Странник удачи

Проснулась я от лязга мечей. Когда я открывала глаза, то первое, что подумала – страшный лесной разбойник, явившийся ко мне ночью – просто нехороший сон. К несчастью, я ошибалась. Я сидела у того дерева, где несколько часов назад уснула рядом со спасителем. Он же, обнажив два меча, отбивался от пятерых хорошо обученных стражников моего покойного мужа. Невысокие черноволосые мужчины в белых одеждах двигались слаженно – один блокировал удар, а в это время другой нападал. Остальные пытались зайти со спины. Против такой тактики, как говорили придворные, не мог устоять даже опытный боец. А какой-то странник с большой дороги с легкостью отбивался от их хваленых клинков ятаганом. Разбойник выписывал своим мечом такие причудливые петли, словно он не сражался, а жонглировал факелами на Хутанской ярмарке. Выбрасывая вперед сверкающую на солнце катану, мой спаситель нападал на того, кто оказывался ближе.

Разбойник не собирался сдаваться на милость победителя. Я зажмурилась, когда стоявший ко мне спиной воин получил тыльной стороной меча в висок и тяжелым мешком осел на траву. Закрыв лицо руками, я отвернулась, чтобы не видеть крови, хлынувшей из бока другого моего стражника. Кому-то досталось по коленкам, между лопаток или под ребра. А один из пришедших в себя лже-ками, который следил за битвой из-за кустов, когда вылез из укрытия, получил секущим по горлу. Противно. Но такова война. Я никогда не понимала кровопролитных битв. А теперь я сама стала причиной нескольких смертей. Я даже поймала себя на мысли, будто страннику хочется, чтобы я спаслась, куда больше, нежели мне самой.

В детстве наставник что-то рассказывал о двумечном способе ведения боя. Мол, бравые воины из Хигаши использовали два клинка: один для атаки, другой – для защиты. С трудом я тогда, будучи маленькой девочкой, представила мужчину, в буквальном смысле слова вооруженного до зубов. Я не верила в сказки мудреца из дальней башни королевского замка. А он, оказывается, не врал.

Катаны да ятаганы, судя по их размерам, легче наших двуручных мечей. Но не это странно. Если мне не изменяет память, то никогда воины одновременно не использовали оружие разных народов. Оно и понятно – совершенно разная балансировка, заточка и способ нанесения удара. Наставник мой говорил еще, будто в каждом клинке спрятана частичка души земель, в которых он ковался. Поэтому и нельзя держать в левой руке огонь юга, а правой рукой ощущать дыхание востока. Не получится одновременно впитать в себя две разные души, одна из них если не предаст, то подведет. Если все, сказанное нордэрдским мудрецом правда, то получается, что странник с большой дороги во время битвы находится вне понятий о душах оружия и сражается, ведомый непонятной обычному смертному силой.

Спонтанную мысль «закричать» я отмела сразу же. Отвлечется мой спаситель, и слуги тут же схватят его и казнят на главной площади Хутана. Я, съежившись, молча следила за битвой с подоспевшими на подмогу покалеченным воинами.

Никогда за двадцать лет жизни я не видела, как один человек, пусть даже орудуя двумя мечами разного вида, мог бы справиться с толпой из полдюжины натренированных царских охранников. А у этого бойца отлично получалось. До такой ятаганно-катанной манеры боя вряд ли дошел какой-нибудь даже самый просветленный учитель из Хигаши. Подобное, скорее, явилось плодом воображения странника.

Парень словно предугадывал движения моих бывших подчиненных. Вот одного он полоснул по животу, второму рассек грудь, а третьего ударил тыльной стороной катаны по лбу. Охранники до того увлеклись битвой, что не обращали на меня уже никакого внимания.

Третье орудие лежало рядом со мной. А что, если помочь отбиться – проскочила в моей голове шальная мысль, и я попыталась расчехлить меч. Острые зубцы… Пила… это же фламмер, оружие древних. Лет триста назад подобные мечи запретили использовать во всем Инселерде. С тех пор такие лезвия и не ковали. Получается, что мой спаситель откуда-то достал древнюю железяку, с которой в бою мало-мальски умелому мечнику не будет равных. Если блюстители порядка увидят его с таким мечом – арестуют сразу же.

Но… за пять минут все было кончено. Все нападавшие служители дворца раджи лежали вокруг гробницы. А победитель поднял с земли сложенный в несколько раз лист желто-коричневой бумаги и, не обращая на меня ни малейшего внимания, прошел мимо.

– Э… спасибо вам… за жизнь… но… вы куда? – запиналась на каждом слове я.

Я бросилась следом, волоча за собой фламмер, спотыкаясь о корни деревьев, падая в холодную от утренней росы траву, хватаясь за деревья. Но все равно я настойчиво продолжала его преследовать.

– Хорошая была разминка, – потянулся он, не оборачиваясь. – Но в пригородах Хутана опасно. Моя голова слишком дорого стоит, чтобы отдавать ее за глуповатую принцессу в борьбе с ками-самозванцами.

Последняя фраза поразила меня как молния. Его голова слишком дорого стоит – это значит, что на него объявлена охота, по его следу всегда идет несколько желающих быстрой наживы. Понятно, почему он не хочет брать меня к себе в компанию. Он подошел ко мне и бесцеремонно забрал свой меч.

– Но куда мне идти? – не унималась я. – В Хутане меня тоже ждет смерть! Равно как в Тепи, Утара и во всех восточных землях.

– А мне какое дело? – пожал плечами парень. – Спасибо за ужин и утреннюю зарядку, кстати. Из-за этого я не смогу теперь купить хутанский кинжал, какая досада.

Я осталась стоять как вкопанная. Ничего себе разминочка на восходе! Он покалечил дюжину лучших охранников раджи в одиночку, используя мечи разных народов. Интересно, в какой тайной школе учился он столь странному боевому искусству. Но отставать нельзя. Пусть он жестокий разбойник, а не благородный рыцарь, но это единственный человек на всем острове, кто не желает моей смерти. И в этом я была больше, чем уверена.

– Отвяжись от меня, – его недовольству не было предела.

– И не подумаю! Я поняла, почему вы не стали благородным рыцарем. Потому что те, спасая прекрасную даму, обязательно помогают ей добраться до родного замка, а потом женятся на ней. А разбойникам только денег бы побольше награбить! Я вам не интересна только потому, что у меня нет ни одного золотого в кармане. И на мне не заработать, да? А ведь привезите меня в Нордстерн, и мой отец заплатит за меня вдвое больше, чем блюстители порядка предлагают за вас. Принцессы дорого стоят!

– Хватит тараторить! – разбойник схватился за голову и, наконец, обернулся ко мне.

Ну какая из меня принцесса? Грязная оборванка, сбегающая от судьбы в джунглях Негара. Мне стало до того стыдно за свою пламенную речь, что я потупила взгляд. Сердце сжималось от одного вида героя-разбойника с тремя мечами.

– Мне не нужны деньги, – сплюнул он в сторону. – И я не граблю первого встречного путника. Ровно как и не насилую девушек, будь то горожанки или странницы.

Он умолк ненадолго, но страх не отпускал меня. Я всем сердцем с детства ненавидела лесных разбойников, которые нападали на честных путников и обирали до нитки. Такие люди пойманных девушек пускали по кругу, а потом продавали подпорченный товар в рабство. Может, начинающие и не промышляли подобными низкопробными делишками, но реалии жизни не терпели благородных разбойников.

– Честь не позволяет мне. Будь у меня замок, герб и доспехи, назвался бы я благородным рыцарем. Но, увы, быть им не романтично. Рыцарь спасает одну единственную даму, привозит ее в свое королевство, женится на ней и… становится скучным и неинтересным князем и отцом десятка таких же, как и он сам. Рыцарь совершает подвиги ради славы, это скучно. Быть вечным странником привлекательнее.

– И грабить всех подряд? – уперев руки в боки, заявила я. Его головушка больших денег стоит, не отпущу.

– Я никогда не нападаю первым, – сказал он это чуть слышно и опять оставил меня позади. – Зачем бить беззащитного? Зачем грабить того, кто потом и кровью заработал деньги? Но закон леса, гор, джунглей и диких дорог везде один и тот же – если не убьешь ты, то сведут счеты с тобой.