Даламар Темный (ЛП)

Даламар скинул рукой капюшон своей мантии, теперь собравшиеся маги могли видеть его лицо и его глаза. Каждый из них хранил молчание, позволяя ему сделать выбор.

— Мои господа, я согласен стать его учеником. Я согласен исполнять ваше задание.

Юстариус кивнул. Ладонна ничего не сказала. В глазах Пар-Салиана Даламар заметил отнюдь не удовлетворение, а, как ни странно, сожаление. Казалось, Хозяин Башни знал, что могло быть, помня о том, что уже было. Теперь, спустя много лет, Даламар думал, что это могло быть предостережение…

ГЛАВА 1

— Скажи мне, — произнёс Эфлид Принесённый Крыльями, — теперь тебя будет легче найти, Даламар Серебряный, или мне снова придётся посылать слуг, разыскивая тебя? — Он слегка наклонил голову и посмотрел на узел, который Даламар положил на середину своей узкой койки.

Даламар всё ещё стоял в тёмном углу маленькой комнаты. Оставаясь в тени, он придал своему лицу такое выражение, которое могло бы уверить дворецкого Лорда Ралана в его покорности. На самом деле, он не испытывал ничего подобного. Он постарался взять себя в руки — будет совсем скверно, если он выйдет из себя. — Ты найдешь меня, — ответил он, опуская глаза, чтобы скрыть своё презрение. — Можешь больше не беспокоиться, Эфлид…

— Лорд Эфлид.

Даламар сдержал сардоническую улыбку, появившуюся у него на губах. Действительно, мать Эфлида очень недолго была замужем за каким-то мелким лордом из Дома Создателей Крон, настолько незначительным, что его имя не упоминалось нигде, разве что в некоторых письмах в конце длинного-длинного свитка. Эфлид не был сыном того человека, однако он по-прежнему оспаривал титул, по крайней мере среди слуг, которыми управлял.

— Можешь больше не беспокоиться, — повторил Даламар. Он поднял голову, направив долгий холодный взгляд на дворецкого, зная, что Эфлида бросит от этого в дрожь. — Я здесь.

Глаза Эфлида, зелёные и блестящие, сузились. — Здесь ты и останешься, мальчишка, — больше никаких блужданий. Благодари, что Лорд Ралан не выгнал тебя совсем. Я слышал, тут ищут работника в доки, мальчишку, чтобы удить рыбу и чинить сети. Если я ещё раз не найду тебя, когда ты будешь нужен, ты отправишься именно туда.

«Мальчишка», он сказал «мальчишка». В свои девяносто лет Даламар был юн по эльфийским меркам, но он не был мальчишкой. Однако насмешки Эфлида говорили о том, что Даламар, достигнув и ста девяноста лет, останется мальчишкой в глазах тех, кому он служит. Даламар встретил пристальный взгляд узких глаз Эфлида и не отводил глаз, пока Эфлид не сделал это первым.

Побагровевший от гнева и пристыженный тем, что он первый отвел взгляд, дворецкий прорычал:

— Распаковывай свои пожитки и принимайся за работу. Тебя ждут на кухне. Плитка рядом с печью требует починки, — его губы растянулись в жестоком подобии улыбки. — У тебя, разумеется, найдется небольшое чудесное заклинание, чтобы с этим справиться? Чтобы ты снова мог ничего не делать, как раньше?

Смеясь, Эфлид вышел из комнаты, не закрыв за собой дверь. Оставшись один, Даламар оглядел своё новое жилище. Крохотные пылинки танцевали, искрясь в лучах солнца, которое проникало в комнату через окно, выходившее на восток. Оно светило уже не чересчур слабо, как тогда, когда освещало дорогу от Района Слуг и дома, который долгие годы был домом для семьи Даламара. Его отец унаследовал маленький домик от дяди, который был достаточно предусмотрителен, чтобы накопить стальных монет и купить его у женщины, чинившей кожаную обувь. До этого его родители и сам Даламар жили в поместьях тех, кому они служили — семья, которая встречалась днём только мимоходом и иногда проводила вечера вместе, когда их господа не нуждались в них. Маленький дом с крошечным садиком перешёл к Даламару после смерти его родителей, и он жил там с позволения Главы Дома Служителей и Лорда Ралана до сегодняшнего дня. Пять лет подряд он выходил из дома каждый день, едва рассветало, и шёл к своему господину, и пять лет он возвращался обратно во время долгих багровых сумерек, или быстро угасающих зимних дней. Но всё это закончилось. Ему больше не было позволено жить в доме, где он мог чувствовать себя хозяином, которому никто не вправе приказывать. Теперь он должен жить в доме Лорда Ралана, занимая небольшую комнатушку в крыле, где жили слуги. Здесь, среди тех, кто слишком беден, чтобы иметь свои собственные дома, среди тех, кто не заслуживает доверия, он и будет оставаться. Лорд Ралан объявил это, и Тревалор, глава Дома Служителей, согласился.

Даламар отвернулся от солнечных лучей к кровати. В комнате помещалось совсем немного мебели — только его кровать, маленький столик, на котором стояла толстая белая свеча, и комод под окном. У него не было стула для себя, и он не мог ничего предложить посетителю.

Из узла на кровати он достал свои вещи. Он носил не серо-коричневые одежды слуги, а белые одежды мага. Это было необычно, так как для Сильванести, жизнь которых подчинялась жесткой кастовой системе, не было никого ниже слуги, и никто не считался менее достойным изучать искусство Высшего Волшебства. Талант Даламара был значителен, и когда в Доме Мистиков узнали это, они сделали то, что и должны были сделать, опасаясь того, что без управления он покинет границы белой магии Солинари и перейдет к дикой магии, или, что ещё хуже, к красной магии Лунитари, или черной магии Нуитари. Его сделали магом, посвятив богу Солинари, и неохотно обучили. Он был рад обучению, но благодарен — никогда.

Он носил белую мантию уже почти два года, но в первую очередь, Даламар оставался только слугой, его таланты и умения подчинялись другим. Его время было утверждено и сосчитано — так же, как и сегодня. Однако уже давно мысли Даламара витали где-то далеко, он мало обращал внимания на выполняемую работу — его душа стремилась на север, в то место, о котором не знал ни один эльф, кроме него. В пещере, расположенной на другом берегу реки, находилось укрытие для его тайных исследований. Там он хранил черные книги, наполненные магией, запретной для всех эльфов. Он нашёл эти книги случайно, обнаружив их запрятанными в укромной маленькой пещере — настоящее сокровище, оставленное дерзким чёрным магом, который тайно вошёл в эльфийское королевство, куда подобных ему никогда бы не допустили.

Уходя, он оставил свои книги, и они пролежали здесь в течение многих лет. Каждая магическая надпись на них с первого же взгляда пробуждала страх в сердце Даламара. «Сыну Тьмы от сына тьмы, именем ночи, которой мы служим». Таким образом, этот таинственный маг посвятил себя сыну Драконьей Королевы, Нуитари, чей обсидиановый дворец располагался на небесах сразу под тайной луной, чёрной луной. Однако скоро страх Даламара уменьшился, и в течение лета он узнал намного больше о магии, заклинаниях, чарах и философии арканы, чем ему было разрешено Домом Мистиков. Маленькая северная пещерка стала для Даламара убежищем. Его тайные визиты туда, время, отнятое у его господина, вызвали гнев Эфлида, и, в конце концов, стали причиной его нового положения среди слуг Лорда Ралана, не заслуживавших доверия, а потому живших в его доме под пристальным наблюдением.

Даламар кинул запасную мантию из простой белой шерсти и две пары чулок на кровать. Он поставил сапоги в угол — новенькие сапоги из мягкой черной кожи, которые он приобрел совсем недавно и ещё не носил. Пояс из вязаной шерсти, цвета неба, на котором почти скрылся последний луч света, и маленький кинжал с костяной ручкой, который магам разрешалось использовать для церемоний, — вот и всё, что он ещё взял с собой из дома.

Утро за окном становилось жарче. Воздух сгущался над городом, так, как это бывает перед надвигающейся грозой. Хотя не было ни дуновения, Даламар всё ещё чувствовал запахи в огороде, переплетающиеся ароматы мяты и базилика, шандра и шалфея и сладкого тимьяна. До того, как он увильнул от своей работы, он был назначен помогать смотрителю из Дома Садовников, который ухаживал за травами Лорда Ралана. Теперь же его послали в душную кухню, к поварихе со скошенными глазами, самым большим удовольствием для которой было досаждать помощникам и изводить девушек, которые флиртовали с ними в темных углах кухни. Потеря уединенности, эти лакейские обязанности — казалось, цена, заплаченная за один пропущенный день, была непомерно высока. Однако, хотя ему это и не нравилось, он не жалел об этом. Он выбрал свой путь этим утром, выбрал осознанно, прекрасно понимая, чем ему, возможно, придётся расплачиваться.