Рассвет нового мира

— Ученики бывают очень разные. Но вообще ты прав. Для Жилан и Арса можно что-нибудь купить.

— Ты говоришь про Арцени??

— Арсений. Его зовут Арсений. И он просто из себя выходит, когда его называют Арцени. Так, на будущее.

— Тогда я рад, что он сейчас меня не слышит, — рассмеялся Кербал.

— Ага. Ну ладно, тогда давай заглянем на базар по пути к точке перехода. Но только на такой, где не придётся убить полдня на споры из-за цены.

— С куриалом станут торговаться только в том случае, если он сам не прочь. Я тут знаю хорошее место. Мигну, и тебе сразу назовут настоящую цену. Там ты отыщешь всё, что душе угодно. Что вообще принято дарить террианским женщинам, чтоб они не поняли подарок превратно?

— Зависит от отношений. Что уж точно не следует дарить, так это кольцо. Любое кольцо — предложение руки и сердца.

— Вот как? Полезно знать о таком. Вдруг захочется завести отношения с террианкой.

— И, кстати, имей в виду: Законом это не регулируется, но среди моих соотечественников принято жениться на своей девушке, если она забеременеет, вне зависимости от её жизненных устремлений — хоть она домашняя клуша, хоть карьеристка. Заставить, конечно, никто не может, но мерзавцем окрестят, если так не сделаешь.

— Забавно. И очень-очень любопытно!

Базар мог поразить воображение даже того человека, который привык к роскоши и разнообразию восточных торжищ. Я же не мог такого сказать о себе, поэтому ошалевал от бьющей по глазам яркости и не мог не любоваться этим варварским многоцветьем. Глаза просто разбегались. И трудно было, во-первых, выбрать что-нибудь не слишком дорогое, потому что дорогой подарок обязывает, дарить его своей ученице неприлично, а во-вторых, ограничиться только двумя подарками, а не скупить полбазара. Тот, кто расставлял тут свои товары, знал толк в психологии покупателя.

В конечном итоге для Жилан я приобрёл красивую, причудливой формы сумку (она их носит, знаю точно), а для Арсения — украшенную перламутровыми и черепаховыми резными инкрустациями коробку с местной игрой, которую в принципе можно приспособить для игры в шашки или фидхелл. Этой старинной ирландской забаве он же сам меня и обучал, и нагло обыгрывал в неё раз за разом.

— Этого будет вполне достаточно, — сказал я и тут же прикупил ещё шкатулку для себя самого. Уж больно красивая была штуковина, со строгим растительным узором — металлом по деревянной основе, с хрустальными вставками. За эту вещицу Кербал торговался яростно, но недолго, и она досталась мне «как куриалу и спасителю Мониля» за сущую ерунду.

— Мастер рассчитывает на рекламу, — рассмеялся молодой министериал, вручая мне покупку. — Уж не подведи его. Всем, кто спросит, объясни, что раздобыл эту красоту в Тарновате.

— Не премину, — проворчал я, а через минуту обзавёлся ещё большой коробкой с набором специй — ну, в самом деле, а почему нет? Нанятая мною домработница готовила отменно, охотно экспериментировала с приправами и не откажется порадовать меня новыми лакомствами. Будем считать, что это подарок для неё. Потом, когда специи закончатся, нарядную шкатулку-книжку с множеством крохотных выдвижных ящичков можно будет использовать по своему усмотрению. — Далеко до точки перехода?

— Доберёмся мигом.

Уже через полчаса Земля гостеприимно открыла передо мной свои объятия. Казалось бы, в Мониле хорошо, комфортно, легко дышится, а всё же, когда переходишь откуда в свой родной мир, чувствуешь какое-то даже облегчение. Слава богу, я имел такое право — сориентировать точку перехода на нужное мне место, совсем недалеко от дома. Дом я себе прикупил чуть меньше чем год назад, но уже привык к нему. Полюбил.

Тогда я пребывал в растерянности, ещё не знал, что вообще буду делать в будущем, и купил большой участок земли рядом с селом Воздвиженским только потому, что не нашёл ничего подходящего ближе к Москве. Лишь позднее, уже начав строительство, осознал, насколько всё же хорошо в Сергиевопосадском районе. Да, это не столица, но очень близко от столицы, а мне, собственно, ни к чему соваться в самую гущу мегаполиса. Я не работаю в офисе, не привязан к метро, вынужден наведываться в высокие приёмные самое большее три раза в неделю. А в остальное время занимаюсь своими учениками или объезжаю монильские обелиски и каналы.

Первый месяц жители Воздвиженского недоверчиво косились в мою сторону, и это слегка напрягало. Но после того, как со мной побеседовал местный священник, предубеждение начало постепенно сглаживаться. И я наконец вздохнул с облегчением. Дома, само собой, хотелось чувствовать себя комфортно, а ведь понятие «дом» не исчерпывается собственной землёй и постройками. Соседи всё равно присутствуют в твоей жизни, нравится тебе это или нет.

Кстати, со строительством пришлось широко размахнуться, ведь, кроме как здесь, ни китаянке Жилан, ни тихвинцу Арсению, ни новосибирцам Михе и Кириллу жить было негде.

До моего дома от места перехода оставалось всего-то километра два. Ничего страшного, обычно сюда меня и переносило, поэтому я привык сразу звонить своей домработнице и, ожидая, пока она приедет за мной на моей же машине, прогуливаться по краю шоссе и посматривать по сторонам. Если хотелось, можно было купить кабачков, яблок, козьего молока или картошки у крестьян, терпеливо ожидающих на обочине своего покупателя, но лучше было подождать, когда подъедет машина, чтоб получить совет от опытной в «продуктовых вопросах» женщины.

При своей нелюбви к машинам я сразу выбирал такую, чтоб она была удобна в первую очередь Елене, моей помощнице по хозяйству. Я не жадничал, платил ей много, но и обязывал, по сути, полностью вести дом: прибирать и стирать, ездить за покупками, готовить моим ученикам, следить за высаженной в огородике зеленью и цветами в цветнике, кроме того, постоянно жить под моей крышей. Правда, Жилан и Саягуль, казашка из Петропавловска, тоже моя ученица, много помогали ей. Но всё равно, высокая зарплата была оправдана.

Моя машина тормознула перед поворотом на шоссе, Елена лихо развернулась и выглянула из окна.

— Алексей! Хочешь купить что-нибудь?

— Да вот думаю. Хорошая картошка…

— Я только вчера привезла два мешка. Не стоит брать. Поедем.

— Угу. — Я закинул сумку на заднее сиденье. Следом полетело длинное одеяние куриала, которое я стянул с себя сразу после перехода. Если расхаживать в таком по Московской области, наверняка примут либо за ролевика, либо за ненормального.

— Не комкай слишком-то свою мантию. Её трудно разглаживать. Вся в складочках, ткань капризная. — Елена ждала, когда я усядусь и захлопну дверь. — Я купила в Сергиевом Посаде икры и два больших арбуза. Ты ведь любишь арбузы, да?

— Люблю. Спасибо. Как тут было без меня?

— Ты ведь отсутствовал всего две недели. Ничего не изменилось. Уже завязываются огурцы. Клубника закончилась, я сварила литров двадцать варенья.

— Ты просто сокровище!

— Спасибо. Можно я возьму пару баночек для мамы? Маленьких.

— Конечно. Как твоя матушка? Ей лучше?

— Намного. Начала потихоньку ходить. Врачи отказываются верить, что такое возможно, но когда я объясняю, что дело в магии, они все как один хихикают и отвечают: «Ну разве что». Дочка позвонила. Два года не было ни ответа, ни привета. Спросила, возьмёшься ли ты вылечить бесплодие.

— И что ты ответила?

— Сказала, что не знаю и что просить не буду. Ну, она мне наговорила всякого и бросила трубку. Знала бы, сколько ты мне платишь, представляю, что бы наговорила ещё. За то, что не посылаю деньги.

Я лишь усмехнулся. О сложной ситуации в семье Елены знал мало и не любопытствовал. Захочет — сама расскажет, а лезть в чужую душу — как бы выказывать желание помочь, взять на себя какие-то дополнительные обязанности. К этому я был не готов. А вот её престарелую мать охотно взялся подлечить: залатал хрупнувшую шейку бедра и заставил вырасти новый межпозвонковый диск. Старушка, жившая тут же, в Воздвиженском, уже не чаяла снова встать на ноги. Можно было с уверенностью сказать, что она ещё много лет проживёт, вполне обходясь без посторонней помощи, если вернуть ей возможность ходить. Что я и сделал.