Боги и судьбы (СИ)

По всем расчетам, у него осталось всего часов шесть…

А у меня был месяц, чтобы его спасти. Всего месяц. Так несправедливо мало… Но сколько бы времени не дало мне сложное колдовство ее высокомагичества, я все равно не смогла бы ему помочь. Нельзя найти то, чего не существует. Я это узнала, я с этим почти смирилась. Пусть даже сейчас это слишком больно признать.

И пока я была в этих поездках, углублялась в тайны Верминской библиотеки, спасалась из объятий мертвого города, бродила по темным дебрям Эйемского леса в поисках илантов… Я не понимала, что действительно могу его потерять. До конца не осознавала весь ужас положения. Не верила…

Я не знаю, как я буду жить, если Гарен уйдет… Вот так вдруг четко и ясно понять, что я проснусь завтра, а его уже не будет. Ни его улыбки, ни его поддержки. Просто не будет и все. И его любви, его нежности, теплоты, защиты… тоже не будет.

Не выдержала и, встав с кресла, осторожно подошла ближе к кровати, присела на самый краешек, не сводя взгляда с такого родного и одновременно такого чужого сейчас лица. Бережно провела рукой по щеке, коснулась длинной пряди волос.

Если бы ты только знал, как я дорожу всем тем, что у нас было. И как горько оплакиваю я все то, чего у нас уже никогда не будет. Я так ясно вдруг осознаю, что отдала бы все, что угодно, за твою жизнь. Все что у меня есть…

Наклонилась чуть ниже и осторожно поцеловала его в лоб.

— Прости меня… — и почему-то сейчас от этих слов стало невыносимо больно, но не сказать их я не могла. Это просилось на волю, рвалось, билось внутри души загнанным зверем.

— Прости, я так и не сумела, — совсем уж глупо повторила я, так и не понимая, зачем это говорю.

По щекам покатились слезы. Видят боги, я не хотела плакать. Не было ни сил, ни эмоций, никаких чувств. А слезы назло всему упорно продолжали бежать по лицу.

— Лерри… — я вскинула голову, глядя на зашедшего в комнату слугу, быстро вытерла мокрые дорожки на щеках.

— Что случилось?

— Я сожалею, что вынужден побеспокоить вас, но вам пришло срочное послание, — чуть смущенно проговорил мужчина.

Я была удивлена. Казалось странным и непонятным — с чего это вдруг мне пришло послание именно в дом Гарена? Мало кто знает, что я сейчас здесь. Наверное, только мама, если Софи успела ей сообщить… Может еще Лиан. Гадая, я забрала протянутый конверт. Золотистая бумага, на которой аккуратно выведено только мое имя, нет ни адреса, ни имени отправителя. Я встала с постели, подойдя ближе к светильнику, и вскрыла конверт.

Тонкий маленький листок, сложенный пополам. И всего несколько предложений, заставивших меня вмиг перестать дышать…

Если ты хочешь, чтобы ОН жил. Приходи. Полночь, южный мост. Одна, или встречи не будет.

Я судорожно сжала в руках бумагу.

Это невозможно. Гарен останется жив, только если найти противоядие. Но все поиски ясно дали мне понять, что его в природе попросту не существует! Следовательно, тот, кто прислал сообщение, всего лишь хочет добиться от меня встречи по неясным причинам. Прийти одной — опасно и безрассудно. Но разве я могу быть абсолютно уверена в том, что это неправда? Если есть хоть крошечное сомнение, если есть хоть малейший шанс… Как я могу им пренебречь, как я могу отказаться? А потом вспоминать и мучить себя мыслями, что добровольно потеряла возможность спасти Гарена…

Что же делать? Сказать маме, но тогда можно и не надеяться идти одной. Она не даст. Отцу Гарена? Филу? Это тоже самое, эффект будет тот же самый, к тому же втягивать принца совсем не хочется. Идти одной, никого не предупредив — сумасшествие, на которое даже я не способна… Остается лишь один вариант — Арнел'лиан. Княжич Рябины, который должен был остаться в столице до завтрашнего утра. Причем я даже могу вспомнить название его отеля, о котором он говорил. Не лучшее решение, но… Если он мне откажет, тогда придется уж идти одной. Но попробовать спросить стоит. К тому же до полуночи еще есть полтора часа.

Я решительно спрятала полученную записку в карман и быстро вышла из комнаты, боясь вдруг передумать. Стараясь быть незамеченной, спустилась в холл, потом через крыло прислуги выбралась во внутренний дворик к конюшне. Придется практически красть собственную лошадь, знала бы — никогда не поверила. Но просить конюха ее вывести — это будто прокричать: Герцог де Вирра, я уезжаю, бросая вашего умирающего сына… Так что пришлось исхитряться.

Повезло хоть в одном, сам конюх беспробудно пьяный валялся в углу конюшни на охапке сена, поэтому особых проблем не возникло. Защитные заклинания хлопот не доставили, они до сих пор еще были настроены на меня и мгновенно выпустили с территории. Другое дело — стража на воротах. Я понимала, что легко обвести вокруг пальца охрану особняка не выйдет. Но на ум, как назло, так ничего путного и не приходило, пришлось рискнуть. Но и здесь на мое крайнее удивление повезло ничуть не меньше. Охранники были явно не намного трезвее недавно увиденного конюха. Пришлось признаться самой себе, что до этого мне ни разу не доводилось наблюдать такого повального пьянства в доме у Гарена, а ведь я три года тут прожила! Маг обычно жестоко наказывал за подобную провинность, и пьяниц среди прислуги не держал… Но сегодня совсем другой случай. У них есть причина, чтобы это делать. И я все прекрасно понимаю. Самой хочется упиться до смерти, чтобы не видеть, не слышать, не чувствовать. Забыть и никогда больше не вспоминать.

Как-то непроизвольно вспомнились строки, услышанные когда-то от одного известного барда. Хотя это сейчас он известный, а тогда, когда он читал их для меня в первый раз, это был всего лишь мой друг и одноклассник из Ирской школы. Только вот его слова намертво засели в душе.

И тогда я не понимала, как много они значат. И какими горькими могут быть.

Я выехала на улицу и тихо запела, сама для себя…

Шептала и с горечью осознавала всю реальность сегодняшнего дня. Реальность того, что неотвратимо и безвозвратно теряю Гара…

Сама не заметила, как буквально за двадцать минут добралась до «Золотого льва». Прохожих практически не было, темень на улицах стояла жуткая, чернота, столь родная и обычная для Корлады, сгустилась так, что на некоторых участках дороги я вообще направляла лошадь подсознательно, только по памяти. В столице к этому моменту окончательно и безраздельно царствовала знаменитая ночная мгла, разогнать которую было не под силу ни одному фонарю, даже магическому.

В отель меня пропустили моментально, как только различили в свете светлячка необычные глаза представительницы рода де Рилада. Не скажу, что столь броская примета мне нравилась, но об одном точно спорить не стану — мои вертикальные веки значительно облегчали жизнь. Об этой милой особенности членов семьи ее Высокомагичества знали практически все. И сейчас, будь на моем месте кто-нибудь другой, он без документов и предварительной записи в заведение подобное «Золотому льву» никогда бы в жизни не попал.

Узнать номер листоухого было делом двух минут. Нет, естественно мужчина, стоящий у стойки с ключами, для приличия немного посомневался, прежде чем открыть мне такую конфиденциальную информацию. Поколебавшись и решив, что Корлада и ее власть ближе, чем Малахитовый лес и правящие там светлые, он с чистой совестью удовлетворил просьбу «своих», надеясь в будущем избежать жалоб со стороны важного остроухого постояльца.

Вооруженная бесценными знаниями, я направилась на третий этаж, чтобы, наконец, поговорить с Лианом. Дверь на мой стук отворилась не сразу, да и то в первый момент мне отчего-то показалось, что я просто ошиблась номером. Или регистратор заведомо меня обманул. Значит, придется вернуться и от души надавать ему по ушам…