Хроники Ледяного Королевства (СИ)

— Последний… а когда это было?

— Уже и не помню… давно.

— И где он, что с ним сталось? — Митек вдруг стал необычайно серьезен и вдумчив, выпрямился на стуле и бурил Одона свирепым, настороженным взглядом притаившегося хищника.

— Он умер, как и все до него. Он коснулся… постамента наверху.

Митек вновь провалился в кресло, вытянув вперед отекшие ноги и кажется, расслабился, хоть с лица и не сходила вдумчивое выражение.

— Первыми монстрами стали Низшие Боги, названные так конечно условно, уже Орденом Феникса. Это были легендарные монстры, творящие мир. И думаю их имена по сей день звучат именно так, ибо именно Орден Феникса дал всем им имена. Граудон — великий повелитель корней Земных пробудил спящие вулканы, вспенил глубины океанские, осушил моря и создал сушу. Но не было на ней ничего живого, пока не явился Кьёрг наполнив Землю чистейшей живительной водицей, ставшей всем Мировым Океаном. И с тех пор, Кьёрг и Граудон постоянно сражаются, видя в предназначении друг друга соперничество. И Решили Великие, что лучше будет, если они упадут в бесконечный сон вдали от новорожденного мира. На восходе цвели сады, лазурной гладью блестели моря, озера и реки, но время было мертвым, как и в Хелиадоре, где время не властно и его просто не существует, лишь замкнутый круг времен года. И поняли боги, что это губительно для ограниченного Восхода, созданного в зависти к Родонам. Необходимо было Время и соответственно пространство, прямиком от него зависящее. Диалга и Палкия встали над новым миром и жили в определенном измерении, созданном для контроля за временем. И так, рождавшиеся монстры рождались и умирали, умирали и рождались. Баланс был принесен в мир. Запдос, Артикуно и Молтрейс — покровители погоды обязуются следить за климатом, ибо в Хелиадоре времена года заметно и правильно сменяют друг друга, на Восходе этого порядка не существует. И чтобы не допустить ошибок три титана, Льда, Молнии и Огня поднялись в небеса и парили там, знаменуя все виды климатических событий. Помогать им в этом был обязан Лугия — страж Морской, разносящий теплоту и холод по Восходу, используя силу морских течений. Были другие, многие и многие другие, часть из которых была убита людьми по ошибке, ценой которой была жестокая расплата со стороны Великих. И когда появились первые люди, ничем не отличавшиеся от тех, что жили в Хелиадоре, Великие создали Хо — Оха — Феникса, что стал пастырем людей на многие тысячелетия.

— Я знаю этих Великих. — сказал Митек между делом, дождавшись когда Одон переведет дух.

— Что? — Саролит был похож на башню, бледный, высокий, похожий на утопленника.

— Они уничтожат Восход, точнее сотрут лишнее, затем отдадут всю свою силу на его воссоздание, а сами навсегда примут облик недвижных массивов по четырем сторонам света. Стирку они затеют из-за склонности многих людей к Темной Стороне… Эти четверо зовутся Вериссами.

Одон постоял немного, а затем решил сесть напротив Митька. Было видно, что ему трудно принять какое-то решение, или трудно с чем-то смирится. Неожиданно в помещении заметно потеплело.

— Хорошо. В общем-то это и объясняет почему все Финдары дружны между собой, и им не свойственно сражаться. Видимо, Великие слишком много дали этой положительной энергии монстрам и слишком мало осталось на людей. Хотя может дело в Неугасаемом Огне.

— Давай к Башне…

— Да, думаю уже можно. После всецелого основания Мира, Восход и Закат были крепко связаны и неразделимы, ибо Великие устремляясь создавать новый мир, оставили огромный след по которому можно попасть туда и обратно. И Многие Наварионы и многие Дулроны путешествовали на Восход и любовались огромными просторами созданного их братьями и сестрами мира. И многие там оставались, некоторые возвращались. Путешествовали туда и люди Хелиадора и так же, как Младшие Боги любовались и восхищались трудами Великих. И многие также остались, основав великую твердыню «Хелиадор» на плато Мудрости. Но были и проблемы, неизгладимые и страшные. Многие Наварионы из-за Зависти отправлялись на Восход с целью разрушать и убивать. И многие люди Восхода страдали. Лишь усилиями некоторых славных семей, многим удавалось выжить. И среди них более известен род укротителей Наварионов — Драконов Каджайан — Итеру, основанный на Ледяных Островах. И тем не менее, Наварионы продолжали стремиться воевать, вплоть до уничтожения Восхода Великих. Если верить тебе… они обратились некими святынями, мы же были уверены в том, что они погибли, а вместе с ними след ведущий из Хелиадора на Восход.

Митек странно поежился, достал сигарету и закурил, с необъяснимым презрением вглядываясь в воздух. Одон будто чего-то ждал, некоего вопроса, уверенный в том, что собеседник явно что-то услышал и запомнил.

— Вы сказали «Мы»? Кто это Мы?

Одон вдохновенно вздохнул и не без улыбки сообщил:

— Да. Орден Феникса. А я Саролит Одон — верховный настоятель школы в эпоху Раннего Роморона! — мужчина говорил уверенно и гордо, наполнив голос уверенностью, придав ему необычайную твердость. Митек же чуть сигарету не проглотил. Этому Одону уже около четырех тысяч лет! — Так вот. Все бы хорошо, но среди магов на плато Мудрости нашелся глупец… — говоривший оскалился и стал столь пугающим, что юноша задержал дыхание, будто готовый к хорошей драке. — Глупец! Де лун Колл — могущественный маг пришел на это самое место, когда черта все еще была видна для волшебников и их отцов — Младших Богов. Он отдал свою жизнь, что построить и наложить на башню могущественные чары. Кстати, голос башни, это голос его дочери, принесенной в жертву одному Навариону. Так вот Башня копировала ту самую черту, созданную Великими и указывала путь на Закат и обратно. Эта Башня — Маяк, Магический указатель Хелиадора! Наши исследования привели нас к тому, что Боги все еще проникают в наш мир и теперь, у нас совсем нет защитников. Орден Феникса решил сам защитить Восход.

И Одон высоко поднялся, опустил руки по швам, сжал кулаки и сквозь зубы заговорил:

— И я Саролит Одон — нашел эту башню! Случайно, как и ты. Испугавшись её очарованию, дверь мне тут же открылась и я оказался внутри Маяка. Лишь здесь я узнал, что дверь никогда не откроется тому, кто искренне не хочет попасть внутрь и это было идеальной защитой. Ни войти, ни выйти из башни нельзя, если этого по-настоящему не хотеть! Долго я изучал башню, пока не понял, что к чему, и не решился прикоснуться к пластине наверху. Я деактивировал Маяк и с тех пор, маги Заката заперты на Восходе, а Люди Восхода так и остались вечными на Закате. Многие Наварионы и Дулроны, что успели перебраться на Восход попрятались по пещерам, заплыли на глубины морские или же уползли на вершины гор. И они тоже заперты и не могут вернуться. Ты должен знать, Башня хочет быть активированной, таково её предназначение, но ведь понимаешь насколько это опасно?

— Мне все равно. Хотя думаю, сгонять в Хелиадор, я бы не отказался.

Одон нахмурился и что-то прошептал, Митьку показалось что он услышал нечто, вроде «опять все сначала». Саролит сидел потупив взгляд, наклонив голову немного вниз и ничего не говорил.

— Так задумал Феникс, — внезапно произнес он, — Все, что происходит, должно было произойти. Все мы, и деяния наши, и деяния отцов наших, все мы Мысли Феникса. И ничто не происходит без его воли, на все Воля Феникса! — Одон внезапно поднялся, откинул стул в сторону и безумным лицом устремился к Митьку. Подросток ничего понять не успел, как сильная мужская рука схватила его за шиворот и кинула подальше. Пролетев пару метров, а может и больше, тренер очутился у подножия винтовой лестницы и не долго думая побежал наверх. Но Саролит оказался быстрее и прежде чем беглец перескочил на следующую ступеньку, схватил его за ногу. Митек шлепнулся о чугунную пластинку носом. Острая боль пронзила его, в глазах защипало, но одержимый страхом он задергал ногами, пытаясь вырваться из плена и удачно заехал подошвой кроссовок по лицу безумца. У него появились секунды форы — перепрыгивая ступеньки Митек бежал наверх, но ни как не мог оторваться. Одон, изучивший башню от фундамента до купола, все время был за спиной, всегда появляясь в основной, постоянной комнате, слева от лестницы. Но тренер все равно бежал, хотя и не понимал зачем. Лишь у самой верхушки, он решил взять Одона в заложники его же Маяка, угрожая ему прикосновением к пластине. Но вдруг, он вспомнил, как сама башня остановила его руку у постамента. Зачем? Если этого ей так хочется? Но думать он дальше не мог, он выбежал на верхушку, подскочил к постаменту и занес правую ладонь в предупредительном положении. Саролит уже стоял у самой лестницы и медленно двигался к жертве, не смотря на предупредительные «Стой!». Одон улыбался, в глазах читалась безумная правда одиночества четырех тысяч лет, суровая действительность, безвыходное настоящее.