Седьмой сын

– Спорю на что угодно, в конце концов голландцы возненавидели эту парочку, – отозвался Дэвид.

– Они были слишком хорошими политиками, чтобы допустить это, – промолвил Сказитель. – И тот, и другой говорили на голландском подчас лучше коренных голландцев, а дети их учились в голландских школах. Они настолько пропитались голландским духом, что, когда Алекс Гамильтон баллотировался на пост губернатора Нью-Амстердама, а Джон Адамс – на пост президента Соединенных Штатов, они набрали больше голосов в голландских районах Новых Нидерландов, нежели в шотландских и ирландских.

– Интересно, если бы я баллотировался в мэры, эти шведы и голландцы, что живут ниже по реке, проголосовали бы за меня или нет? – вслух подумал Дэвид.

– Вот я бы никогда за тебя не отдал голос, – сказал Кальм.

– А я бы отдал, – ответил Мера. – И надеюсь, в один прекрасный день ты и в самом деле будешь баллотироваться в мэры.

– Куда баллотироваться? – переспросил Кальм. – У нас даже города как такового нет.

– Будет, – пообещал Сказитель. – Я немало повидал подобных поселений. Стоит заработать вашей мельнице, глазом не успеете моргнуть, как между вами и Церковью Вигора поселятся сотни три людей.

– Ты считаешь?

– Сейчас люди приезжают в лавку Армора раза три, может, четыре в год, – продолжил объяснение Сказитель. – Но за мукой они будут приезжать гораздо чаще. Кроме того, они предпочтут вашу мельницу любой другой в округе, поскольку у вас ровные дороги и добрые мосты.

– А если мельница начнет приносить деньги, – сказал Мера, – папа наверняка закажет во Франции бурский камень. У нас был такой в Западном Гемпшире, когда мельницу разрушило наводнением. А бурский камень означает, что у нас будет прекрасная белая мука.

– А станем молоть белую муку, дела пойдут еще лучше, – подтвердил Дэвид. – Мы, постарше, помним, как все было. – И улыбнулся тоскливо. – Мы тогда чуть не стали настоящими богачами…

– Так вот, – проговорил Сказитель, – когда сюда начнут стекаться повозки, это будет не просто торговая лавка, церковь да мельница. В Воббской долине залегает хорошая белая глина. Наверняка объявится какой-нибудь гончар, который поселится рядом с вами.

– Да уж поскорей бы, – кивнул Кальм. – Мою жену, по ее словам, до смерти утомили эти жестяные тарелки.

– Вот так возникает город, – подвел итог Сказитель. – Хорошая лавка, церковь, мельница, гончарная. Кирпичи, опять же. А когда появится город…

– Дэвид может стать мэром, – закончил за него Мера.

– Только не я, – открестился Дэвид. – Политика меня никогда не привлекала. Она нужна Армору, не мне.

– Армор мечтает стать королем, – заявил Кальм.

– Ты несправедлив к нему, – сказал Дэвид.

– Но это правда! – воскликнул Кальм. – Да он и в боги станет набиваться, если увидит, что место освободилось.

– Кальм и Армор не сошлись характерами, – повернулся к Сказителю Мера.

– Что ж он за муж, если зовет свою жену ведьмой?! – горько возмутился Кальм.

– А почему он зовет ее так? – спросил Сказитель.

– Сейчас он ее так не называет, – поправил Мера. – Она обещала ему больше не заниматься этим. Ну, не колдовать на кухне. Но какая женщина управится с огромным хозяйством всего лишь двумя руками?

– Ладно, хватит, – сказал Дэвид. Краем глаза Сказитель заметил его предостерегающий взгляд.

Очевидно, они не очень-то и доверяли Сказителю, раз не хотели посвящать его в правду. Поэтому Сказитель дал им понять, что это уже не тайна для него.

– По-моему, Армор и не догадывается, что она не отступилась от своего, – сказал он. – На переднем крыльце я заметил весьма умело замаскированный магический оберег из корзиночек для цветов. Кроме того, когда я пришел в ваш город, я видел, как она успокоила его заклятием.

Работа на секунду замерла. Никто не взглянул в его сторону, но на какую-то секунду их руки остановились. Они осмысливали тот факт, что Сказитель знал о секрете Элеаноры и никому не сказал. В том числе и Армору Уиверу. Однако одно дело, когда он знает, а другое – когда они собственными словами подтвердят его знание. Поэтому они, ничего не сказав, снова начали стучать топорами.

Сказитель решил вернуться к основной теме:

– Так что дело лишь во времени. Вскоре в западных краях поселится достаточно людей, чтобы организовать штаты и послать прошение о вступлении в «Американское Соглашение». А когда это случится, возникнет потребность в честном человеке.

– В нашей глуши Гамильтонов, Адамсов или Джефферсонов ты днем с огнем не сыщешь, – сказал Дэвид.

– Может, ты прав, – согласился Сказитель. – Но если вы, местные, не организуете собственное правительство, держу пари, найдется множество городских выскочек, которые пожелают сделать это за вас. Именно так Аарон Бурр 38 и стал губернатором Сасквахеннии, прежде чем Даниэль Бун  39 пристрелил его в девяносто девятом.

– Ты настолько презрительно отозвался об этом, словно Бун совершил убийство, – заметил Мера. – А то была честная дуэль.

– Как мне кажется, – ответил Сказитель, – всякие дуэлянты – убийцы, которые пришли к соглашению по очереди попытаться убить друг друга.

– Но не в случае, когда один из них – старый поселенец, одетый в звериные шкуры, а другой – лживый вор-горожанин, – вспыхнул Мера.

– Мне бы не хотелось, чтобы губернатором Воббской долины стал какой-нибудь тип вроде Аарона Бурра, – сказал Дэвид. – Или вроде того Билла Гаррисона, что правит сейчас в Карфаген-сити. Я уж лучше проголосую за Армора.

– А я лучше проголосую за тебя, – произнес Сказитель.

Хмыкнув, Дэвид продолжил опутывать веревками стволы молодых деревьев, связывая их вместе. Сказитель занимался тем же, только с другой стороны. Добравшись до середины, Сказитель взял в руки оба конца веревки, собираясь завязать их узлом.

– Погоди, – вдруг остановил его Мера. – Я позову Эла-младшего.

И затрусил по склону к каменоломням.

Сказитель бросил веревку на землю.

– Элвин-младший и узлы вяжет? Я думал, что взрослые парни вроде вас затянут куда крепче.

– У него дар, – усмехнулся Дэвид.

– По-моему, у каждого из вас имеется какой-то дар.

– Есть такое дело.

– Вот Дэвид, к примеру, умеет обращаться с дамами, – сказал Кальм.

– А Кальм танцует, как никто другой. И на скрипке играет – музыкант позавидует, – промолвил Дэвид. – Правда, не всегда в такт попадает, но смычок так и ходит.

– У Меры верный глаз, – продолжал Кальм. – Он видит, как никто в здешних краях.

– Дарами мы не обделены, – подтвердил Дэвид. – Близнецы чувствуют, где произойдет какая-нибудь беда, и все время оказываются поблизости.

– А папа – тот умеет сращивать вещи. Работой по дереву, когда нужно какую мебель для дома сделать, занимается только он.

– У женщин – свои умения.

– Но Эл-младший один такой, – сказал Кальм.

Дэвид мрачно кивнул.

– Дело в том, Сказитель, что он, такое впечатление, даже не ведает о своих способностях. Ну, я хочу сказать, он всегда словно удивляется, когда у него что-нибудь выходит гладко и ладно. Он очень гордится, когда мы поручаем ему какую-нибудь работу. И я никогда не видел, чтобы он насмехался над людьми, видя, что они по сравнению с ним ничего не умеют.

– Он хороший мальчик, – сказал Кальм.

– Правда, немного неуклюжий, – добавил Дэвид.

– Ну нет, – не согласился Кальм. – Он как раз ни в чем не виноват.

– Проще сказать, всякие неприятности случаются с ним чаще, чем с остальными.

– Но я бы не сказал, что он приносит несчастье, – заметил Кальм.

– Я о несчастьях тоже не говорил.

Сказитель про себя отметил, что оба юноши, пусть ненарочно, но дважды вспомнили о беде. Но он не стал их поправлять. Ведь надо помянуть дурное трижды, чтобы оно непременно случилось. Теперь ошибку можно исправить только молчанием. Однако юноши и сами поняли, что натворили. Поэтому тоже примолкли.