Судьба: Дитя Неба

Первые лучи солнца выскользнули из-за горизонта, и тонкое снежное покрывало Кревенсфилдской равнины усыпали крошечные, словно сверкающие бриллианты, искорки. Взору Рапсодии открылись горы во всей их ослепительной красоте. Серебряные потоки воды мерцающими каскадами обрушивались со склонов и исчезали внизу, в каньоне. Рассвет в горах всегда производил на Рапсодию ошеломляющее впечатление.

Она начала тихонько напевать приветственный гимн встающему солнцу, которым лирингласы на протяжении многих веков, с начала Времен, встречали новый день. Мелодия коснулась оконного стекла, повисла в морозном воздухе и унеслась на крыльях ветра, чтобы рассыпаться, будто легкими снежинками, над полями внизу.

Когда песнь закончилась, Акмед положил руку на плечо Рапсодии.

— Закрой глаза, — едва слышно попросил он.

Рапсодия подчинилась, вслушиваясь в тишину гор и песнь ветра, резвящегося среди скалистых отрогов. Акмед убрал руку. Рапсодия ждала, что он снова заговорит, но он молчал.

— Ну? — спросила она, не открывая глаз. Не дождавшись ответа, немного раздраженно позвала: — Акмед?

Король болгов молчал. Рапсодия открыла глаза и взглянула вниз, на долину. И раздражение, которое она испытала несколько мгновений назад, уступило место ужасу.

Вся Кревенсфилдская равнина, уходящая от Зубов на запад, через провинцию Бет-Корбэр и дальше к Бетани, превратилась в море крови. Алый прилив неуклонно наступал, бунтующие волны накатывали на склоны гор, скрывая под собой скалы и холмы, находящиеся у подножья Зубов.

Рапсодия вскрикнула и перевела взгляд на горы. И вот уже вместо сияющих серебряных водопадов по склонам текут кровавые реки, заливающие Пустошь и каньон внизу. Дрожащими руками она ухватилась за подоконник и снова закрыла глаза.

Рапсодия знала, что ее посетило видение, она обладала даром проникать сквозь завесу Времени еще до того, как вместе с болгами покинула старый мир и пришла в это новое и таинственное место, в котором история начиналась как хвалебная песнь великим устремлениям, брошенным затем на алтарь бессмысленной глупости.

Вот только она не могла знать, разворачиваются ли перед ней картины Прошлого или, что еще страшнее, Будущего.

Очень медленно, с опаской она открыла глаза. Из алой равнина стала серой, словно над ней пронесся всепоглощающий злобный огонь. Впрочем, сейчас перед Рапсодией расстилалась холмистая страна, расположенная на другом конце света, Широкие луга Серендаира, где она родилась. Место, которое Рапсодия называла Лоскутным Одеялом.

Поля и деревни ее детства пожрал огонь, дымились луга, а дома превратились в обгоревшие головешки. Земля, покрытая пеплом, тянулась от самых Зубов до горизонта. Эти картины она видела много раз во сне; кошмары стали ее проклятьем. Рапсодию начало трясти, по прошлому опыту она знала, что будет дальше.

Она оказалась в самом центре безжалостного пожара, слышала, как трещит пламя — не теплая, чистая стихия, через которую она провела своих спутников, когда они шли сюда во чреве земли по Корню Сагии. Ее окружил темный, голодный огонь, знак ф’дора, демона, стремившегося уничтожить весь мир и, вне всякого сомнения, охотившегося за ними. На охоту за ним Акмед и Рапсодия отправлялись этим утром.

Стены и окна обсерватории исчезли. Рапсодия стояла посреди небольшой деревеньки, которую пожирал черный огонь, а солдаты с топотом носились по улицам, убивая всех подряд. Рапсодия слышала душераздирающие вопли и вдруг вдалеке, на горизонте, увидела глаза, обведенные красными ободками, глаза, которые безмолвно смеялись над ней, стоящей посреди оглушающего хора смерти.

Рапсодия услышала топот копыт и обернулась, как и всегда в своем часто повторяющемся сне. Залитый кровью своих жертв воин с безжизненными глазами мчался прямо на нее, могучий конь от нетерпения потряхивал головой.

Рапсодия подняла голову к окутанному дымом небу. Во сне в этот момент появлялся огромный медный дракон, который подхватывал ее и уносил к черным тучам, спасая от смерти.

Но сейчас в небе не было ничего, кроме туч и ослепительных искр, пронизывающих дымный воздух.

Топот копыт становился все громче. Рапсодия повернулась.

Всадник был уже совсем рядом.

В руке воин держал перепачканный кровью обломок меча, который он угрожающе поднял над головой.

Вспомнив уроки Элендры, Рапсодия выхватила Звездный Горн, меч, рожденный стихиями огня и эфира, принадлежавший ей как илиаченва’ар. Подняв его над головой, она сделала глубокий вдох и ударила воина своим сияющим оружием в грудь. Он упал с коня, а его дымящаяся, словно кислота, кровь брызнула ей на лоб и попала в глаза.

Мужчина с трудом поднялся на ноги и поудобнее перехватил рукоятку меча. Время замедлило свой бег, он навис над Рапсодией и шагнул к ней, не обращая внимания на страшную рану в груди. В его глазницах застыл мрак — и больше ничего.

Рапсодия снова сделала глубокий вдох и заставила себя успокоиться. Она прикинула, откуда последует атака страшного воина, и, когда он, медленно, с трудом подняв руку, сделал выпад, успела уйти от его удара. Ей вдруг показалось, что конечности у нее превратились в мрамор, усилием воли она подняла Звездный Горн и обрушила его на шею воина, постаравшись попасть в щель в доспехах. Последовала вспышка света, яркого, точно звездный дождь.

В небо ударил фонтан дымящейся крови, залившей Рапсодию с ног до головы, кровь обожгла Певицу, причинив ей страшную боль. Голова воина покатилась к ее ногам. Слепые глаза уставились на нее, а в глубине глазниц на секунду вспыхнул черный огонь, который вскоре погас.

Рапсодия стояла, опираясь руками на колени и пытаясь отдышаться. В свете Звездного Горна она видела, как обезглавленное тело наклонилось вбок и вот-вот должно было упасть, но неожиданно воин выпрямился и снова повернулся к ней. Перехватив поудобнее оружие, он пошел на нее, замахнулся, приготовившись к атаке, — и тут Рапсодия услышала едва различимый голос Акмеда, повторявшего ее имя. Ей показалось, будто он находится по ту сторону Времени.

Рапсодия.

Она обернулась и увидела Акмеда, стоящего позади нее в башне обсерватории и наблюдающего за ней, затем бросила короткий взгляд через плечо.

Воин без головы исчез. Видение растаяло, как дым.

Рапсодия вздохнула и потерла рукой лоб.

— Что ты видела? — резко спросил Акмед.

— Все в порядке, — рассеянно пробормотала она, слишком измученная, чтобы обидеться на его вопрос.

Акмед схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул.

— Ради всех святых, скажи мне, — прошипел он. — Что ты видела?

— Ты специально это устроил, ведь верно? — прищурившись, спросила она. — Привел меня в обсерваторию, где сильны магия и древние воспоминания, в надежде, что меня посетит видение. Ты самый настоящий ублюдок.

— Мне необходимо знать, что ты увидела, — нетерпеливо повторил Акмед. — Это самое высокое место в Зубах, отсюда лучше всего видно приближение врага. Нам с тобой обоим известно, что он и в самом деле наступает, правда, Рапсодия? Откуда он придет? — Сильные руки сжали плечи Рапсодии.

Она сбросила их и отошла на шаг.

— Я не твой личный провидец. В следующий раз сначала спроси моего согласия. Ты не представляешь, чего мне эти видения стоят.

— Я знаю, что без них тебе, возможно, грозит смерть, в лучшем случае, — прорычал Акмед. — Это если повезет. Впрочем, другие варианты гораздо более вероятны и намного страшнее. И случаются чаще. А теперь прекрати вести себя как взбалмошная дура и скажи, откуда на нас нападет враг?

Рапсодия взглянула в окно и увидела сверкающую в лучах солнца долину и залитые розовым утренним светом горы. Она несколько мгновений молчала, вдыхая морозный воздух и слушая тишину, которую время от времени нарушали жалобные стоны ветра.

— Отовсюду, — ответила она. — Мне кажется, враг будет наступать отовсюду.

Меридион в своей стеклянной обсерватории, висящей между тонкими нитями Времени и затерянной в будущем, грустно смотрел на людей, чью жизнь он изменил в надежде, что они остановят огненную смерть, которая на его глазах поглощала то, что еще осталось от Земли.