Карта Саммона са Роха (СИ)

"Крайнак значит. Обзывается а ещё говорить хочет".

-- Вот так так! -- буркнул Маан, собирая разбросанные во сне мысли. -- Иду. -- "Как это он так быстро нас отыскал?" -- Коввил, вставай, гости у нас!

...Несмотря на то, что сквозь прореху в занавеске в комнату проникали настойчивые лучики Лайса, вставать Маану не хотелось -- этой ночью они с Коввилом почти не спали: мало того, что весь вечер и половину ночи они просидели в "Белом кашалоте" и вернулись только под утро, так ещё эти странные мысли о Тэйде и грядущем катаклизме будоражили его и не давали заснуть до самого рассвета. Это странное беспокойство всегда настигало его за день-два до Сарроллата, не обошло стороной и сегодня.

"Два дня до Сароллата, -- обречённо выдохнул он, -- и две беззсонных ночи".

Маан распахнул дверь -- в темноте проёма возникла довольная физиономия ночного поединщика.

Феа шагнул мимо Маана в комнату, будто был у себя дома. Покрутил головой. Оценив обстановку и уверовав в собственную безопасность, аккуратно притворил за собой дверь. Заговорил уважительно, потирая пальцем тиуированный висок:

-- Доброго здоровьица, уважаемый Маан! Моё почтение, уважаемый Коввил!

-- Как, позвольте спросить, вы нас нашли?

-- Пф... плёвое дело! Ей-же-ей, градд крайнак, если Раффи надо что-то найти на Ногиоле -- он идёт и находит! Извините, что разбудил, но у меня есть к вам деловое предложение. Мы можем говорить открыто?

-- Да, -- Маан зевнул. Он, как делал это всегда, давно опутал комнату охранными заклинаниями. Вряд ли на Ногиоле нашёлся бы способный распутать его чары.

-- И вы готовы меня выслушать? -- с сомнением вопросил Раффи. -- О нет! Вижу, что не готовы. -- И тут он приложил палец к губам и на цыпочках вернулся к двери, открыл резко. -- Э-э-э, голуба! Что это ты к косяку ухом прилип? А? Не прячься, тебя всё равно видать! Кто послал?

"Оставь мальчонку в покое, -- мысленно одёрнул феа Маан; его рот скривился в ленивой зевоте. -- Даже если он что-то и услышит, всё едино ничего не запомнит. В одно ухо влетит -- в другое тут же вылетит".

-- Хозяйка, -- проскулил малой, пытаясь разглядеть то самое ухо, которое крепко прихватил Раффи.

-- А хозяйка у нас кто?

-- Сиита Мамера, -- приподнялся на цыпках несостоявшийся къяльсо.

-- Ититный дух -- сиита Мамера! Бережно, я гляжу, рябая Мамерка себя по жизни несёт! Сиита, мать её! Позавидовать можно. Ну ничего, главное -- чтоб навоз поросячий с подола отёрла, а остальное ерунда. Таракань-ка, босота, на кухню и распорядись, чтоб подали экехо: мне и градам сиуртам... и это... -- потёр феа мохнатую бровь, -- про завтрак напомни. Спроси: отчего не несут? Петухи пропели давно, а еды на столах я чёй-то не наблюдаю. Понял?

-- Нет.

-- Не ломится, говорю, стол от харчей, а должен. Теперь ясно?

-- Так заказа не было.

-- Вот ты и закажи за нас... чего-нибудь пожирнее да помясистее -- я жуть какой после вчерашнего голодный, целого чиабу готов сожрать; жаль, нет их уже на Ногиоле -- всех до меня схарчили, гады, так и не довелось попробовать. Всё, голуба, дуй давай! Ну вот, -- он хлопнул в ладоши, -- сейчас сядем рядком, перекусим, по чашечке экехо выпьем, трубочки раскурим и поговорим малость о делах наших.

Мальчишка-слуга скоро вернулся с большим круглым подносом и почти такого же размера бордовым ухом. Комната наполнилась душистым ароматом экехо.

-- Сиита Мамера извинения просит и сообщает, что завтрак будет готов через четверть часа. Просила узнать: сюда подавать или градд Раффелькраф со своими друзьями спуститься изволят?

"Градд Раффелькраф со своими друзьями?! Интересный какой феа! -- подумал Маан, которому волей-неволей передалась весёлость Раффелькрафа Этду. -- Не успел прийти, а уже не поймёшь, кто у кого в гостях".

-- Сюда пусть несут, -- закомандовал феа, принимая поднос и подталкивая коленом мальчишку к двери. -- Давай остальное неси, живо! А, нет! Стой! -- спохватился. -- Что, говоришь, там у Мамерки на завтрак?

-- Яичница с ветчиной, фасоль, булочки с маком, пирожки с мясом и печенью. Булочки очень вкусные, -- добавил малой и сглотнул слюну.

-- Вот что... Слушай меня ухом, нахлёбыш, и запоминай.

-- Угу.

-- Ко всему, что ты сейчас перечислил, пусть Мамерка добавит добрый кусок хорошо прожаренного мяса, жареной картошки, огурчиков солёненьких, зелени и маринадов: черемши там всякой, чесночку и прочих помидорок, да побольше. Понял? Всё это тащи сюда. Да скажи, что градды сиурты просили побыстрее подавать. Люблю пожрать, -- оправдался феа, косясь на доску зут-торон с призывно выстроившимися на ней фигурами.

Мальчишка шмыгнул за дверь. Раффи поставил поднос на стол, помахал на себя ладонью, наслаждаясь ароматами экехо. Некоторое время он скользил взглядом от одной кружки к другой и, руководствуясь одному ему ведомыми причинами, выбрал одну из трёх.

-- Я по порядку, уважаемые. Этой ночью вы изволили отличиться, всласть похулиганив в "Кашалоте", а после -- и вовсе подпалив оный. Много недовольных и среди завсегдатаев, и среди простых горожан. Дурные вести, как говорится, быстро ветер носит.

-- Всё так серьёзно?

-- Не особо, но... Всё бы ничего, не будь вы крайнаками. Проблемка, значит, обозначилась. Хыч Ревенурк -- есть тут такой, хозяин "Кашалота", -- всерьёз заинтересовался вами. Душа его видать по всему алчет возмездия. А это не есть хорошо. Если бы он проявил интерес к моей скромной персоне, я б в два часа собрался на материк прогуляться. Сложнячок, стало быть, образовался, как я иногда это называю.

Маан с Коввилом переглянулись. Переглянулись и Табо с Раву.

-- Сложнячок? -- спросил Коввил, натягивая балахон.

-- Ага. Хыч Ревенурк шутить не любит.

-- А почему, позвольте спросить, вы нам это рассказываете?

-- Дело в том, достопочтимые градды, -- тон Раффи сделался строгим и официальным, в голосе появились деловые нотки, -- что я хочу сделать вам предложение. А потому в качестве жеста доброй воли счёл необходимым поделиться с вами этой пустячной для меня и важной для вас информацией.

-- И что нам прикажете делать? -- спросил Маан.

-- Этой ночью я имел честь проиграть вам мой групер, носящий гордое имя Ксаворонга. -- Раффи выдержал паузу, вращая глазами вслед назойливо кружившей у его носа мухе. -- Не буду скрывать: посудина эта мало того что дорога мне, так ещё и приносила неплохой доход. Теперь она ваша, и я остался, мягко выражаясь, не у дел. Ничего не поделаешь: наша жизнь -- это цепь фрустраций, а потому я и решился предложить вам свои услуги. Сразу оговорюсь: деньги меня не интересуют. Я готов помочь в ваших поисках... а я, уж простите, уверен -- вы что-то ищите...

"Осведомлённый какой феа, -- в очередной раз поразился Маан, -- надо быть с ним поосторожнее".

-- ...помогу вам информацией, -- продолжал меж тем Раффи, -- и собственным участием, в обмен на крохотное одолжение, -- он отхлебнул экехо, сладко сёрпнув: -- люблю его. Жуть как! Моё предложение такое: вы получаете самого пробивного на Ногиоле феа, лучшего капитана, а заодно и лоцмана, моряка и знатока местных обычаев. Все они будут служить вам верой и правдой в обмен на обещание: вернуть мне Ксаворонгу по успешном окончании поисков и за соответствующее денежное вознаграждение.

"Ишь, как бойко излагает, шельма!"

Речь Раффи сильно отличалась от вчерашней, но и сейчас, подмечал Маан, его кидало из крайности в крайность: от "сложнячка" до "фрустраций". Впрочем, наблюдая за Коввилом, растерявшим весь свой изначальный лоск, который был ему свойственен во времена не столь отдалённые, Маан понимал, что это отличительная черта всех таррийцев (или, если угодно, ногиольцев) -- простота и распущенность, зачастую граничащие с откровенным хамством, часто уживались в них с эрудицией и доброжелательностью.

-- Кто все эти люди, уважаемый Раффелькраф? Команда групера? -- спросил Огненный, зевотой отпуская остатки сна.