Стражи Волшебного мира (ЛП)

И все же, разве с тех пор другие не пытались найти пропавшие Эльфийские камни? Разве сами эльфы не воспользовались синими камнями, чтобы постараться найти остальные камни? Она не представляла, что такие попытки не предпринимались. Но за все эти годы никто так их и не нашел.

Афен отложила свои рассуждения на эту тему и решила поразмыслить над тем, что стало с Алеей после ее возвращения в Арборлон. Она отметила в своем дневнике, что ей выпал еще один шанс все исправить, шанс, благодаря которому она надеялась хоть как–то искупить свою вину. Однако, что это был за шанс? Дневник не сказал.

И какова же была правда об этом юном дарклинге? Взял ли он Эльфийские камни только для того, чтобы заставить ее отправиться на его поиски? Двигала ли им всецело его любовь к ней, как ей отчаянно хотелось в это верить? Или он все время намеревался украсть эти Эльфийские камни или любую другую магию, которая могла оказаться у него в руках? Был ли он тем самым темным существом, чего она опасалась, и служило ли ее совращение лишь для достижения его целей, и он не испытывал к ней никаких настоящих чувств или страсти? Неужели он все это время притворялся? Доводы имелись и для того, и для другого. У нее появилось ощущение, что этого уже никто никогда не узнает.

Что было, пожалуй, к лучшему. Было бы печально обнаружить, что Алею обманули, что она отдалась лжецу и вору.

Афен откинулась на спинку стула и уставилась в окно. Как много вопросов — и нужно столько же ответов, а эти ответы были в дефиците. Завтра она просмотрит записи Королей и Королев Волшебного мира в тщательно зарегистрированных родословных королевских родителей и детей. Большинство из них все еще невредимы. Где–то там отмечены Алея и ее родители. Кроме их имен не будет почти никакой другой информации, но это будет началом поисков, которые, как она теперь знала, ей предстоит предпринять.

Ее руки поглаживали рюкзак, который лежал рядом с ней, нащупывая пальцами плоскую поверхность дневника, находившегося внутри.

— Скоро ляжешь спать?

В комнату шагнула Арлингфант, маленькая, изящная, в шелковом белье. Она подошла к своей сестре и опустилась перед ней на колени, как будто с мольбой. Ее совершенное лицо — овальной формы с четкими эльфийскими чертами и темными глазами — поднялось вверх и на нем появилась улыбка, словно полумесяц выглянул из–за туч.

— Я слышала, как ты пришла. Мои чувства так же хороши, как и у тебя, Аф.

— В тебе все хорошо. Ты спала или просто лежала, дожидаясь меня?

— Просто лежала. Я размышляла. — Она рассеянно смахнула с лица свободные пряди своих темны волос. — Дерево для меня по–прежнему такое таинственное, даже после почти восьми месяцев ухаживания за ним. Она почти никогда не общается, даже самым ничтожным образом. Она рассчитывает, что мы сделаем все, что нужно, и мы должны предвидеть, что именно необходимо сделать. Кажется невозможным, чтобы кто–либо смог это выполнить. Несмотря на то, что нас двенадцать, мы можем что–то упустить. Мы можем неправильно понять то, что видим. Мы можем сделать столько всего, что может ей навредить. Но почему–то не делаем. И это не значит, что мы не проводим каждую минуту, беспокоясь о ней.

Арлинг посмотрела в сторону:

— Сегодня, когда я чистила ее кору, работая в поврежденных местах и там, где она может заболеть, у меня возникло очень странное ощущение. Я подумала, что услышала, как дерево что–то сказало. Голос пришел просто из ниоткуда, как шепот в моем ухе. Я знала, что это не был голос другого Избранного, потому что я знаю их голоса, и этот голос был на них не похож. Я огляделась, но никого поблизости не увидела и снова услышала этот голос. А потом, когда я позвала Фриршана, мне показалось, что одна из веток дерева коснулась меня. Кончик ветки протянулся вниз, чтобы дотронуться до моего плеча. Но когда я повернулась, там ничего не было.

Афенглу протянула руку и коснулась лица своей сестры:

— Дерево — это магия, Арлинг. Не должно казаться странным, что в его присутствии происходят магические вещи. Даже такие, которые ты описала. С деревом все в порядке?

Арлингфант кивнула:

— Кажется, все нормально. В конце дня никто не упомянул ни о чем особенном. Только эти вот… это.

Афенглу встала:

— Хочешь стакан молока?

Ее сестра кивнула, и Афенглу прошла на кухню, открыла холодильник, взяла оттуда кувшин молока и налила два стакана. Поставив молоко на место, она взяла стаканы и вернулась в гостиную.

— Это поможет тебе уснуть, — сказала она, протягивая стакан Арлингфант.

Они молча выпили молоко, сидя в темноте; лунный свет, лившийся сквозь кроны деревьев, лучами проникал в окна коттеджа. Ее мысли вновь вернулись к дневнику и на короткий момент ей пришла идея рассказать сестре о своей находке. Всегда полезно иметь еще чье–то мнение, разделить свои мысли с кем–то, кто может привнести свежий взгляд на проблему. Но она воспротивилась этому порыву. Афен не хотела подвергать риску свою сестру, если кто–нибудь прознает об этом. Свежее мнение и идеи могут подождать до тех пор, пока она не узнает побольше.

— Нашла что–нибудь интересное сегодня? — вдруг спросила Арлингфант, как будто прочитав ее мысли.

— Ничего, — солгала Афен. Лгать становилось все легче. И это начинало казаться естественным. — Однако, я приближаюсь к концу своих поисков. Осталось не так много ящиков и коробок с письмами и заметками. Неделю назад я закончила с последними приложениями к хроникам. Это изнурительный труд.

— Должно быть трудно переводить. Ведь большая часть так архаична. Древний эльфийский. Различные диалекты. Хорошо, что ты научилась читать на них.

Афенглу кивнула. Начиная с девятилетнего возраста она изучала древние эльфийские языки. У нее был дар к языкам, она понимала настоящий смысл словосочетаний и цель, для которой использовались слова, и когда год назад она вернулась, чтобы взяться за эту задачу, она обладала более чем пятнадцатилетним опытом в расшифровке того, что эльфы написали тысячи лет назад.

— Возможно, мне придется ненадолго вернуться в Паранор, — вдруг произнесла она. — Наверное, на неделю.

Эта мысль только что пришла ей в голову, хотя на самом деле она должна была это понять с того самого момента, как прочитала первые записи в дневнике. Ей нужно посоветоваться с остальными друидами. Следовало принять решение, что делать с этой информацией, и где продолжить поиски. Она пообещала своему деду, что ничего не возьмет, но это обещание было лишь притворством. Она с самого начала намеревалась забрать все, что ей удастся найти. Она была эльфом и преданной своему народу, но не в ущерб другим расам. И с этой точки зрения, она прежде всего была друидом. Магия должна быть общим достоянием и безопаснее всего будет, если она окажется в руках друидов, которые приложат для этого все силы.

— Афен. — Ее сестра приблизилась к ней, положив руки ей на плечи. — Возьми меня с собой. Я хочу уехать отсюда. Я хочу отправиться с тобой.

Афенглу покачала головой:

— Ты знаешь, что я не могу этого сделать.

— Я знаю, что ты говорила, что не можешь. Но нет ничего невозможного, если только захотеть. Друиды имеют огромную силу, а ты самая лучшая из них. Если ты скажешь им, что хочешь, чтобы я осталась там, они это позволят.

Они много раз обсуждали эту тему раньше. Арлингфант вбила себе в голову, что ей предназначено быть не Избранной, а друидом, как ее сестра. И ее совсем не заботили неизбежные последствия. Она была готова бросить все, если Афен просто заберет ее в Паранор.

— Тебе нельзя покидать своих друзей, чтобы они без тебя заботились об Элькрис, — произнесла Афенглу, сделав на этом ударение. — Ты нужна им. Если я самая лучшая из друидов, то ты в десять раз лучше остальных Избранных. Ты всегда знаешь, что делать. Сколько раз ты выявляла заболевания или другие нарушения, которые больше никто не заметил? Ты не можешь от этого уйти. Позже, может быть, когда срок твоего служения закончится. Но не сейчас.

— Знаю, я знаю. Ты довольно часто так говорила. Но я хочу обучаться магии с тобой!