Правила возвышения

Идти им оставалось совсем немного, но они все равно еще несколько раз останавливались, чтобы поцеловаться, немного выпить и посмеяться, все время предостерегающе шикая друг на друга. Добравшись наконец до комнаты Тависа, они распахнули дверь и неверными шагами пошли к постели; Тавис едва не уронил бутыль. Темную комнату озарял лишь лунный свет, лежавший полосами на каменном полу.

— Дверь, — невнятно проговорила Бриенна, откидываясь на спину и закрывая глаза. — Запри дверь.

Тавис с трудом поднялся и, еле передвигая ноги, вернулся к двери. У него кружилась голова, и внезапно он почувствовал страшную сонливость. Он посмотрел на бутыль, опорожненную еще только наполовину. Наверное, за обедом он выпил больше, чем предполагал. А возможно, наконец начала сказываться усталость от дневных переездов и еженощного пьянства.

Он запер дверь, вернулся к кровати и лег рядом с Бриенной, предварительно поставив бутыль на пол. Она по-прежнему лежала с закрытыми глазами и теперь дышала реже.

— Никаких спящих красавиц, — сказал он, целуя девушку.

Она ответила на поцелуй и на мгновение подняла трепещущие ресницы. Немного погодя Тавис приник губами к ее шее, потом к ямочке между ключицами, потом к груди над самым корсажем. Одновременно он принялся расстегивать на ней платье. По крайней мере попытался. Он возился с пуговками несколько минут, прежде чем справился хотя бы с одной. Пуговки были крохотные, а пальцы слушались его куда хуже, чем до первого кубка вина.

Бриенна испустила тихий вздох и немного подвинулась, чтобы ему было удобнее расстегивать платье. Она не оказывала никакого сопротивления, поэтому он не останавливался.

Спустя какое-то время, показавшееся вечностью, Тавис наконец расстегнул пуговицы до самого пояса, распахнул платье и нежно поцеловал грудь девушки. Она снова на мгновение подняла трепещущие ресницы, но больше никак не отреагировала. Тавис понял, что она заснула.

— Бриенна, — прошептал он.

Она не пошевелилась.

— Бриенна, — повторил он погромче.

По-прежнему никакого ответа.

Тавис поцеловал девушку в губы, но она не ответила на поцелуй. Он поднял голову и посмотрел на нее. Ее волосы стекали золотистым потоком по подушке, Панья и Илиас освещали ее нежную кожу и полные мягкие груди. Он дотронулся до одной груди, потом до другой. Она находилась в его власти — спящая, пьяная, полуобнаженная.

Тавис закрыл глаза и лег рядом с Бриенной. Он никогда не воспользовался бы беспомощным состоянием девушки. Кроме того, он устал не меньше ее, а возможно, даже больше. Почти весь день он провел в пути. Ему нужно было поспать. Немного. До рассвета. Потом он намеревался разбудить Бриенну и проводить обратно в ее покои. Он поклялся сберечь честь девушки, а значит, должен был не только сдержать свою страсть, но и позаботиться о том, чтобы репутация леди не пострадала. Тавис собирался выполнить свое обещание. Она должна была стать его королевой и заслуживала не меньшего.

Вскоре он заснул.

ГЛАВА 10

В большинстве подобных случаев Фотиру не стоило труда отвести герцога Кергского в спальные покои достаточно рано. Герцог не отличался разговорчивостью, и официальные приемы были ему скорее в тягость, чем в радость, как и Фотиру. К тому же, поскольку Яван носил герцогский титул, не многие пытались продолжать беседу с ним, когда он давал понять, что желает удалиться.

Однако на сей раз обед сильно затянулся — по мнению Фотира, без всякой на то необходимости. Они ехали верхом большую часть дня и находились в пути без малого две недели. Они нуждались в отдыхе. Судя по хмурому выражению, не сходившему с лица Явана в последний час, он разделял мнение своего первого советника.

Но если герцог Кергский имел обыкновение отсылать всех прочь, когда уставал от общения, то герцог Кентигернский привык болтать в свое удовольствие, заставляя окружающих выслушивать свои речи. Поскольку вдобавок Андреас здорово напился, сейчас Фотир ничего не мог поделать. С той минуты как Яван и Андреас неловко обменялись мнениями по поводу размещения королевских войск на Тарбине, герцогиня Кентигернская и Шерик, первый советник Андреаса, пытались уговорить герцога пойти спать. Но Кентигерн приказал подать еще вина и перевел разговор на другую тему. Он уже не вязал лыка, и Фотир сомневался, что Яван вообще понимает, о чем идет речь. Но, похоже, это уже не имело значения.

— Андреас, нам следует отпустить нашего гостя, — сделала еще одну попытку герцогиня.

— Если ты устала, жена, отправляйся спать. — Андреас снова взглянул на Явана. — Хорошо, что Шона не приехала с вами, Яван. Две жены — это было бы уже слишком.

— Я не о себе беспокоюсь, дурень! — К настоящему времени в пиршественном зале уже не осталось никого, кроме нескольких слуг да гостей, сидевших за главным столом; и, по всей вероятности, Иоанна больше не видела необходимости стесняться в выражениях. — Яван и его спутники преодолели длинный путь. Они нуждаются в отдыхе.

— Чепуха! Яван прекрасно себя чувствует! Спроси его!

— Честно говоря, друг мой, — сказал герцог, воспользовавшись возможностью встать и размять затекшие ноги, — я бы удовольствием отдохнул немного. Сегодня был тяжелый день. И у нас с вами еще будет много времени для разговоров в ближайшие дни.

Андреас потряс головой и рассмеялся:

— Ты размякаешь, Яван. Размякаешь и стареешь.

Яван стиснул зубы и медленно побагровел.

— Спокойнее, милорд, — прошептал Фотир. — Он сам не понимает, что говорит. С середины вечера.

Яван медленно выдохнул, а потом кивнул.

Двое слуг помогли тучному герцогу подняться на ноги, спуститься вниз с помоста и выйти из зала.

Иоанна проводила глазами мужа и только потом посмотрела на Явана.

— Приношу свои извинения, милорд. — Она выглядела усталой и бледной, хотя и выдавила горькую улыбку. — Андреасу тяжело сознавать, что Бриенна выросла и готова к браку, даже если он состоится только через несколько лет. Думаю, он чувствует себя старым.

Яван улыбнулся в ответ, насколько мог искренне.

— Вам нет нужды извиняться, миледи. Вероятно, ваш муж прав. Возможно, дочери действительно доставляют родителям больше хлопот, чем сыновья. Я бы не осмелился осуждать герцога.

— Милорд очень добр, — сказала герцогиня, чуть наклоняя голову. — Он будет милосердным королем. — Она широко улыбнулась. — Если только выспится как следует.

Герцог рассмеялся:

— Совершенно верно.

— Следуйте за мной, милорд, — сказала Иоанна, спускаясь по ступенькам с помоста. — Я велю проводить вас и ваших спутников в ваши покои.

— Прошу прощения, миледи.

— Да, Шерик, — откликнулась Иоаннна; все остальные тоже остановились и посмотрели на первого советника.

Кирси указал рукой на Фотира:

— Я хотел предложить моему коллеге прогуляться со мной по городу, но не осмелился бы сделать этого без вашего позволения и позволения герцога.

— Я не возражаю. — Герцогиня посмотрела на Явана. — А вы, милорд?

Герцог потряс головой:

— Я тоже не возражаю.

Шерик улыбнулся Фотиру:

— Что вы скажете, кузен?

Фотир заколебался. Он тоже очень устал и собирался сделать еще несколько дел перед сном. Но он не хотел показаться грубым и не желал упускать случай поговорить с кентигернским первым советником.

— Я не против.

Шерик улыбнулся:

— Замечательно.

Иоанна, Яван и остальные двинулись дальше.

— Господин Маркуллет! — позвал Фотир. — Можно вас на пару слов?

На сей раз ни Иоанна, ни Яван не остановились. Но Ксавер повернулся и подозрительно посмотрел на Фотира, направлявшегося к нему.

— Да, первый советник?

Фотир подошел к мальчику вплотную и только потом заговорил.

— Я надеялся побеседовать с лордом Тависом перед сном, — сказал он тихим голосом. — Но, похоже, мне придется провести час-другой с советником Андреаса. Могу я попросить вас заглянуть к нему вместо меня?