Бремя Бездушных (СИ)

- Мы почитаем Праматерь, - Скар оскалился, в пляшущем свете костра став похожим на пугающую смесь человека и волка, со своими желтыми глазами и клыками. - И я сам молюсь ей, но не так как вы, люди, молитесь своим богам. Матери Волчице не нужны слова, не нужны ей и щедрые подношения, и коленопреклоненные церемонии, не за этим она породила на свет своих щенков. Я молюсь ей, но молюсь так, как велит мне сердце. Поле битвы - мой алтарь! Пролитая кровь, что утолит великий голод Праматери - вот моя молитва! - Скар залпом осушил очередной рог, протянутый ему одним из воинов.

Одобрительный вой поднявшихся со своих мест зверолюдов, оглушил Лисандру.

- Но нельзя же убивать, ради самой жажды убийства! Это же... - паладин поначалу не решилась произнести слово, уже готовое сорваться с ее губ и за нее это сделал Колд:

- Это зверство, - жестко произнес рыцарь - защитник, снова приблизившись к костру. - Этим зверям не понять стремлений светлых богов, паладин, бесполезно спорить с ними. Гирит Защитник велит нам...

- Да - да, - перебил храмовника Скар. - Все мы знаем, что ты сейчас скажешь, бездушный. Все вы говорите одно и тоже и поэтому не нравитесь нам: без устали твердите, что вы - щит вашего бога, в то время, как сами постоянно прикрываетесь им!

- Не смей!.. - В голосе Колда впервые проявились человеческие эмоции.

Лисандра почти физически ощутила волну праведного гнева, что исходила сейчас от гиритца.

- Не богохульствуй! - процедил сквозь зубы рыцарь - защитник, широко шагнув в освещенный костром круг.

- Думаешь напугать меня, храмовник? - широко и неприятно улыбаясь, Скар подошел к монаху вплотную.

Оскалив длинные клыки, не мигая, он глядел в холодные глаза собеседника.

- Посмотри, гиритец, посмотри на меня и моих братьев по крови - у нас нет ни дома, где теплится очаг, ни семьи, что ждет нас и которую мы могли бы защищать от безумных орков или от тварей, скрывающихся в горах Великого Хребта или во тьме Застывшего леса. Нам некого оберегать от зла, таящегося в темных уголках нашей родины, острова Стаи. Нас там никто не ждет! У нас ничего нет, кроме наших жизней. Все что мы имеем - ты видишь сейчас перед собой, и всех нас ждет лишь один исход - смерть. Она придет за нами сейчас, сегодня, завтра, через несколько лун или даже зим - не важно. Важно лишь то, как мы встретим ее. Важно то, как Праматерь Урсула, великая Волчица, посмотрит на нас, когда настанет время, и мы предстанем перед ее взором.

Лисандра слушала Скара, открыв рот, как и все, кто пришел с ней к костру зверолюдов. Только Колд, по-прежнему, взирал на воина сверху вниз, с тщательно сдерживаемой злостью. Но Скара это не интересовало, он продолжал говорить:

- Недавно мы пришли из-за Стены, гиритец. Всего лишь пять лун назад, нас было больше трех десятков. Десять наших братьев навсегда осталась в Потерянных землях. Они сгинули там и память о них, скорее всего, умрет вместе с нами. Мы помним, и всегда будем помнить их, но мы не скорбим о павших. Они ушли достойно и мать Волчица с радостью примет их. Мы дети Урсулы, мы рождаемся и живем ради битвы. Мы погибаем в крови, окруженные побежденными врагами, как и надлежит выводку Праматери. Мы смело идем вперед! К смерти и славе!

- Сквозь ливни крови! - Единый рев зверолюдов поддержал боевой клич своего народа, сорвавшийся с уст их вожака, Скара Кровожада.

- Мы не отступаем и не бежим, мы умираем с оружием в руках и великая Праматерь, глядя на деяния своих детей, улыбается нам. А что ваш бог, гиритец?

От улыбки Скара у окружающих по спине пробежали мурашки. Вожак зверолюдов ткнул Колда пальцем в нагрудник, и сталь гулко ударилась о сталь.

- Этот Гирит, он хотя бы иногда смотрит в вашу сторону?

Потрясенная неожиданной речью Скара, Лисандра уже готова была броситься между ним и гиритцем, чтобы предотвратить, казавшееся ей неизбежным кровопролитие. Но, совершенно неожиданно, храмовник отступил, отведя взгляд.

- Даже если Гирит и не смотрит в мою сторону, - прошептал Колд. - Мне достаточно того, что я могу обратиться к нему в своем сердце. Сам я слаб, но силен именем его и величием его власти. - С этими словами, монах развернулся и скрылся в сгущающемся ночном сумраке.

- Чего это он? - Скар, ожидавший от храмовника чего угодно вплоть до боя, но никак не ухода, озадаченно моргнул. - Странный какой-то... - зверолюд пожал плечами, повернувшись к сидящим у костра. Хмурое выражение покинуло лицо Скара, и на нем появилась веселая ухмылка. - Да и Бездна с ним! Лучше скажите, почему мой рог до сих пор пуст?!

Сквозь пространство

Лисандру разбудил шум, доносящийся откуда-то издалека. Он не был громким, но отдавался ударами колокола центрального собора Ариарда в больной голове паладина. С трудом разомкнув тяжелые веки, Лисандра открыла глаза и увидела мутное окно, в которое без устали бился дождь. Но вовсе не удары капель по стеклу и подоконнику разбудили девушку, из-за окна то и дело доносился шум, приглушенные голоса и странный скрежет.

Паладин озадаченно моргнула. Звуки снаружи не могли послужить причиной ее пробуждения. Она проснулась от чего-то другого.

Тук-тук.

Только сейчас девушка поняла, что лежит на постели в тесной комнатке, пропитанной запахом хмельного меда. Попытавшись вспомнить, как она очутилась в этом месте, Лисандра быстро поняла, что ее попытки тщетны. Все происходящее вечером словно скрывал какой-то туман.

Тук-тук.

- Дверь? - девушка несколько раз моргнула, пытаясь отрешиться от головной боли, сухости во рту и непривычного чувства растерянности.

Непрерывно ругая себя за неумение пить и проклятое упрямство, вкупе с нежеланием оскорбить зверолюдов отказом от трапезы, паладин попыталась встать и не смогла сдержать стона - все тело ныло и болело, словно после участия в рыцарском турнире после прямого удара копья противника и падения с лошади.

Тук-тук.

- Кого там еще демоны принесли! - злой рев раздался совсем рядом с Лисандрой, и она едва не упала с кровати, когда тонкое и колкое одеяло рядом с ней стремительно дернулось, и из-под него появился взъерошенный черноволосый мужчина, в котором девушка с ужасом узнала Скара.

- Постучишь еще раз, и я забью свой кулак тебе в глотку, да так глубоко, что пощекочу брюшину! - продолжал угрожающе рычать вожак зверолюдов.

Скар рывком вскочил на ноги, и девушка увидела его покрытое шрамами и татуировками мускулистое тело: угловатый змей обхватывал тугие жгуты мышц и тянулся от левой руки до самого плеча, где перебирался на грудь, когтистой лапой касаясь бычьей шеи воина.

- А... - вот и все что смогла сказать паладин ордена Лигеи Благодетельницы при виде почти обнаженного мужчины с которым проснулась в одной постели.

- А, - эхом повторил Скар, на котором были лишь короткие штаны, повернув косматую голову и изумленно уставившись на девушку.

Немая пауза продолжалась несколько мгновений, затем Лисандра проворно подобрав ноги, забилась в угол кровати, уперевшись в ее деревянную спинку и стену комнаты.

- Ч-ч-что ты тут делаешь, дикарь! - задыхаясь от смешанных чувств, выкрикнула девушка, скомкав почти все одеяло и прикрывшись им словно броней. Сгорая от стыда, девушка поняла, что на ней самой лишь тонкая ночная сорочка, а ее броня лежит в дальнем углу комнаты.

- Спал... наверное, - Скар огляделся, озадаченно почесав голову. - А где это я? - уже спокойней спросил он у паладина.

- Откуда я знаю?! - Взвилась Лисандра. - Почему ты спал со мной?!

- О! - многозначительно изрек зверолюд. - Не знаю, - честно признался он, пожав широкими плечами. Девушка только сейчас заметила родимое пятно в форме клыка с левой стороны его груди - знак избранного Урсулой воина, которого жестокая богиня наградила безудержной яростью, вторым ее даром своим детям. Вокруг родимого пятна у зверолюда было вытатуировано изображение волчьей головы, а изображение клыка, охваченного темными линиями, точно вписывалось в разинутую пасть зверя.