Сага о Фафхрде и Сером Мышелове

— Никакой, — ответил Фафхрд.

Девицы снова захихикали, но Влана взглядом заставила их замолчать.

Фафхрд добавил:

— Я счел своим долгом спасти тебя, потому что у снежных женщин верховодит моя мать. Я обязан не только уважать ее желания, но и удерживать ее от дурных поступков.

— Вот как. А почему ты ведешь себя, словно какой-нибудь жрец или знахарь? — продолжала расспросы Влана. — Это одно из желаний твоей матери? — Влана и не подумала прикрыть грудь, однако Фафхрд не отрывал глаз от губ и глаз актрисы.

— Врачевание — одно из искусств, необходимых поющему скальду, — ответил он. — А что касается моей матери, то я лишь исполняю свой долг по отношению к ней — и только.

— Влана, вести подобные разговоры с этим юнцом неблагоразумно, — робко вмешался Эссединекс. — Он должен..

— Заткнись! — бросила девушка и вновь обратилась к Фафхрду: — А почему ты ходишь в белом?

— Все снежные люди должны носить только белое. Мне не нравится новый обычай, когда мужчины ходят в темных или крашеных мехах. Мой отец всегда носил белое.

— Он умер?

— Да. Когда пытался взобраться на запретную гору Белый Зуб.

— И твоя мать хочет, чтобы ты ходил в белом, словно ты — вернувшийся отец?

Услышав столь коварный вопрос, Фафхрд не ответил, а неожиданно спросил сам:

— На скольких языках ты умеешь разговаривать, не считая этого ломаного ланкмарского?

Актриса наконец улыбнулась:

— Ну и вопросик! Ну что ж, я говорю, хотя и не безукоризненно, на мингольском, кварчишском, верхе-и нижнеланкмарском, квармаллийском, староупырском, на пустынном наречии и еще трех восточных языках.

— Это здорово, — одобрил Фафхрд.

— Но что же в этом такого?

— Это означает, что ты цивилизованная женщина.

— И почему же это здорово? — с кислой улыбкой осведомилась Влана.

— Ты сама должна знать, ты ведь танцуешь в театре. Словом, меня очень интересует цивилизация.

— Идет! — зашипел Эссединекс, стоявший у входа. — Влана, этот юнец должен…

— Ничего он не должен!

— Но мне и в самом деле пора, — вставая, проговорил Фафхрд. — Не снимай компрессы, — посоветовал он Влане. — Отдохни до заката, потом выпей еще бренди с горячим бульоном.

— Почему тебе нужно идти? — приподнимаясь на локте, спросила Влана.

— Я пообещал матери, — не оборачиваясь, объяснил Фафхрд.

— Ох уж эта твоя мать!

Нагнув голову, чтобы выйти, Фафхрд остановился и обернулся.

— Перед матерью у меня много обязательств, — сказал он. — Перед тобой пока ни одного.

— Влана, он должен уйти. Сюда идет… — хриплым драматическим шепотом начал Эссединекс, одновременно плечом выжимая из шатра Фафхрда, однако, несмотря на стройность молодого человека, старик с таким же успехом мог бы пытаться вырвать с корнями дерево.

— Ты что, боишься того, кто сюда идет? — поинтересовалась Влана, застегивая платье.

Фафхрд задумчиво посмотрел на нее. Затем, так и не ответив на вопрос, нырнул в низкую дверь, выпрямился и стал поджидать человека с разгневанным лицом, который сквозь туман приближался к шатру.

Ростом этот человек был с Фафхрда, но раза в два корпулентнее и старше, в котиковой шубе, увешанный украшениями из аметистов в серебре, с массивными золотыми браслетами на запястьях и золотой цепью на шее — отличительным знаком вождя пиратов.

Фафхрд почувствовал укол страха — но вызвал его не приближающийся человек, а изморозь на шатре, слой которой стал заметно толще, чем раньше. Мора и другие ведьмы прекрасно умели повелевать холодом, они могли без особого труда заморозить человеку суп или чресла, могли заставить сломаться от холода меч или лопнуть веревку для горных восхождений. Фафхрд часто задавался вопросом: не Мора ли и не ее ли магия сделали таким холодным его сердце? А теперь холод приближался к танцовщице. Нужно ее предупредить, только ведь она девушка цивилизованная и поднимет его на смех.

Рослый мужчина приблизился.

— Досточтимый Хрингорл, — в знак приветствия мягко сказал Фафхрд.

Вместо ответа тот смазал его тыльной стороной ладони по лицу.

Фафхрд отпрянул, и удар пришелся вскользь. Ни слова не говоря, молодой человек пошел прочь.

Тяжело дыша, Хрингорл еще несколько ударов сердца смотрел ему вслед, потом нагнулся и вошел в полукруглый шатер.

Хрингорл без сомнения самый могущественный человек Снежного клана, думал Фафхрд, хотя и не входит в число вождей из-за своей задиристости и пренебрежения к обычаям. Снежные женщины ненавидели Хрингорла, но ничего не могли с ним поделать, потому что мать его давно умерла, а сам он так и не женился, довольствуясь наложницами, привозимыми из пиратских набегов.

Фафхрд даже не заметил, как к нему откуда-то подошел темноусый человек в черном тюрбане.

— Вы молодец, друг мой. И молодец, что спасли танцовщицу.

Фафхрд бесстрастно проговорил:

— Вы — Велликс-Хват.

Черноусый кивнул.

— Привез сюда из Клелг-Нара бренди на продажу. Может, отведаете со мной моего самого лучшего?

— Мне очень жаль, — ответил Фафхрд, — но я уже договорился встретиться с матерью.

— Тогда в другой раз, — не стал возражать Велликс.

— Фафхрд!

Это был голос Хрингорла, но уже беззлобный. Фафхрд обернулся Здоровяк постоял у шатра и, видя, что Фафхрд не шелохнулся, широкими шагами направился к нему. Тем временем Велликс исчез с тою же непринужденностью, с какою вел разговор.

— Извини, Фафхрд, — ворчливо проговорил Хрингорл, — я не знал, что ты спас танцовщице жизнь. Ты оказал мне большую услугу. Держи! — Расстегнув один из своих тяжелых браслетов, он протянул его Фафхрду.

Фафхрд все так же держал руки по швам.

— Никакая это не услуга, — ответил он. — Просто я не дал матери совершить дурной поступок.

— Да ты же плавал со мной! — внезапно заревел Хрингорл, багровея, но все еще стараясь улыбаться. — И будешь брать от меня подарки точно так же, как раньше выполнял мои приказы!

Он схватил Фафхрда за руку, положил ему в ладонь массивное украшение, сомкнул расслабленные пальцы молодого человека и отступил назад.

Фафхрд внезапно встал на одно колено и быстро проговорил:

— Прости, но я не могу взять то, чего не заслужил. А теперь мне пора к матери.

Он поспешно встал, повернулся и пошел прочь. Золотой браслет лежал, сверкая на снежном насте.

Фафхрд слышал рев Хрингорла и сдавленное проклятие, но не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, подобрал ли тот столь надменно отвергнутый дар, однако с большим трудом удержался от того, чтобы не втянуть голову в плечи и не пойти зигзагом на случай, если Хрингорлу вздумается метнуть тяжеленный браслет ему в голову.

Вскоре юноша уже подходил к матери, сидевшей в окружении семерых снежных женщин. При его появлении они встали Не доходя примерно ярда до них, Фафхрд понурил голову и, глядя в сторону, произнес:

— Я пришел, Мора.

— Долго же ты шел, — ответила та, — даже слишком долго. — Шесть голов торжественно закивали. Но краем глаза Фафхрд заметил, что седьмая снежная женщина начала неслышно отходить назад.

— Но я же пришел, — настаивал Фафхрд.

— Ты не выполнил моего приказания, — холодно проговорила Мора. Ее осунувшееся и когда-то красивое лицо выглядело бы опечаленным, не будь в нем столько гордыни и властности.

— Но теперь-то выполнил, — возразил Фафхрд. Он видел, что седьмая снежная женщина бесшумно бежит в развевающейся белой шубе между жилыми шатрами в сторону дремучего леса, который прижимал Мерзлый Стан к каньону Пляшущих Троллей.

— Очень хорошо, — сказала Мора. — А теперь ты без возражений отправишься со мной в шатер сна для ритуального очищения.

— А я ничем не осквернен, — заявил Фафхрд. — К тому же я очищаюсь иным способом, который тоже угоден богам.

Ведьмы Моры неодобрительно закудахтали. Фафхрд вел смелые речи, но голову так и не поднял, чтобы видеть не их лица с завораживающими глазами, а лишь нижние части длинных белых шуб, похожие на березовые пни.