Бремя Бездушных (СИ)

От древних камней веяло несокрушимой мощью и величием. Один их вид вселял в сердце благоговение, а в душу - веру в героев и светлых богов.

Дорога, по которой двигался обоз, немного петляла, огибая овраги, чередующиеся с пологими холмами, усеянными невысокими деревцами, чьи вытянутые листья в этой части Ариарда уже начали отливать золотом.

Выложенный камнями тракт резко обрывался перед широким рвом, заполненным водой, до сих пор отливающей алым цветом, когда-то пролитой здесь крови. За рвом возвышались огромные ворота, сейчас разинутые, словно пасть огромного дракона с вываленным языком перекинутого через обрыв моста. Подобное сходство усиливали зубья мощных решеток, сейчас поднятых вверх, чтобы обоз мог беспрепятственно проехать внутрь крепости.

Возницы подстегнули обеспокоенных лошадей и те, недовольно фыркая, повиновались, с неохотным усердием потянув тяжелые телеги за собой. Животные чувствовали близость Потерянных земель, ступив на которые все живые существа могли лишиться рассудка и умереть или же обрести куда худшую, нежели смерть, участь - потерять бесценную душу, обратившись в безумное творение Скверны.

Даже Стена не могла сдержать ледяного дыхание Бездны, облизывающей нерушимые камни в жадном стремлении вкусить свежей и теплой человеческой крови, поглотить души и развратить разум тех, кто находился по другую сторону.

Стена Святой Преграды приближалась мерными рывками, все больше нависая над обозом и заставляя каждого чувствовать себя гораздо меньше, чем он есть на самом деле. Таллаг не знал, сколько времени он простоял на краю телеги, держась рукой за скользкий от дождя поручень и созерцая столь величественную преграду. Он даже не заметил, как кончился дождь, чтобы вновь начаться спустя некоторое время.

Лишь когда лошадь, тянущая за собой телегу с Таллагом и его спутниками остановилась, оказавшись внутри просторного крепостного двора, зверолюд несколько раз моргнул и встряхнул головой, спрыгнув на землю.

Несмотря на то, что он провел долгое время, трясясь в телеге, прикосновение к твердой земле не принесло Таллагу никакой радости. Лишенная травы и даже в дождь покрытая сухими трещинами, эта почва была мертва. Ее холод даже сквозь подошвы сапог леденил кожу, словно хотел забрать все тепло.

Поморщившись, зверолюд неловко переступил с ноги на ногу, стремясь избавиться от неприятного ощущения.

- Наконец-то, - Лисандра первой выглянула из-за тяжелого полога, защищавшего путников все время пути.

Девушка легко выбралась из телеги и теперь, поправив помявшийся плащ, занялась своими золотыми локонами. Дорогие доспехи паладина Лигеи тускло сверкали в неясных лучах выбивающегося из-за туч закатного солнца, излучая странную ауру спокойствия, отпугивающего размытые тени Потерянных земель, сгустившиеся над этим местом.

Следом за Лисандрой на землю крепости Вечного Бдения ступил рыцарь - защитник Колд. Как всегда хмурый, он взглянул на мрачные небеса, вдохнув влажный воздух, и сразу же направился к Алектису, который уже говорил о чем-то с храмовниками, несущими службу в крепости.

Пастырь, верхом на пегой лошади прибыл в крепость ранее остального обоза, поэтому, наверняка, уже успел многое обсудить с братьями по ордену. Сейчас Алектис негромко говорил с бледным мужчиной в темных одеждах и посохом, на котором без устали трепетали черные змеи потрепанных лент. Через несколько ударов сердца, выбравшиеся из второй телеги храмовники, присоединились к своему пастырю, почти скрыв его массивными фигурами.

- Что за странный тип? - Исель вместе с братом подошли неслышно, как всегда.

- Не знаю, - последней выбравшаяся наружу Кисара все еще стояла на верхней подножке телеги, что позволяло ей видеть над головами окруживших пастыря храмовников.

Девушка огляделась, недовольно поежившись от осознания, что окружена гиритцами и тихонько присвистнула:

- Тут целая армия, - поведала она друзьям, глядя на собравшихся рядом с приземистым зданием солдат.

Копейщики, мечники и лучники вяло копошились у нескольких рядов одинаковых палаток армии Ариарда. Все они были украшены гербом королевства: серебряный треугольный щит, что разделяла синяя вертикальная полоса, на одной половине красовался вставший на задние лапы золотой лев, а на другой скипетр, перекрестившийся с прямым клинком. Над щитом располагалась сверкающая корона, а по его краям замерли алые флаги.

Ближайшие к обозу солдаты с настороженными лицами занимались полировкой брони, изредка бросая любопытные взгляды на вновь прибывших. В глазах воинов проскальзывало нетерпение и надежда, что с прибытием обоза что-то начнется.

Сверкающая броня солдат, видимо, последнее время все больше подвергалась чистке и полировке, о чем свидетельствовал ее безупречный внешний вид. Так что не было ничего удивительного в том, что воины не знали, чем еще себя занять.

Кисара увидела и жрецов Лигеи в их светлых одеяниях, и темно-синие плащи волшебников, среди которых выделялись несколько с фиолетовым отливом. Такие носили боевые маги, чья врожденная сила способствовала более разрушению, нежели созиданию. Боевые маги могли практически мгновенно сплетать сложнейшие атакующие заклинания, способные стереть врага с лица земли. Однако им были не доступны другие возможности многогранного искусства магии.

Разрушение и созидание - испокон веков являлись двумя путями развития для волшебника, причем сам он не мог осознанно ступить на один из них. Боевыми магами рождались, а не становились. Без особого дара невозможно было обуздать мощь тайной магии, точно так же, как и рожденному для разрушения, постичь тайны плетения созидающих заклинаний. Маги обоих направлений всегда высоко ценились во всех Светлых землях и если созидатели внушали уважение, то разрушителей больше боялись.

Прежде чем спрыгнуть на землю, южанка заметила архимага Гранера Ласкнира, среди фигур гиритцев. Она хорошо помнила его, так как старик был одним из тех, кто выносил решение касательно будущего Кисары, когда девушка получала благословение светлых богов.

Южанка была благодарна чудаковатому старику, почти не изменившемуся со временем за то, что тогда он занял ее сторону. После того, как Кисара все-таки получила разрешение, она не часто виделась с архимагом, но несколько раз они все же встречались.

Рядом с магом держалась молодая девушка, младшей самой Кисары, в плаще ученицы волшебника. Она выглядела настолько смущенной и обеспокоенной, что Кисара задумалась о том, что молодая волшебница по воле какой-то случайности оказалась в крепости на границе Потерянных земель.

Немного помедлив, южанка решила не призывать Миаджи, отсутствующую почти всю дорогу от Бродерио до крепости. Демоница появлялась лишь пару раз, чтобы подремать на коленях южанки и поболтать с Лисандрой.

Не успела Кисара подумать о девушке-паладине, как услышала ее голос:

- Со мной что-то не так? - спросила наследница благородного рода де Лиреф, взглянув на Таллага, застывшего перед ней и смотрящего прямо перед собой. - Эй, что ты... - Лисандра вдруг поняла, что зверолюд смотрит не на нее, а куда-то за ее спину.

Девушка резко развернулась сразу же наткнувшись на колючий взгляд желтых, похожих на волчьи, глаз. Надвигающийся на нее мужчина, закованный в красную броню с накинутой на плечи шкурой, даже не удостоил девушку взгляда. Он лишь бесцеремонно отодвинул ее со своего пути, не утруждая себя попытками обойти паладина Лигеи Благодетельницы или хотя бы извиниться.

- Да как ты смеешь! - Щеки Лисандры вспыхнули. - Все ваше племя напрочь лишено каких-то понятий о правилах приличия, да?!

Так как зверолюд в красной броне даже не обернулся на ее гневную речь, девушка взглянула на Таллага и опешила - зверолюд с открытым ртом смотрел на приближающегося более крупного соплеменника и на его лице отражались противоречивые чувства.

Волчья шкура на широких плечах воина дернулась, и он остановился в каких-то двух шагах от Таллага. Мужчины молча стояли друг напротив друга и лишь завывающий ветер играл их волосами.