Темный Берег

Второй солдат успел застрелить первого в спину, прекратив его мучения. И когда второй демон уже схватил его сзади, он разрядил своё оружие точно в ружьё погибшего товарища. Удар разнёс зарядную камеру, и обоих поглотил взрыв зелёного огня.

Змеедемоны заплясали в пламени, среди молний, реющих над растрескавшейся пустыней. Ударная волна покатила по склонам рокочущие камни, пылающие осколки винтом взвились в небо, светясь ярче звёзд.

Спустилась тьма. Демоны победно взревели и полетели прочь.

Потрясённый герцог ждал, лёжа между камнями, пока последняя тварь не скрылась из пределов видимости Глаза. Потом он всхлипнул и произнёс:

— Клянусь Извечной Звездой, я убью Врэта собственными руками!

В ярости он обрушился на лежащего рядом маршала, колотя кулаками по гравию. Изрытое шрамами лицо маршала не дрогнуло.

— Лучше бы ты дал мне умереть, — выдавил сквозь зубы герцог. — Двое храбрецов погибли в зелёном огне! Без вознесения. Только пепел остался от них, только пепел!

— Они погибли за своего герцога. Дрив снова ударил кулаком по камню.

— Никакой я не герцог! Я всего лишь тот, кто бросил Дорзен и сбежал из Укса. Ты это знаешь, Лебок. Знать меня — проклятие. Не надо было тебе идти за мной сюда.

Жестокое лицо Лебока сделалось ещё более суровым, и он заговорил стальным голосом:

— Мы все добровольно пошли за вами, мой герцог. И вы всегда будете нашим герцогом. Не забудьте, двое, которые погибли за вас сегодня, вызвались добровольно. И вы не будете чернить их память, отрицая, что вы наш герцог. Вы обязаны согласиться со мной.

Герцог различил в голосе маршала тяжёлую укоризну. Он слышал уже этот голос — на поле брани, когда герцог уставал от войны. Холодный сердитый взгляд Лебока устыжал и заставлял вернуться в битву, как теперь устыдил и заставил вернуться к командованию и укорил за отказ от наследной роли.

Дрив понял, и увлажнившимися глазами встретил решительный взгляд маршала. Принесена кровавая жертва. Если бы он сейчас погиб в пустыне, с ним умерли бы совесть и долг. Но те, кто умер сейчас вместо него, поглотили его полнее, чем могли бы поглотить тролли.

Лебок ощутил глубину, до которой проникли его суровые слова, и знал, что слезы герцога — плач не по погибшим солдатам, но по собственной свободе, по собственной судьбе И он постарался осторожнее выбрать слова, которые должны были скрепить договор.

— Нет свободы от нашей свободы, мой герцог. Два солдата свободно выбрали смерть. Ещё десять свободно ждут наших приказов. Весь Ирт может свободно подняться против зверств змеедемонов. А как распорядитесь своей свободой вы?

У Дрива высохли слезы, и он сглотнул слюну. Себялюбиво было думать, что он может просто уйти от своего наследия. Гибель двух хороших людей разрушила иллюзию, что остаток своей жизни он сможет посвятить только себе. Он принадлежит своему народу, как было всегда.

— Когда мы расстались, Лебок, я сказал тебе, что я в руках судьбы. — Слыша свой голос, герцог понял, что полностью вернулся в изломанный мир. Но он никогда не забудет, что на краткий миг у него перед глазами мелькнула целостность. Чтобы напомнить себе, он положил руку на грубую наплечную защиту под плащом, куда встроил принадлежавший Тиви глаз тритона, и услышал снова тихую ноту далёкой любви. — Судьба сделала меня герцогом. Судьба вложила в моё сердце надежду спасти наш народ. Но мы не знаем как. И потому я пойду туда, куда ведёт меня судьба. Может быть, я узнаю способ, как сражаться со змеедемонами. Если ты и твои солдаты решите следовать со мной, я буду рад вас вести.

— А мы будем рады следовать, — заверил его Лебок, — пока вы не забудете, что вы — наш герцог.

— Я не забуду, — твёрдо обещал Дрив. — Больше никогда.

— Очень хорошо, мой герцог. — Лебок встал и протянул квадратную руку. Когда герцог её принял и тоже встал, маршал крепко сжал плечо Дрива. — Мы будем жить — и мы умрём — как единый народ.

Герцог кивнул и стал спокойно смотреть, как маршал созывает бойцов из укрытий. «Воин до кончиков ногтей», — восхитился он про себя. Дрив вспомнил, что Лебок пришёл служить Дому Дорзена ещё мальчишкой, встав под знамёна Одноглазого Герцога, прадеда Дрива, объединившего доминионы. Конечно, объединение было хилым. Доминионы интриговали друг против друга, постоянно велись партизанские войны, но почти всё время Наместнику удавалось поддерживать подобие порядка, в котором процветала экономика Ирта.

Порядок, завоёванный для Ирта Одноглазым Герцогом, как бы ни был он непрочен, обеспечивал подобие стабильности для народа, который сейчас терроризировали змеедемоны Врэта. Опасность, стоящая перед ними, заключалась в потере любого порядка. Какую надежду может предложить любовь, если сам мир превратится в хаос? Эту мысль осознал Дрив, занимая место во главе Гвардии Сокола.

Лебок глянул на него, ожидая обращения к отряду, но Дрив не мог найти слов. Любая речь казалась ему блестящей побрякушкой перед лицом неумолимой тьмы. И только молчание соответствовало глубине этой тьмы.

Лорд Дрив повёл Гвардию Сокола к дымящимся кальдерам [2] . К рассвету они оказались между конусами пепла, скрытыми серным туманом. Они шли, и Извечная Звезда над головами светила тусклым металлом. Отряд был как стайка мотыльков перед огнем алчущей пустыни.

Никто не спросил, куда ведёт их герцог. Он решил перейти Каф и следовал своей стратегии передвижения по эскерам, дюнам и вулканическим грядам, держась поближе к укрытиям на случай нового появления змеедемонов. Они не появились.

Глазами Чарма Дрив видел троллей. Они таращились с гребней дюн, но не решались приближаться к хорошо вооружённым людям. На горизонте уныло маячили пыльные смерчи.

Вдали появился мираж. От него защемило сердце, потому что стали видны зелёные верхушки деревьев, остроконечные крыши, а на фоне полуденного отражения вязкого болота — дымящаяся гора обломков: перекрученные балки, горячие груды щебня, искорёженные башни и оплывшие от невыносимого жара фасады.

— Арвар Одол, — определил развалины Лебок, и горестный ропот пролетел по отряду. — Свалился в джунгли Илвра. Герцог поглядел в Глаза Чарма и не увидел ничего.