В тени монастыря (СИ)

Утолив голод, она продолжила поиски, и нашла несколько запечатанных бутылок. Она вспомнила, что, вроде бы, вместе с ножами и молотками находила штопор. Дьявольщина. Ей пришлось вернуться к сооруженному ей кому из тряпок и металла, вытряхнуть из него все на пол и осторожно, чтобы не порезаться, нащупать штопор. Чертова темнота. Но, по крайней мере, ей все же удалось сделать глоток хорошего, выдержанного вина.

Вскоре после того, как она разобралась с голодом и жаждой, перед ней возникла другая проблема, которую она решила с помощью очень кстати найденного ведра. Как же стыдно, - подумала она, - хорошо хоть, не на пол.

Через полчаса она уже полностью освоилась в кладовой - конечно, ей не хватило времени, чтобы изучить все шкафы, но она успела понять, что другого выхода из подвала не было. К ней вернулась недавно отогнанная слабость, и она прилегла вздремнуть - если кто-то появится, ей лучше быть отдохнувшей и во всеоружии. Улегшись, на она от нечего делать стала исследовать, нащупывать границу провала в своей памяти. С одной стороны, она могла вспомнить множество самых различных слов и предметов, и прекрасно представляла себе, как выглядит дом, или кошка, или собака. Но как насчет ее дома или ее собаки? Нет, тщетно. Она могла вспомнить, как приготовить рыбный суп или свиную отбивную - очевидно, она не раз их готовила, и, вроде бы, ей это нравилось - но где она их готовила? И для кого? Этот последний вопрос почти причинил ей боль. Она чувствовала, что кто-то должен быть рядом, но кто? Это казалось даже важнее, чем собственное имя, вспомнить которое она тоже так и не смогла.

Заснуть у нее так и не получилось, и, покопавшись в собственной голове, она решила вновь покопаться в шкафах - и обнаружила новые вещи. Лопату, например, и эта находка ее испугала - на короткое мгновение, не более того - потому что ее лезвие было покрыто свежей землей. Или сумку, большую, удобную, наплечную, в которую она сложила немного еды - чтобы не терять времени, когда придется убегать. В самом дальнем углу она нашла увесистый кошелек с монетами и резную деревянную шкатулку с драгоценностями: перстнями, серьгами и брошками совершенно различных размера и исполнения - от тонких и изящных, до толстых, покрытых грубыми узорами, с крупными камнями, гладкими, полированными, или же наоборот ограненными. Девушка задумчиво перебирала украшения, примеряя каждое из них - с этой коробочкой она вполне могла бы представить себя принцессой, если бы только знала, как выглядит сама. И если бы ей этого захотелось. Почему-то образ принцессы, обвешанной драгоценностями, не прилещал ее, так что драгоценности она мерила исключительно от безделья.

Приглянулась ей только одна вещь: браслет из четок, каждая - с ноготь большого пальца, круглая, с поверхностью, покрытой глубокой резьбой, какими-то письменами, как ей показалось. Девушка принялась перебирать четки. Монотонные, умиротворяющие движения. То что нужно, чтобы отдохнуть. Она принялась считать бусинки. Щелк... щелк... щелк...

***

Прозвенел звонок, Орейлия подошла к горшку-самовару, открыла крышку и пару раз махнула на себя ладонью, втягивая носом аромат. Бульон был готов, пришло время загружать овощи. Она уже подошла было к овощечисткорезке, но вспомнила, что сегодня решила обойтись без нее. Мальчик так тяготился ролью найденыша и так жаждал помочь! Пусть в этом не было нужды, но Орейлия всегда считала, что негоже отказывать человеку в труде. Сил у парня было в избытке, жаль, голова до сих пор слаба. Придя на кухню, он минут пять озирался по сторонам выпученными глазами, а паровой свисток горшка-самовара заставил его чуть ли не подскочить. Кухни он, что ли, не видел? Впрочем... Такой, может быть, и нет. Кухня была ее гордостью. Орейлия любила хорошую еду - повара ее семьи с детства приучили ее к самому лучшему - но вот чистить репу и вручную помешивать суп ей совсем не нравилось. Так что, оставшись без поваров, пришлось компенсировать их отсутствие.

Орейлия обернулась к мальчику, сидевшему неподалеку за столом. Он так и не вспомнил своего имени, и она назвала его Ярином, в честь своего покойного дедушки. В нем не было ничего необычного, если не считать того, что он неведомым образом оказался у нее в доме, одиноко стоявшим в чаще Железного Леса. Парень был среднего роста, складен, могуч: развитые руки и плечи, принадлежали, скорее, крестьянину или строителю, чем лавочнику или писарю. Русые волосы, карие задумчивые глаза, широкое лицо с квадратной челюстью и ямочкой на подбородке - никто бы не посмотрел на него дважды на улице, кроме девушек, конечно. Он мог быть кем угодно, откуда угодно... Орейлия посмотрела на то, как Ярин нарезал овощи и коренья грубыми, разновеликими кусками. Кем угодно, кроме повара. Ну ничего страшного, научится.

- Скажите, а где мы находимся? - спросил Ярин, - вы вчера упоминали какую-то деревню, но мне ее название ни о чем не говорит.

- Сталка. Это в нескольких милях от Назимки, - Орейлия посмотрела на парня и по его лицу поняла, что определенности это не принесло, - столицы Северных Земель. К югу от нас Степи, на востоке - Железный лес, а сама Назимка почти на границе с Тролльим краем...

- Как-как?

- Троллий Край.

Парень помолчал, и переспросил еще раз, недоверчиво:

- То есть мы в тролльем краю?

- Не совсем, - что, мальчик, сам удивляешься, в какую глушь тебя занесло? - улыбнулась про себя Орейлия. Она прожила здесь всю жизнь и любила эти места, но, конечно же, для жителя Староместа или Латальграда Назимка казалась тмутараканью, где люди живут в сугробах и катаются на белых медведях.

- Троллий край чуть севернее, Назимка как раз на границе, а мы...

- Но Троллий край? В нем что, живут тролли?

- Конечно, кто ж еще?

- Большие и зеленые?

- О, ты помнишь! - обрадовалась Орейлия, - да, именно такие они и есть, болотные тролли.

Ярин мелко потряс головой, зачем-то пощипал себе руку и вернулся к овощам. Какое-то время он сидел молча, нарезая репу уже ровными, мелкими кубиками - существенно мельче, чем требовалось, и было видно, что разум парня занят сейчас совершенно не репой. Он пробормотал себе под нос что-то вроде: "да где ж я очутился", и Орейлия вновь решила помочь ему. Жажду знаний она поощряла так же охотно, как жажду труда.

- Смотри, - сказала она и быстро, почти не уделяя внимания, пробормотала заклинание. Перед ней возникла Карта Северных земель: горы размером с ноготь мизинца величиной, голубые реки толщиной в шерстяную нить, леса... Не очень точно, но пока что сойдет, - вот здесь - Назимка, - палец Орейлии с ухоженным ногтем уперся в огороженный стеной город, - здесь Сталка, - она перевела палец на небольшую деревеньку в отдалении, - а вот тут здесь начинается Железный Лес. Тут-то мы...

Тут она заметила, что Ярин уставился на нее, отвесив челюсть. На его лице были написаны такие испуг и изумление, будто она внезапно отрастила себя рога, как у беса. Он все смотрел и смотрел на нее, сглотнул, перевел взгляд на руки. О, боги, ну что здесь такого особенного? Потом он начал сверлить взглядом возникшую перед ним карту, пару раз ткнул в нее пальцем - конечно, безуспешно, палец попросту прошел сквозь горы и леса. Заклинания не могут коснуться реальности, и карта была иллюзорной, ненастоящей, мнимой - ее можно было увидеть, но не коснуться.

- Как? - выдохнул он.

- Что - как? - не поняла Орейлия.

- Как вы сделали... это?

Орейлия удивленно уставилась на него:

- Да что с тобой такое? Ты что, с неба свалился? Это всего лишь волшебство.

- Всего лишь волшебство, - эхом отозвался Ярин и вновь ущипнул себя за руку. На этот раз у него, похоже, вырастет синяк, - всего лишь волшебство... Отлично. Просто отлично. Тролли, волшебники... А что еще? Драконы? Единороги?

Орейлия не очень поняла про... единорогов? Странное слово, да и потом, что за чушь, разве ж это видано, чтобы рог один был? Мальчик, видимо, бредил. Похоже, его хворь оказалась сильнее, чем она думала.