Врата империи. Сага вольных городов

— Поспи, брат, — сказал Этьен, чтобы слышал хозяин. Уходя, он шепнул мне на ухо: — Я не доверяю ему, уедем отсюда сразу, как стемнеет. Отдохни пока. Я приду за тобой.

То ли от вина, то ли действительно от усталости, я уснула в ту же секунду, как только легла, не раздеваясь, на соломенный тюфяк.

Меня разбудил тихий звук открывающейся двери. Я открыла глаза и увидела лишь тьму и пару звездочек в крошечном окне. Все было тихо, но в темноте кто-то двигался. Я услышала скрип половицы, и мне показалось, что я уловила звук сдерживаемого дыхания.

— Это ты, Этьен? — прошептала я. Ответа не последовало, я спросила чуть громче: — Этьен! Это ты, Этьен Вильер?

Мне снова показалось, что я слышу тихое сопение, затем опять скрипнула половица, и дверь тихо открылась и закрылась. Я поняла, что снова одна в комнате. Я вскочила и схватила кинжал. Это был не Этьен, обещавший прийти за мной ночью. Я хотела знать, кто пытался подкрасться ко мне в темноте.

Проскользнув к двери, я открыла ее и вгляделась в темноту нижней комнаты, но ничего нельзя было увидеть, словно я смотрела в колодец, однако было слышно, как кто-то пробирается внизу, а затем хлопнула входная дверь. Взяв кинжал в зубы, я съехала по перилам лестницы так легко и бесшумно, что сама удивилась. Когда мои ноги коснулись пола, я схватила кинжал и замерла в темноте. Входная дверь качалась открытая, и в проеме на секунду мелькнула чья-то тень. Я узнала сутулую большеголовую фигуру хозяина гостиницы. Он дышал так шумно, что не мог услышать моего приближения. Хозяин неуклюже, но быстро побежал на задний двор гостиницы и исчез в конюшне. Я напрягла все свое зрение и разглядела, что он вышел с конем под уздцы. Но он не сел на него, а повел в лес, стараясь не шуметь. Спустя некоторое время я услышала стук копыт вдалеке. Очевидно, отойдя на безопасное расстояние, он вскочил в седло и понесся к какой-то неведомой цели.

Все, что я могла подумать, — это то, что хозяин каким-то образом узнал меня и теперь поскакал, чтобы сообщить обо мне отцу. Я приоткрыла дверь в бар: там никого не было, кроме спящей на полу служанки. Свеча горела на столе, и мошки кружились вокруг нее. Откуда-то издалека доносился неясный звук голосов.

Я выскользнула из таверны и крадучись обошла ее кругом. Тишина окутывала черный лес, лишь изредка вскрикивала ночная птица и перебирал копытами конь в стойле.

В маленькой комнате на другой стороне таверны мерцал свет свечи. Эта комната была отделена от общей гостиной коротким коридором. Проходя мимо окна, я застыла на месте, потому что услышала свое имя. Я приникла к стене, без смущения подслушивая. Это был быстрый, внятный, хотя и приглушенный шепот Этьена:

— …Она сказала, Агнес де Шатильон. Какая разница, как назвала себя крестьянка? Разве она не красотка?

— Я видел в Париже и более хорошеньких и в Шартре тоже, — громко ответил другой голос. Я была уверена, что принадлежал он толстяку, которого мы видели в таверне.

— Хорошенькая! — презрительно воскликнул Этьен. — Девушка более чем хорошенькая. В ней есть что-то дикое и необузданное, что-то свежее, полнокровное, говорю тебе. Любой поизносившийся знатный господин дорого заплатит тебе за нее; она вернет молодость самому пресытившемуся развратнику. Послушай ты, Тибальт, я не предлагал бы тебе такую цену, если бы для меня не было так рискованно ехать с ней в Шартр. К тому же эта собака, хозяин, подозревает меня.

— Если он действительно узнал в тебе человека, за чьей головой охотится герцог д'Алансон… — проговорил Тибальд.

— Тихо, дурак! — зашипел Этьен. — Это еще одна причина, по которой мне надо избавиться от девчонки. Случайно я назвал ей свое настоящее имя. Но клянусь всеми святыми, Тибальт, встреча с ней потревожила бы покой и праведника! Я сворачивал по дороге и выехал прямо на нее: высокую, стоящую на фоне зеленого леса, в рваном свадебном платье, с горящими синими глазами и с солнечными лучами, вспыхивающими в рыжих волосах и на запачканном кровью кинжале! На секунду я даже усомнился, что она человек, и на меня накатил страх, почти ужас.

— Деревенская девчонка на лесной дороге испугала Этьена Вильера, распутника из распутников, — фыркнул Тибальд и шумно глотнул из кувшина.

— Ты не понимаешь, — не унимался Этьен. — В ней было что-то роковое, как в героине какой-нибудь трагедии, что-то ужасное. Она чиста, но в ней есть нечто странное и темное, чего я не могу ни объяснить, ни понять.

— Хватит, хватит, — зевнул Тибальд. — Ты плетешь целый роман вокруг нормандской шлюшки. Перейдем к делу.

— Я как раз подошел к главному, — резко произнес Этьен. — Я собирался привезти ее в Шартр и продать знакомому владельцу борделя. Но вовремя осознал свою глупость. Мне бы пришлось слишком близко проезжать от владений герцога Алансонского, если бы он узнал, что я поблизости…

— Знаю, — проворчал Тибальд. — Он дорого заплатил бы за сведения, касающиеся твоего местонахождения. Открыто он не смеет арестовать тебя; ему удобнее убить тебя кинжалом из-за угла или выстрелом в спину. Он заткнул бы тебе рот тайно и тихо, если б мог.

— Да, — произнес Этьен, содрогнувшись. — Я — дурак, что так далеко заехал на восток. К утру меня уже здесь не будет. Но ты можешь отвезти девушку в Шартр без всякой опасности, можешь даже в Париж, неважно куда. Дай мне цену, которую я прошу, и она твоя.

— Это слишком дорого, — запротестовал Тибальд. — Полагаю, она дерется, как дикая кошка?

— Это твоя забота, — грубо ответил Этьен. — Ты укротил достаточно девиц, так что должен справиться и с этой. Хотя предупреждаю тебя, в этой девушке пламя. Но это твое дело. Ты говорил, твои компаньоны сейчас в деревне неподалеку. Пусть помогут тебе. Если не сумеешь получить за нее кругленькую сумму в Шартре, Орлеане или Париже, то ты еще глупее, чем я.

— Ладно, ладно, — проворчал Тибальд. — Я попытаюсь, в конце концов это то, чем должен заниматься деловой человек.

Я услышала звон монет, падающих на стол, и он показался мне похоронным звоном по моей жизни.

И в самом деле, это были мои похороны, потому что, узнав, стоя под окном гостиницы, что меня ждет, девушка, которой я была, умерла, а вместо нее родилась женщина, такая, как я теперь. Вся моя слабость исчезла, и холодная ярость сделала меня твердой, как сталь, и податливой, как огонь.

— Выпьем, чтобы скрепить сделку, — сказал Этьен. — И я должен ехать. Когда пойдешь за девчонкой…

Я рывком распахнула дверь. Рука Этьена с чашей замерла у самых губ. Тибальт выпучил на меня глаза. Улыбка исчезла с лица Этьена, он побледнел, прочтя смертный приговор в моем взгляде.

— Агнес! — воскликнул он, поднимаясь. Я шагнула через порог, и мой кинжал пронзил сердце Тибальда, прежде чем он успел встать. Предсмертное хрипение искривило его толстые губы, он свалился со скамьи, захлебываясь кровью.

— Агнес! — снова крикнул Этьен, протянув вперед руки, словно пытаясь меня отстранить. — Подожди, девушка…

— Ты паршивая собака, — закричала я, впадая в бешенство. — Ты свинья, свинья, свинья! — Только моя безумная ярость спасла его от смерти.

Прежде чем я ударила его, он успел повернуться так, что кинжал содрал только кожу с его ребер. Трижды я ударила его, молча и неотвратимо, но он как-то уклонялся от удара в сердце, хотя и рука, и плечо его были в крови. Он отчаянно схватил меня за запястье, пытаясь сломать мне руку. Сцепившись, мы упали на стол. Этьен перегнул меня через край стола, стараясь побороть, но чтобы схватить меня за горло, ему пришлось убрать руку с моего запястья. Тогда я вырвалась из ослабевшей хватки и вонзила кинжал в грудь Этьена, Лезвие скользнуло по железной пряжке и прорезало рваную рану через грудь; хлынула кровь, раздался стон. Этьен отпустил меня, я вывернулась из-под него и нанесла ему удар кулаком. Голова Этьена резко дернулась назад, кровь из ноздрей брызнула. Я прыгнула на него и пальцами надавила ему на глаза, но он оттолкнул меня с такой силой, что я пролетела через всю комнату и, ударившись о стену, повалилась на пол.