Город и ветер

Воздух? Что значил для него воздух? Одно слово. Свобода.

С того самого момента, когда трёхлетний мальчишка, изнывающий под гнётом обязанностей, нотаций и наставлений, в очередной раз коснулся залетевшего в душную комнату сквозняка и вдруг ощутил себя… ветром. Свобода в том понимании этого слова, которое недоступно, не может быть доступно юному лэрду вымирающего клана, вся жизнь которого подчинена чугунному слову «долг». Или калеке, навечно прикованному к инвалидному креслу.

Свобода от всего.

Свобода от себя.

То, что сейчас творилось в небе над великим городом Лаэссэ, было квинтэссенцией свободы.

О чём мечтает любой маг, когда-либо работавший с воздухом? Стать ветром. Отпустить себя на свободу.

Ох, наши мечты. Как далеко можно позволить себе зайти в погоне за вами?

Пальцы мага сжали ожерелье-ошейник.

— Вы сможете?

— А Вы меня испытайте!

Он понимал, что она специально взвинчивала его, специально приводила в нужное состояние, подталкивала к краю. Она понимала, что он понимает и позволяет ей это делать.

Это ничего не меняло. Мечта потому и называется мечтой, что недостижима по определению. Иначе какой смысл?

Как далеко?

— Раз уж вы рискнули обратиться ко мне за помощью, лэри, извольте испытывать больше доверия к моим способностям!

— Вы сможете?

Мечта. Женщина. Буря.

Самая дикая буря, которую ему когда-либо доводилось видеть. Величайший вызов, который ему когда-либо доводилось принимать.

«Ты не можешь контролировать стихию, глупец. Ты способен контролировать лишь самого себя». Так его учили.

«Стихийный маг — это тот, кто становится стихией». Так он познал сам.

— Что ж, — Тэйон Алория, магистр воздуха и мастер ветров города, медленно улыбнулся, — посмотрим, куда нас заведут наши мечты.

Внутренний голос иронично отметил, что где-то между вчера и сегодня он напрочь потерял способность рассуждать здраво.

«Вот и хорошо», — с чувством полного самоудовлетворения ответил внутреннему голосу Тэйон.

Мечты и мысли. Если…

Людей, употреблявших по отношению к стихиям слово «если», следовало запретить как класс.

Он отпустил свою магию на волю.

Сознание, душа, суть — тот, что назывался Тэйоном Алория, рванулся ввысь, к бурлящим и закручивающимся в дикие спирали облакам. Он чувствовал обрывки своего неудачного заклинания, вызвавшие к жизни этот шторм и всё ещё пронзающие его, подобно паутине. Он чувствовал энергию магических источников, так щедро выплеснутую в небеса и бьющуюся в ветрах, не имеющую иного выхода и пытающуюся найти облегчение в бесчисленных ударах молний. Он чувствовал рвущую магические поля разницу давлений, и дикие сплетения холодных и тёплых воздушных потоков, и бешеную джигу силовых линий.

Этот шторм был безумием. Мощью. Стихией. Яростным слиянием воды и ветра.

Нечего было даже пытаться взять этот шторм под контроль.

Но Тэйон и не пытался. Он просто… стал штормом.

Свобода.

…летящий с воем ураганный ветер…

Свобода.

…бурлящее горбатыми волнами море…

Свобода.

…разрывающий чёрные тучи дождь…

Маг был ветром, потому что был ветром всегда. Маг был морем, потому что в его пальцах жило причудливое ожерелье, наполненное силой самого океана. Маг был тучами и был дождём, и молниями, и громом. Просто потому, что был.

Он не был властен над стихией.

Он был властен над собой.

Щелчком установился контакт с восемью источниками, разбросанными по восьми пределам. Обжигающим потоком хлынула энергия, покидая кипящие тучи, устремляясь к ожидающим её восьми сосудам.

И после трёх суток беспросветной ночи наступило утро.

Волны взмыли в последний раз и разгладились, оставляя лишь ровную, безмятежную морскую гладь. Тучи из клубящихся исчадий тьмы стали дымчато-белыми миражами и исчезли, открывая наливающееся нежной розоватой голубизной рассветное небо. Воздух, только что хлеставший по скалам плетями ураганов, мягко коснулся запрокинутого лица человека, принеся с собой солёный запах утренней свежести.

Маг захлебнулся кровью, закашлялся, привалившись к подлокотнику кресла. Ощутил холодные, затянутые в доспехи руки, пытающиеся его поддержать.

Сунул ей в ладони ожерелье, пробормотав что-то вроде «благодарю» и вновь зашедшись в приступе кашля.

Зрение прояснилось, когда он лежал на спине, лопатками ощущая холодные камни. Бледное, расцвеченное зарёй небо заслонило хмурое лицо и непроницаемую бездну глаз.

— …дурак!

Он мерзко улыбнулся и потерял сознание.

…на крыше башни погоды молодой адепт воздуха без сил рухнул на камни.

…паутина дрогнула, и Ноэханна ди Таэа медленно открыла глаза.

…величественно покачивались стройные ряды взявшихся неизвестно откуда боевых кораблей. Расчётные команды уже взяли под прицел бастионы и пристань, а со шлюпок уже высыпала первая волна десанта.

В великий город Лаэссэ пришёл новый день.

Глава 6

Пробуждение после величайшего триумфа в его карьере было… м-мм….

Маги называли это «откатом» или «последействием магических энергий».

Все остальные — похмельем.

Зверским.

Тэйон по-настоящему напивался только один раз в жизни. Было это в далёкой-далёкой молодости, когда юный лэрд впервые прибыл в столицу горного царства и, разумеется, не мог не удрать из-под чуткого надзора старших и не посетить инкогнито «самую настоящую» таверну.

Воспоминания о том вечере у него остались весьма смутные, хотя Тэйон ещё не один раз краснел, встречая над стояками во всех питейных заведениях Халиссы надпись: «Хозяину ветров не наливаем». Благо пробуждение под развалинами злосчастной таверны, разнесённой налетевшим на неё из ниоткуда тайфуном, врезалось в память более чем отчётливо.

И сейчас ощущения казались подозрительно схожими.

Спальня была погружена в блаженный полумрак, но даже слабого мерцания едва тлеющего светильника хватило, чтобы заставить мага зажмуриться, оберегая глаза. Голова нет, «раскалывалась» — слишком слабое слово для описания этого неповторимого ощущения.

Победа. Вершина. Триумф.

Угу.

Так точно.

— Чтоб я ещё раз… Чтоб ещё хоть один проклятый силями раз… — простонал магистр Алория.

На придвинутом к краю кровати табурете стоял стакан с водой и свёрнутый из вощёной бумаги пакетик с каким-то порошком. Подтягиваясь на руках, добрался до вожделенного лекарства, растворил, выпил. Откинулся на подушки, желая лишь одного: умереть.

Постепенно, по мере того как целебная взвесь начала действовать, к нему стала возвращаться способность анализировать ситуацию.

Прежде всего маг попытался собрать факты. Первое: над ним явно поработал мастер Ри, и поработал серьёзно. Без спешного и кардинального вмешательства целителя самого высокого класса последствия такого растворения в стихии были бы куда опаснее просто головной боли. Даже если в данный момент ему казалось, что ничего хуже быть уже не может.

Второе: он раздет, вымыт и уложен в постель в своей собственной спальне. Сделать всё это могла только Таш, никто другой не посмел бы сюда войти. Значит, после того, как он потерял сознание, госпожа д’Алория как-то нашла способ не только принести (употребление этого глагола, даже мысленно, заставило его поморщиться) мужа домой, но и выкроила время, чтобы позаботиться о нём. Косвенно это также свидетельствовало о том, что самочувствие самой госпожи д’Алория находится в пределах нормы. Сумасшедшая ночь прошла для неё сравнительно безболезненно. Третье: он всё ещё жив, а особняк Алория не разрушен до основания. Что, опять-таки косвенно, говорило о том, что политическая ситуация в городе если не стабилизировалась, то по крайней мере находится в состоянии шаткого равновесия.