Даламар Темный (ЛП)

Кровавый Самоцвет знал, что это будет как сладкое вино на губах Тёмной Леди — увидеть этих сильванестийских эльфов, склонивших голову перед её Повелительницей, вынужденных снести свои ничтожные храмы слабым богам и использовать свои хваленые умения, чтобы воздвигать святилища тёмным богам. Моргион Чёрный Ветер распространит болезни в их рядах. Хиддукель обратит все их слабые истины в ложь. В конце концов, сама Такхизис, Её Тёмное Величество, будет править в этих землях, куда её последователи не могли проникнуть так долго.

Дракон поднялся выше и повернул на север к границам Сильванести. Сзади, у подножия Халакистовых гор, ждала армия Её Тёмного Величества, тысячи солдат, люди, огры, гоблины, и — Кровавый Самоцвет издал возглас отвращения — и дракониды, порождения чёрной магии, которая извратила яйца драконов. Они были самыми свирепыми бойцами Такхизис. Вся армия ждала в нетерпении, когда можно будет нахлынуть на эту лесную страну, хранящую богатства и красоту, веками запретные для всех, кроме самих сильванестийцев. Высоко в горах собиралось Красное Крыло, которому не терпелось захватить небо и вместе со своими всадниками повести тёмную армию в битву.

— Это будет славная битва, — подумал дракон, его мысль совпала с мыслями его всадника.

Фэйр засмеялась, ветер вырвал звук из её горла и разнес по всему тёмному небу: — Так и будет, и мы зальем лес эльфийской кровью!

— Скоро?

Повелительница ничего не ответила, но Кровавый Самоцвет знал её настолько хорошо, насколько драконы знают своих всадников. Она отложила свои планы на зиму, и эти планы требовали армии настолько сильной, что эльфийские защитники сломаются под её натиском. Исполнительный солдат, она также была проницательным стратегом. Она никогда не пошлёт свою армию в поход, пока не будет уверена, что подавит эльфов числом. Должны были также прибыть солдаты из Гудлунда и Залива Балифор. Как только они появятся, она будет готова. До этого она поиграет, как кошка играет с мышью — жестокие игры, чтобы развлечься самой. Фэйр Керон презирала эльфов, а эльфов Сильванести — особенно. Если бы кому-нибудь потребовалось услышать историю возникновения такой ненависти, Кровавый Самоцвет мог бы её рассказать.

Почти взрослая девочка дрожала на захудалых зимних улицах Тарсиса, её лохмотья охватывали тонкие плечи, её лицо ясно свидетельствовало о постоянном голоде. Сверкая золотом, мимо проходила группа сильванестийцев, высоко подобрав полы своих одежд, чтобы не запачкаться в потоках сточных вод. Один из них повернулся и увидел Фэйр, ребёнка, чьё лицо было больше похоже на череп, чем на человеческое лицо. Одной рукой эльф отвел в сторону край своих одежд из парчи и шёлка, сверкающих драгоценностями. Другой он прикрыл свои губы и нос, поскольку один из его спутников бросил медную монету Фэйр. Монета упала в грязь, в лужу помоев.

Фэйр бросилась за ней, не думая о том, что ей придется возиться в грязи и отбросах, чтобы найти её. На эту монету можно было прожить целую неделю! Достаточно для того, чтобы уберечь свою сестру от борделя, куда большинство девочек из трущоб шли, чтобы зарабатывать себе на пропитание. Фэйр раньше служила там сама из-за нужды, но она никогда не позволит сделать это своей сестре. Никогда. Когда она поднялась, собираясь поблагодарить, она увидела только спины эльфов и услышала их последние слова:

— Мерзкое трущобное отродье. Зачем ты это сделал, Далин? Это создание — не наша забота.

— Не наша, — согласился его спутник. — Но это должно было задержать её, чтобы она не последовала за нами.

Однако трущобное создание последовало, так как Красный Самоцвет парил сейчас над землей Сильванести. Она последовала за эльфами до самого дома, разве нет? Ей потребовались годы, но, в конечном счете, она это сделала. И сейчас, будучи Повелительницей в армии богини, которую эльфы ненавидели больше всех, Фэйр Керон приберегла свою благодарность за их обращение с ней, благодарность, которая так долго откладывалась.

Кровавый Самоцвет сделал вираж и повернул, по-прежнему направляясь на север. Когда он приблизился к северным границам Земли Сильванести, где деревья были не такие могучие, и уже видел Халакистовые Горы, он почувствовал поднимающиеся потоки горячего воздуха. Три поселения были в огне, едкие запахи ужаса и смерти разливались в небе. Повсюду вокруг руин лежали тела, большинство из которых явно были зарублены прямо на месте. Некоторые были убиты дротиками и ясеневыми копьями. Они выглядели как насекомые, пришпиленные к обзорной доске. Нетерпеливый отряд вражеской армии прорвался через пылающую изгородь в каменистую местность, за которой располагались эти три поселения. Нападающих было кому встретить — судя по тому, как они, потрепанные, бежали из четвертой деревни ниже по реке, эльфы встретили их луками и сталью.

Фэйр Керон снова засмеялась, и снова этот звук сорвался с её губ. — Посмотри-ка! Защитники. Но теперь им не справиться, не так ли?

Разумеется, нет. С поразительной скоростью красный дракон камнем упал с неба, внезапно возникнув в хмуром синем небе прямо над полем сражения. Эльфы на земле посмотрели наверх, и их лица побледнели и вытянулись. Один из них, самоуверенный глупец, вскинул свой лук и собрался выпустить стрелу. Кровавый Самоцвет заревел, звук был таким громким, что воздух заколебался, а земля затряслась. Крики, как слабые писки мошкары, донеслись с поля боя. Эльф, вообразивший себя удачливым стрелком, упал на колени, перепуганный до смерти. Его лук упал на землю, как бесполезная палка.

— Сухостой, — подумал Кровавый Самоцвет. — А!

Он оттолкнулся своими могучими крыльями, снова набирая высоту, и повернул к деревне. Здесь ничего не горело, ни дом, ни амбар, ни лесные заросли. Это ему не понравилось. На земле группа драконидов бросилась в гущу защитников, размахивая булавами, а их жуткие вопли походили на крики камней. С такой высоты Кровавый Самоцвет видел кровь, покрывавшую булавы, хотя и не мог её почуять. И хорошо, что не мог. Если бы он почувствовал кровь, он бы учуял и запах этих выродков-драконидов. Он лег на крыло и повернул. Фэйр Керон на его спине издала дикий воинственный клич.

Кровавый Самоцвет с жутким ревом снизился, нависая над осинами, поскольку дракониды оттеснили эльфов в темноту леса. Позади него вспыхнул дом, загоревшись от факела в лапах драконида. Внутри истошно закричала женщина, заплакал ребёнок, но треск обрушившейся крыши заглушил их вопли. Сладкое зловоние горящей плоти поднималось вместе с чёрным дымом.

— Славный маленький пожар! — крикнула Фэйр Керон. — Но мы можем лучше!

Кровавый Самоцвет набрал воздуха в легкие, а затем, словно они были кузнечными мехами, пропустил его через то место в горле, где рождается драконий огонь. Как знамя самой смерти, языки пламени вырвались из его клыкастой пасти и коснулись верхушек осин. Кровавый Самоцвет летел дальше, поджигая все деревья перед собой на обеих сторонах. Эльфы закричали от ужаса. Мужчины, женщины, дети были загнаны в смертельную западню, отрезанные с трех сторон пламенем, а с четвёртой — кошмарными созданиями, крылатыми драконидами, чьи рептильи глаза не содержали ни капли сострадания, чьи мощные хвосты могли переломать врагу кости одним ударом. Эти дракониды относились к самому низшему племени баазов, и лучшим удовольствием для них было убивать. Говорили, что они наслаждаются своими убийствами.

— Мы возвращаемся, — закричала Повелительница. — Это развлекло меня, но у меня ещё есть дела, которыми нужно заняться до завершения ночи.

Кровавый Самоцвет неохотно повернул на север, в сторону Халакистовых Гор и военного лагеря. Позади них дракониды заканчивали их работу, сжигая каждый дом в деревне, убивая любого мужчину, женщину, или ребенка, которого они находили. Одному, или двум удалось скрыться. Фэйр Керон заметила их с высоты, но не стала ничего предпринимать. Пусть бегут. Пусть уходят вниз по реке к другим городам, причитая и плача от ужаса, пока их стенания не достигнут ушей их короля, самого Говорящего Лорака. Пусть они знают, что она идет!