Леди строгих правил. Леди и старая тайна (СИ)

      Как же неловко мне было стоять перед ним после всего, что натворила.

      – Добрый вечер, мисс Уоррингтон, – откликнулся он, – и выпрямитесь уже. Ведете себя так, словно на приеме у его величества…

      Голос его милости звучал более устало, чем прежде.

      Я покорно выпрямилась, но посмотреть в глаза мужчине так и не решилась. Все же моя вина перед ним слишком велика.

      – Вы уже поняли, чем обернулось ваше своеволие? – спросил со вздохом лорд Дарроу.

      – Да, милорд, – кивнула я.

      Дня мне хватило, чтобы в полной мере оценить весь масштаб произошедшей катастрофы.

      – Теперь говорят, что вы пытались бежать с мистером Греем. Однако вам помешали. Тень этого проступка легла и на Эбигэйл, ведь она уехала из столицы почти одновременно с вами.

      Я охнула, ужасаясь тому, насколько чудовищными оказались последствия неудавшегося побега мисс Оуэн.

      – Не знаю, что сказать, сэр… – тихо произнесла я, чувствуя, что готова разрыдаться в любую минуту.

      Мы ведь действительно не хотели такого исхода.. А в итоге…

      – Даже не сомневаюсь в этом, мисс Уоррингтон, – холодно отозвался лорд Дарроу. – Присаживайтесь. Подозреваю, наш с вами разговор затянется.

      Я покорно села на кровать, а его милость устроился в кресле, где еще недавно я читала о похождениях бравого пирата. Мужчина взял в руки оставленную мной книгу, глаза его скользнули по названию, и с улыбкою лорд вернул том на прежнее место.

      – Ваш неосмотрительный поступок не просто повредил моей племяннице, но и уничтожил все ваши надежды на достойный брак.

      Совершенно верно.

      – Я не желала ничего дурного вашей племяннице, и у меня не было корысти в том поступке, – едва слышно произнесла я.

      Его милость тяжело вздохнул.

      – Не знай я, что у вас не было дурных намерений, меня не было бы здесь вовсе, мисс Уоррингтон. Вы просто поддались извечной женской романтичности… Это слабое оправдание для такого предосудительного поведения, но оно хотя бы есть… Поэтому я явился к вам, и намереваюсь исправить эту прискорбную ситуацию.

      Я вся обратилась в слух. Как же можно все исправить?

      – Все эти вздорные слухи быстро забудутся, если вы выйдете замуж за достойного молодого человека. И даже если об этой истории будут помнить, говорить так же открыто не рискнут.

      Замечательное решение, идеальное… Вот только…

      – Кто осмелится взять в жены кого-то, вроде меня сейчас? – обреченно спросила я лорда.

      Кто после такого заговорит со мной о женитьбе?

      – Роберт готов вести вас к алтарю в любой момент. Чарльз, преисполненный раскаяния, также предлагает вам руку и сердце. Мои племянники в полной мере осознают, что их вина в произошедшем едва ли не больше вашей, и преисполнены решимости взять вас в законные супруги, тем самым прекратив пересуды.

      Такая новость меня по-настоящему шокировала. Ведь я не заслуживала такой милости от лорда Дарроу. Даже тот факт, что он все еще разговаривает со мною, уже поражал.

      – Право, но разве можно так поступать, ваша милость? – убито спросила я у мужчины, не зная, как же нужно реагировать на подобное предложение.

      Несомненно, подобный брак решит множество проблем… И добавит новые. Ведь, согласившись, я лишу надежд обрести счастье или мистера Уиллоби или мистера Оуэна, которые успели стать мне дороги. Но если я отвечу отказом, то погублю сестер… Создатель, как же мне быть теперь?

      – Легко и просто, мисс Уоррингтон. Мои племянники желают этого союза ради вашего блага и блага Эбигэйл. Я же, как и прежде, не желаю мешать этому союзу и считаю его полезным. Подумайте, юная леди. И примите правильное решение. У вас две недели.. Спустя это время, боюсь, ничего поправить будет уже нельзя…

      Тут в мою дверь настойчиво постучали, и я услышала голос матери:

      – Кэтрин, дорогая, почему ты заперлась! Кэтрин! Открой немедля!

      Я испуганно вскочила с кровати, в ужасе посмотрела на лорда Дарроу.

      Тот молча подошел к зеркалу и коснулся рамы. Правда, потом оглянулся и спросил:

      – Почему вашу мать так волнует запертая дверь вашей спальни?

      Мама продолжала стучать и звать меня.

      – Вероятно, из-за того, что последние дни я была в дурном расположении духа, – тихо отозвалась я. – Прошу вас, идите, милорд. Мне нужно открыть дверь.

      Мужчина кивнул и исчез в россыпи серебристых искр. Какое облегчение.

      И, наконец, я отперла дверь, с тоской думая, что придется как-то объясняться с матерью из-за одежды и нерасправленной постели…

      Мама действительно изумилась, увидев, что я еще даже не думала ложиться.

      – Кэтрин, уже так поздно! И мне кажется, что я слышала чей-то голос в твоей комнате.

      Тут я могла только улыбнуться и пропустить маму в спальню. Где, разумеется, уже никого не было. Порой в колдовстве можно было найти и приятные моменты.

      – Тебе показалось, мама, я одна, – отозвалась я.

      Родительница покачала головою, прекрасно понимая, что тут нечисто.

      – Что происходит, Кэтрин? – принялась сразу за допрос матушка, глядя строго, как святые на иконах. – Ты возвращаешься домой совершенно разбитая и несчастная. Я поняла, что в столице случилось что-то пренеприятное. Тебе никто не пишет, и ты чахнешь с каждым днем. Однако внезапно лорд Дарроу вновь приезжает в наши края, но уже без твоей подруги.

      Я не знала, что же мне нужно сказать матери, чтобы не выдать тайны, которая только расстроит ее.

      – Вероятно, я вскорости могу выйти замуж, – тихо произнесла я, опуская глаза.

      Ответом мне стал пораженный вздох.

      – Кэтрин, о чем ты говоришь?

      Я ожидала многого, но не того, что такая новость вызовет расстройство.

      – Кэтрин, как можно вот так выйти замуж непонятно за кого?! Не спросив нашего благословения...

      Родительское благословение… Отец действительно может не одобрить моего союза с племянником лорда Дарроу… Но брак необходим! Жизненно необходим!

      – Разве ты не рада, что я могу выйти замуж? – с тоской спросила я, не понимая, что в моем замужестве может не устраивать матушку. – Разве не этого ты хотела для меня, опасаясь, что я останусь старой девой?