенько разглядеть затянутую в узкое платье фигурку.

"Совсем не похожа! – облегченно подумал он. – Нисколько, вот только глаза…"

– Это дом второго пророка храма Сета? – спросила незнакомка, хлопнув длиннющими ресницами.

– Угу, – пробормотал юноша, чувствуя, как по спине между лопаток ползет по коже холодная струйка пота.

– А ты кто?

– Я Алекс, – он, наконец, полностью овладел собой и восстановил дыхание. – Привратник. Кому о вас доложить?

Девушка улыбнулась.

– Вчера тебя здесь не было, – проговорила она. – Откуда ты взялся?

– Я охранник мудреца Тусета…

– Он вернулся?! – улыбка на лице незнакомки потускнела.

– Еще нет, – покачал головой Александр. – Так что мне передать госпоже Нефернут?

– Скажи, что пришла её подруга Мерисид, – проговорила она с дурашливой серьезностью.

– Заходите, – он распахнул калитку. – Подождите здесь.

Легко и грациозно, словно балерина, девушка вошла на двор.

Придерживая меч, Алекс бегом бросился в дом. В центральной комнате никого не оказалась. Подойдя к двери спальни, он услышал приглушенные голоса.

– Какое ожерелье! А браслеты, смотри, госпожа, какие браслеты!

– Тут не меньше двадцати пяти дебенов только золота!

– Господин писал о тридцати. Теперь Небраа не отвертится от женитьбы! И дом у канала ему очень подойдет. Ведь там такая большая беседка.

– Вот только племянников наш господин вряд ли дождется.

Женщины в комнате захихикали в два голоса.

Александр постучал.

– Госпожа Нефернут! Здесь пришла девушка, называет себя Мерисид!

Дверь распахнулась.

– Где она? – резко спросила женщина.

– Я пустил её во двор…

– Пусть немедленно идет сюда! – распорядилась Нефернут.

Алекс вернулся к воротам, где гостья уже вовсю болтала с Треплосом.

– Госпожа ждет, – сказал Александр. – Вас проводить?

– Не надо, я знаю дорогу лучше тебя, – отмахнулась девушка и, подарив поэту многообещающую улыбку, проскочила мимо Алекса.

– А мне начинает здесь нравиться! – хохотнул Треплос, проводив её плотоядным взглядом.

– Ты еще облизнись, – буркнул Александр.

– Что такой хмурый, Алекс? – поэт хотел похлопать его по плечу, но тут же отдернул руку. – Смотри, сколько здесь красивых женщин! Я уже Ренекау…

– Пойдем лучше на кухню, узнаем на счет еды, – оборвал его охранник. – Дай тебе волю, ты будешь месяц без перерыва болтать о своих бабах и ни разу не повторишься!

Поэт польщено улыбнулся и продекламировал по либрийски:

Я негу люблю,

Юность люблю,

Радость люблю

И солнце.

Жребий мой – быть

В солнечный свет

И в красоту

Влюбленным.

– Ну, давай, давай, – проворчал Александр, внезапно почувствовав зависть к этому сильному, веселому парню, любителю вина, женщин и стихов.

Они обошли вокруг дома. Возле дымящейся переносной печки на корточках сидела старушка и с ожесточением обдирала большого светлосерого гуся.

– Здравствуй, добрая бабулька, – немного неправильно поздоровался Треплос.

Кухарка или стряпуха обожгла их гневным взглядом.

– Прости его неучтивость, добрая женщина, – поклонился Алекс. – Он еще плохо говорит по келлуански.

– Так пусть учится! – старушка рывком вырвала порядочный пучок перьев.