Лоза Шерена. Братья. Часть первая (СИ)

— Ника ко мне! — приказал он появившемуся из тени Нару. И когда дошел до зеркальной залы, Ник, рослый, сильный, уже ждал там. Ждал с понимающей улыбкой и отблеском в глазах того же огня, какой горел и в Армане: ему тоже очень «понравилось» бить рожан на той проклятой площади.

Арман усмехнулся, взял у хариба меч, перекинул из одной ладони в другую, привыкая к необычной балансировке, и улыбнулся противнику. Настоящему противнику, а не тому сбору, который он бил целый день. Тем хватало одного удара, а до Ника добраться было сложно… но чем сложнее, тем интереснее. И можно не сдерживать рвущийся наружу гнев зверя.

А потом начался танец ярости в отблесках огня. Отражения в зеркалах, пылающие факелы по стенам, блестящий, недавно начищенный паркет. Стекающий по коже пот, восторг в крови и жажда, жажда крови! Клинок пел в руках, пил азарт хозяина, мелькал и звенел, целовался с клинком противника. И Арман забыл все: и вчерашнюю неудачу с Рэми, и предательство Нара, и…

Отрезвление пришло мгновенно, будто кто-то окатил ледяной водой. А вместе с ним дикий страх… И меч остановился близко, слизком близко к детской светловолосой голове. Ник сообразил медленнее и отлетел к стенке, сокрушенный на этот раз не оружием, а магией. Посмотрел на Армана с легким недоумением, сменившимся тем же страхом, когда он увидел, кто стоял перед старшим: архачонок, мелкий совсем, лет шести, с светлыми, пушистыми после мытья волосами. Стоял бесстрашно, будто не звенела только что вокруг сталь, будто не пролетела у его виска смерть, и смотрел как-то… ожидающе странно…

Дивно все это… вчера, когда его привели в казармы, был напуган до ужаса, а сейчас его будто подменили. И во взгляде его был покой и уверенность, словно и не было того дома призрения. Но Арман-то знал, что был. Даже послал туда своего человека. И выяснил, что мальчик был с матерью, но мать выкупил какой-то дивный клиент, а потом пришли и за Астэлом… пришел человек, которому хозяин не посмел отказывать. Зачем этот мальчишка понадобился Зиру? И причем тут Лиин?

— Что ты… — начал Ник и, подчиняясь одному движению руки Армана, вышел из залы.

Драться расхотелось. Арман отдал клинок Нару и раздраженно спросил:

— Что ты тут забыл, Астэл? Почему Майк разрешает тебе так просто бегать по замку? Почему суешься к воинам во время боя? Ты хоть понимаешь, что тебя могли бы ранить?

Услышав свое имя мальчик вздрогнул, и в глазах его мелькнуло удивление. Потом посмотрел вдруг в зеркало за спиной Армана, и губы его слегка дрогнули, будто он собирался расплакаться. Но грусть его была мимолетной, сменилась легкой улыбкой, и Астэл вдруг спросил:

— Ты никогда не ранишь меня, правда, Арман?

"Арман"? Не, мой архан? Не «вы меня никогда не раните»? Ни капли почтения в голосе? Этот мальчик забавный. И будь на месте Армана кто другой, мог бы сейчас и получить неплохую порку. Потому что неуважение к чинам и роду при дворе не прощали.

— Пойдем, я отведу тебя к Майку, — сказал Арман, решив разобраться с мальчиком потом, когда вернется Лиин, а сейчас хорошенько отругать Майка и приказать ему лучше присматривать за мелким. И сильно удивился, услышав:

— Кто такой Майк?

Арман скривился, почуяв подвох. Развернулся, посмотрел на невозмутимого Астэла и спросил:

— А к кому ты хотел бы пойти?

— К тебе. — Арман вздрогнул, а Астэл, видимо почуяв поднимающийся в старшом гнев, спохватился: — Нельзя? Тогда… тогда к Кадму… или к Миру… или… Тису… если ты не хочешь…

Что значит «не хочешь»? И вот так легко… к принцу или его телохранителям? К кому отвели этого мальчишку идиоты дозорные? Каким образом он попал на глаза Миру? Да и попал ли? Может, этот мальчишка хочет явиться к Миру так, как только что явился к Арману: как снег на голову.

— Ты… ты злишься? — впервые испугался Астэл. — Я мешаю? Я… я просто хотел спросить… почему ты от меня отказался?

— А с чего это я должен был от тебя не отказываться? — холодно спросил Арман. — Разве ты когда-то принадлежал мне? Разве я когда-то дал хотя раз понять, что собираюсь о тебе заботится?

— Ты… — мальчик моргнул, и на глазах его вдруг выступили слезы. — Ты другой… совсем другой…

Арман усмехнулся, вытянул из рукава белоснежный платок и сам не зная почему, потянулся, чтобы стереть бежавшие по щекам Астэла слезы. Ну и чего это чудо ревет-то? Мальчик же, должен быть сильнее и плакать гораздо меньше.

Но Астэл вдруг увернулся, вздрогнул, и рука Армана сама опустилась: взгляд ребенка наполнился чистым синим светом… Высший маг. Так вот почему тобой заинтересовались телохранители!

Он сел перед мальчиком на корточки, улыбнулся как мог более ласково, пытаясь успокоить. Высшие, они ж как люди без кожи… хрупкие, чувствующие, подобны цветам, которые так легко сжать в ладони… погубить. Арман не хотел губить, ведь однажды и в его семье родилось такое чудо. И вспоминая о погибшем брате, он мягко погладил Астэла по волосам и тихо сказал:

— Ты чего боишься, малыш? Разве я тебя обидел? Разве я когда-то обижал?

Астэл растаял от этой ласки. Улыбнулся счастливо, потупился, и пламя в его взоре стало каким-то другим… столь ошеломляюще знакомым... Как котенок он потерся щекой о ладонь Армана, заглянул в глаза, будто пытаясь там что-то найти, и едва слышно всхлипнул, явно не отыскав. И словно отозвался на его боль, вспыхнул на груди Армана ровным светом амулет… И улыбка Астэла вдруг растеряла всю грусть, став почти счастливой. Чему он так радуется-то?

Будто зачарованный, Астэл коснулся ветви амулета, провел по ней пальцами, прошептал:

— Красивый…

— Да, красивый, — отозвался Арман, радуясь, что слезы уже сохнут на щеках высшего мага. — Подарок моего младшего брата…

— Он был другим, да? — не спросил, утверждал Астэл, — а теперь такой белый… такой сильный… я рад… что он готов, так рад…

Арман уже не слушал. Он заметил ожидавшего у дверей Ника и вдруг сообразил, что и без того потерял слишком много времени. Решительно поднявшись, он подозвал Нара и приказал:

— Проводи его к Тисмену, спроси телохранителя, знает ли он его. Если нет, отведи к Майку и прикажи поставить у его дверей стражу, чтобы снова не сбежал.

Нар поклонился, обернулся к Астэлу, и тихо сказал:

— Мой архан, — и Арман сразу же отвернулся, забыл о мальчике.

Если Астэлом действительно занялись телохранители, мальчик с этого момента не забота Армана. Он прошел мимо Нара и скривился, когда тень ему поклонился, вздрогнул, явно от боли, и прошептал едва слышно:

— Прости!

Арман не мог простить. Не получалось. Пока. Он уже почти дошел до двери, как увидел в зеркале неожиданно бледное лицо Нара и печального вдруг Астэла. Маленький маг вдруг коснулся ладони хариба, как бы привлекая к себе внимание, и грустно спросил:

— Болит, да?

Хариб вздрогнул, явно не зная, что ответить, и раньше, чем Арман успел вмешаться, глаза мальчишки загорелись не синим, белоснежным сиянием, и Нар отшатнулся, потом бросился к Арману в ноги и прошептал:

— Прости, я не виноват! Он…

Астэл исцелил Нара? Так походя, будто ничего не случилось? Арман глазам своим не верил. Дар целителей был в Кассии крайне редок и даже те, кто им обладал, не исцеляли так легко… даже виссавийцы не…

А Астэл посмотрел сначала на Нара, потом на Армана, и в глазах его медленно начал загораться гнев… мальчишка злится? Это смешно. Но Астэлу смешно не было, он шагнул к Арману, сжимая кулаки и выдавил, заглатывая бегущие по щекам слезы:

— Ты, ты его ранил! Ты! Как ты мог! Как мог! Он тебя так любит! Он все для тебя! Плохой, ты плохой!

— Ты… — выдохнул Арман

Астэл уже подскочил к нему, подпрыгнул, схватился за амулет, и шею Армана прошило болью, а белоснежная ветвь мелькнула в пальцах мальчишки.

— Ты злой, Арман!

И отпрыгнул в сторону, шипя и согнувшись, как злой от испуга щенок. И все так же не переставал плакать, а в глазах его ярилось пламя силы. Но бить магией пока не спешил… и это хорошо.