Обманка (СИ)

— Какая ты иногда бываешь поэтичная, — язвительно заметил шаман, которого основательно достал совет, подбивающий его отвлечь обожаемое божество идиотскими вопросами.

— Может, на Земле и на Хелле есть какие-нибудь одинаковые растения? — предположил Устин и тут же сам себе ответил: — Нет, маловероятно, слишком разные условия.

— Города, — мрачно буркнул еще один старейшина — писаный красавец с фасеточными глазами, с ног до головы укутанный в серую паутину, как в саван. — Эту городскую вонь ни с чем не спутаешь.

Я подняла на него глаза, тихо обалдевая на месте.

Ну конечно!

Белокаменными плитами, что первыми пришли мне на ум, была вымощена вся Главная площадь Зельтийера! Когда я пришла в столицу, пыльный городской воздух казался мне привычным, и я не замечала ни примеси дыма, ни вони, свойственной перенаселенным местам. Но сейчас, после нескольких дней на планете, которая представляла собой практически непрерывные джунгли, запах переполненного мегаполиса показался мне чуждым и непривычным настолько, что я даже не сразу узнала его.

— Точно, — вслух подтвердила я. — Пахнет, как в Зельтийере. — И все-таки не удержалась: — А у вас принято относиться с такой серьезностью вообще ко всем озвученным вопросам или только к самым идиотским?

— Вопросы траш по поводу запахов не могут быть идиотскими, — уверенно ответил Устин. — Обычно именно так вы чуете проклятия.

— Проклятия! — воскликнула я, хлопнув себя ладонью по лбу.

Вот теперь на меня удивленно уставился даже Делоко, до того увлеченно пропускавший свой вьюнок через разболтавшуюся петлю на шляпе.

— Диллиан как-то говорил, если проклятие его династии чувствует, что может не сбыться, начинают происходить малообъяснимые вещи, — смущенно объяснила я. — В том числе болезни с отчетливо магическим запахом, которые лечатся возвращением законного наследника на престол.

— До того, как проклятие зачешется, еще примерно два с половиной месяца, — с откровенным недоумением пожал плечами Медведь. — Вряд ли болезнь старейшин связана с династией Эйлэнна. Хотя раз ты чуешь…

— Придурки мы, все! — внезапно постановил Делоко. — Суть ведь не в том, что он вернется всенепременно в течение трех месяцев, а в том, что он вообще сможет вернуться!

— Хочешь сказать, что община должна ему помочь, поскольку его жизни что-то угрожает? — уточнил кабаноподобный старейшина.

— Похоже на то, — кивнул шаман.

— Но что угрожает? — не поняла я. — Не может же Шантин…

— Он-то не может, — задумчиво сказал Устин, — но недоброжелателей у Диллиана хватает.

— Знаешь, неудивительно, — буркнула я. — Я бы и сама в них с удовольствием записалась, если б он не был моей единственной надеждой вернуться домой. Но чтобы из-за личных впечатлений уничтожать полгорода?..

— Ты лучше подумай вот о чем, — прервал меня бесцеремонный шаман. — Эртрисс все это время была свободна и никак не могла не найти хоть что-нибудь под новую филактерию. Почему она не стала тебя разыскивать и тянула время вместо того, чтобы обезопасить себя и успокоить Диллиана?

Боль начинается где-то в правом виске, ниточкой тянется к затылку и охватывает его обжигающей сетью. Отчего-то не получается открыть глаза — их тоже сдавило, нестерпимо, мучительно. В левый висок лишь слегка отдает, но и этого достаточно, чтобы со стоном свернуться калачиком на жесткой постели, проклиная все на свете.

— Эльмира, демон подери, где тебя носит?!

Явно не тот вопрос, на который хочется отвечать перед самым рассветом.

Говорить, что закономерный, но слегка запоздавший интерес Диллиана разбудил меня, было бы ложью: я только-только забылась пыльной темно-серой дремотой, а всю ночь проворочалась, пытаясь найти удобное положение и отогнать непрошенные мысли. Стоит ли говорить, что мне в голову не пришло ни одной идеи о местонахождении моей копии? Про мотивацию ее лучше вообще не вспоминать. С какой стороны не погляди — леди Эртрисс ди Дара ведет себя как круглая дура, рискующая собственной шкурой и играющая на нервах любимого человека. Зачем ей оттягивать перенос своей души?..

— Эльмира, мать твою!

Я все-таки не выдержала и схватилась за голову, сдавливая виски в слепой надежде, что это хоть немного приглушит боль. Мысли разбегались, несформулированные, не позволяя поймать себя; месиво слов, образов и впечатлений металось где-то внутри, и в этом мельтешении я смогла усмотреть всего один простенький факт — черт, я ж ответить-то не могу! Не умею! А этот упрямец же так и будет звать и вопить, пока не откликнусь!

— Отвечай сейчас же!

Тупая игла все тыкалась в правый висок, ни на минуту не оставляя своих попыток вырваться наружу, вслед за ней дергалась вся «ниточка», потихоньку запутывая сеть на затылке…

— Эльмира!

— Черт! — жалобно проскулила я, сжимая голову. От последнего оклика отчего-то ужасно пересохло во рту, и общее состояние здорово напоминало банальное похмелье. Интересно, как коренные обитатели к этому издевательству привыкать ухитряются? — Да умолкни ты, наконец!

— Я вроде еще ни слова не сказал, — озадаченно сообщил знакомый голос у входа в берлогу. Поскольку шептать Устин не догадался, тупая игла увеличилась и теперь больше напоминала осадное бревно, предназначенное исключительно для того, чтобы размозжить мне голову.

— Я не тебе, — все-таки выдавила из себя. — Это Диллиан на сенсоры достучаться пытается, а я отвечать не умею…

— Просто четко продумай ответ, — уже потише посоветовал Устин. — И проговори про себя. Если сенсоры настроены правильно, то Диллиан тебя услышит.

— А как же направленно думать в его сторону? — растерянно поинтересовалась я, даже глаза приоткрыв от неожиданности. Почему-то до сих пор была твердо уверена, что это нужно. Сомневаться в этом и в голову не приходило, а тут — на тебе… — Меня точно услышит именно Диллиан?

— Кто ж еще, — пожал плечами темный силуэт здоровенного медведя, маячащий в проходе. — Нет, не спрашивай, как так, лучше ответь сначала, на тебя смотреть больно.

— Я в общине ташиев, — честно призналась я вникуда.

Ощущение жутковатое — почудилось, будто проговоренная про себя фраза материализовалась, на мгновение неприятно заполнив всю черепную коробку, всосалась в точку на правом виске, и исчезла без следа, не оставив и крошечной отметины в памяти, а в голове воцарилась блаженная абсолютная пустота. И боль пропала, словно ее и не было вовсе, и первая же четкая мысль заставила меня нервно хихикнуть.

— Кажется, я теперь точно знаю, что значит определение «пустоголовый»! — радостно возвестила я.

— Ага, очень похоже, — поддакнул медведь. — Что ему нужно было-то?

— Ой, — многозначительно выдала я. — Что-то у меня в последнее время чрезмерно много проблем с ясностью мысли…

Да откуда Диллиану знать, где эта самая община?! Он же сейчас…

— Очень смешно! Портал мне тоже ставить кочующий?! — возмутился у меня в голове голос свергнутого Владыки, неумолимо врезаясь тупыми иглами в больной висок.

— Нет, блин, так я тебе и сообщила точные координаты, и ты уж найдешь, чем подкупить Шантина, — сквозь зубы процедила я вслух и продолжила уже мысленно: — Эртрисс нашлась? Я могу прийти к посольству или к летней резиденции.

Ощущение звенящей пустоты в голове — и снова иглы в висок:

— К резиденции. Постарайся побыстрее, нужно поговорить.

И одновременно — от Устина:

— Только не говори ему, где община!

— Да что я, дура, что ли? — мрачно пробормотала я.

— Нет, конечно, — смутился медвежий силуэт, примирительно махнув когтистыми лапами. — Но после трех переселений за последний месяц начинает одолевать паранойя, знаешь ли.

— Кстати, насчет паранойи, — сообразила я, задумчиво рассматривая внушительную фигуру с круглыми ушами на фоне кусочка волшебно звездного неба, — что ты здесь делаешь в такое время?

— Шутишь? Да твоим криком всю общину перебудило! — возмутился он.

— Криком? — я растерялась.