Повелитель Огня

— Так и должно быть — в манускрипте я прочитал, что… — Ширел уже был готов вымолвить «Повелители Стихий», но осёкся, коротко взглянув на сосредоточенно слушавшего Тофа, и более осмотрительно продолжил, — те, о ком мы говорили, узнают о том, что они нашли то, что мы знаем, именно таким образом — появляется сверкающий свет и указывает дорогу…

— А что ты ещё узнал из рукописи? — заинтересованно спросил Зеникс, но тут же с угрюмой недоброжелательностью покосился на убийцу, приведённый в чувство тонким намёком Зихия в виде толчка локтем в бок.

— Позже об этом, — также посмотрел на Тофа Ширел. — Сейчас заберем в гостинице вещи и отправимся в путь.

— Ширел!

Зихий подошёл к волшебнику, немного помялся, и, понизив голос почти до шёпота, проговорил: — Ты знаешь дочь Побидоса?

— Флорину? Конечно!

— Ей нужно кое-что вернуть до нашего отъезда…

— Что вернуть?

Зихий достал недавно отданный ему Лейрусом ключ от королевской библиотеки и протянул магу. Тот мгновенно понял, какие двери открывает этот ключ, и с усмешкой посмотрел на сына Урсуса.

— Вы с Флориной, видно, подружились?

— Ну да… Нужно обязательно возвратить этот ключ Флорине, чтобы её отец не заметил пропажи и у неё не было неприятностей.

— Хорошо, — сказал Ширел, пряча ключ под плащом. — Я это устрою. А сейчас быстрее к Цинитрию.

Покинув безлюдный дворец (во дворцах обычно долго спят), Ширел и его сопровождающие скорым шагом пересекли Холм и спустились по дороге в город, окликаемые только тихими приветствиями стоявших на постах гвардейцев. Решено было взять Тофа с собой до тех пор, пока вся компания не покинет Минору — бывший наёмник Гиротса предпочитал поскорее оказаться вне стен столицы, в которой вот-вот должна была начаться, если уже не началась, бандитская война. Едва поспевая за размашистыми шагами Ширела, путники стремглав домчались до «Бешеного кабана», в котором их с радушной улыбкой встретил Цинитрий.

— Жаль, что вы уже покидаете моё скромное заведение, — произнёс он, уже извещённый Ширелом о том, что он и его друзья покидают Минору. — Для вашего путешествия всё уже подготовлено — собраны сумки с провизией, вашим лошадям дан отборный корм. Вещи в вашей комнате мы, само собой, не трогали.

— Всё верно, Цинитрий, — похвалил того Ширел и протянул ему небольших размеров мешочек с деньгами. — Ты заслужил хорошее вознаграждение.

— Разве только в деньгах дело? Ты же знаешь, Ширел, здесь всё всегда к твоим услугам, — принимая деньги, расчувствовался похвалой хозяин гостиницы.

Сборы не заняли много времени и часа не прошло, как небольшой отряд из пяти всадников (Тоф купил у Цинитрия лошадь из денег, заплаченных ему Лейрусом согласно обещанию) пересекал город, направляясь к Старым воротам, находившемся строго напротив Орлисовых, через которые путники несколько дней назад въехали в столицу. Народу на всех без исключения улицах Миноры было хоть пруд пруди — до Весенней Ярмарки оставалось совсем ничего; если бы не Ширел, перед которым людские потоки расступались будто по приказанию, к Старым воротам было реально добраться только ближе к вечеру. Уже недалеко от ворот путь отряда лежал вблизи вытянутого «отростка» Воровских Кварталов, длинной мрачноватой улицы, сегодня выглядевшей как-то уж очень подозрительно тихой. Тоф натянул длинный дорожный плащ по самые уши и старался не поворачиваться в сторону Воровских Кварталов, откуда, несмотря на видимое безлюдье, то и дело доносились подозрительные звуки, похожие на шум схватки. Зихий, ехавший впереди Лейруса, повернулся к Нерождённому и тихо произнёс, кивая в сторону мрачной улицы:

— Видно, уже началось.

Лейрус кивнул: похоже, приспешники Гиротса уже нашли своего мёртвого властителя и сейчас начинаются взаимные обвинения, незамедлительно переходящие в расправы.

Старые ворота были самыми мелкими из всех четырёх главных ворот Миноры, но, как было видно из названия, самыми первыми и потому особенно чтимыми в столице. Они были богато украшены большими узорами из серебра, нанесёнными на покрывавшие деревянный остов с двух сторон металлические листы; каменная кладка над воротами было сложена из отборных барутовых блоков, тщательно отполированных и покрытых золотистой надписью, одинаковой с внутренней и внешней стороны городской стены — «Меня можно победить, но нельзя покорить» (девиз королей Лайтии); на постах возле Старых ворот всегда стояли лучшие городские стражники, высокие, сильные, с начищенными кольчугами и оружием.

Как только путники выехали из Старых ворот, Тоф опустил с лица плащ и ровным бесстрастным голосом сказал повернувшемуся к нему Лейрусу:

— Здесь наши пути расходятся, я выполнил свою часть договора, ты выполнил свою.

— Согласен.

Тоф круто повернул коня и, не сказав более ни слова, поскакал направо, в сторону уходящей на болота дороги. Бросив вслед удаляющемуся убийце короткий взгляд, Зихий обратился к Ширелу:

— А мы куда направляемся?

— В мой дом, — ответил волшебник.

Дорога, идущая прямо от Старых ворот до самой Ивисы, заворачивающей в трёх тысячах шагов от стен Миноры направо, к месту своего рождения, холодным вершинам Горной Страны, заканчивалась у забитой повозками, всадниками и пешими переправы через реку. Ширел единственный знал, куда ехать, поэтому, когда он свернул с галдящей многоголосой площадки у причала и направился по затвердевшей от бессчетного числа ног и копыт тропинке вдоль реки, Лейрусу, Зихию и Зениксу оставалось только следовать за ним.

«Неужели Лейрусу не интересно, что вычитал Ширел в этом таинственном манускрипте?» — размышлял про себя, поглядывая на молчаливо рассматривающего речную гладь Нерождённого, Зихий. «Мне и то страшно не терпится расспросить волшебника, а будь я на месте Лейруса, давно бы допытался, что к чему». Но ни Лейрус, ни Зеникс, с трогательной нежностью поглаживающий по гриве своего чёрного как ночь Баса, не делали даже попыток заговорить с насвистывающим себе что-то под нос Ширела.

Солнце медленно опускалось к земле. Степь закончилась, всё чаще стали попадаться рощи и прибрежные заросли ольхи, ивы и поднимающегося прямо со дна реки шиштаря, кустарника, круглый год увешанного вытянутыми синими плодами, похожими на худые дыни. Шиштарные плоды с их сочной сердцевиной — излюбленное лакомство лошадей, так что то и дело всадники должны были с помощью поводьев отвлекать своих коней от угощения. На другом берегу начались холмы, сперва покрытые высокой травой, затем зарослями крепкого колючего шиповника, а потом всё более густыми лиственными лесами. Богатое солнечным светом насыщенного синего цвета небо отражалось в мелких волнах солидно покачивающейся реки, то здесь, то там нарушаемых всплесками снующей под водой рыбы. Приятный ветер с реки сбивал зной; из-под лошадиных копыт пружинисто выпрыгивали молодые ещё мелкие кузнечики, струйками в траве расползались ящерицы и неопасные до осени (когда в их зубах накапливался яд) змеи.

Молчание, изредка нарушаемое непродолжительными репликами и односложными вопросами и ответами, затягивалось. Когда, судя по солнцу, до заката оставалось не более четырёх часов, снедаемый любопытством Зихий не выдержал и подъехал к волшебнику.

— Послушай, Ширел, — преодолевая робость, выговорил Древославный. — Ты можешь нам сказать, что ты всё-таки прочёл в рукописи Драконьих Магов?

Ширел пошевелил усами, усмехнулся и оглянулся на Лейруса и Зеникса.

— А я всё думал, кто же из вас не выдержит первым и начнёт расспрашивать меня об этом. Колебался между тобой и Лейрусом — это сейчас он такой невозмутимый, а прежде был ещё любопытнее тебя, Зихий.

— Ты бы тоже был любопытным на моём месте, — неожиданно агрессивно произнёс Нерождённый, подъезжая ближе.

— Согласен, согласен, — примирительно поднял одну руку маг.

— Так что же ты вычитал в этом свитке? — поддался эпидемии любопытства Зеникс.

— Хорошо, расскажу то, что знаю сам на данную минуту. Остальное я смогу, надеюсь, выяснить, когда попаду домой и пороюсь в своей библиотеке.