Служитель кристалла

— Но ведь они же дроу, — вставила Двайвел. — Нам никогда не понять их истинных побуждений.

— Если б ты знала, маленькая моя, до чего прекрасен их город, — отозвался убийца, — и в нем сосредоточены такие власть и могущество, что нам даже трудно это представить. Но при всем этом Мензоберранзан пуст и мертв внутри, там нет страстей, кроме одной ненависти. Из этого обиталища двадцати тысяч убийц я вернулся другим, мне пришлось переосмысливать самые основы моего существования. В чем его смысл, в конце-то концов?

Внимательно глядя на собеседника, Двайвел поднесла к губам маленькие ручки со сплетенными пухлыми пальчиками. «Может, так он дает понять, что бросает свое ремесло? — размышляла она. — Неужели он может так запросто отказаться от прежней жизни и заслуженных почестей?» С вздохом качнув головой, она промолвила:

— Мы все задаем себе этот вопрос, верно? Смысл в приобретении золота, уважения, собственности, власти…

— Действительно, — холодно согласился он. — Но теперь я лучше понимаю, кто я на самом деле и что для меня действительно важно. Я еще не знаю, чего надеюсь достичь и что для этого придется преодолеть, но понимаю, что наслаждаться путем к цели необходимо. Заботит ли меня, чтобы моя слава по-прежнему была прочна? — внезапно обратился он к Двайвел как раз в то мгновение, когда она уже решилась спросить, куда же может вывести его путь, — не пустячный вопрос, учитывая, какая власть сейчас сосредоточена в гильдии Басадони. — Желаю ли я удержать за собой звание лучшего из убийц Калимпорта? Да, хочу и того и другого, но не по тем же соображениям, что уличные головорезы, шныряющие по углам, и не потому, что многие из них попытались бы убить меня, правда, кончили бы жизнь с перерезанным горлом в сточной канаве. Я пекусь о своей репутации, потому что она помогает мне в моем деле. Я пекусь об известности, но лишь потому, что так враги больше боятся меня. Даже если они совершат покушение, им все равно будет страшно, однако страх, в отличие от уважения к противнику, парализует, и они будут думать о том, что делают, лишь во вторую очередь. Их страх будет мне на руку. Я могу обманом и хитростью заставить их делать ошибки. Я могу симулировать беспомощность, и тем провести недалеких, и тогда осторожные побоятся напасть на меня, когда я действительно буду уязвим.

Он помолчал, размышляя о чем-то своем.

— Что ж, завидное положение, — вставила Двайвел.

— Пусть эти недоумки выстроятся в очередь, — выпалил Энтрери. — С каждым убийством я буду становиться мудрее, а, становясь мудрее, буду сильнее их.

Он взял свою странную шляпу, темное болеро с узкими полями, хлопнул ею по бедру, подкинул вверх, и она покатилась по руке, после чего, передернув плечом, он закинул ее на голову. Шляпа прекрасно подходила к его новой прическе. Двайвел только теперь заметила, что и бороду он почти сбрил, оставив лишь узкую, полоску под нижней губой, расширявшуюся на подбородке, образуя нечто вроде перевернутой буквы «Т».

Энтрери взглянул на маленькую женщину, плутовато подмигнув и вышел из комнаты.

Двайвел осталась гадать, что бы все это значило. Само собой, ей приятно было, что он привел себя в порядок, поскольку она боялась, что небрежение к внешнему виду, никогда прежде ему не свойственное, отражает внутренний разлад и уныние, отсутствие самоконтроля.

Она еще долго сидела, задумчиво постукивая сплетенными пальцами по оттопыренной нижней губе и спрашивая себя, зачем он позвал ее сюда, с чего бы это на Артемиса Энтрери нашла блажь откровенничать с кем бы то ни было, включая самого себя. «Очевидно, на него нашло какое-то озарение», — решила Двайвел. И вдруг на нее оно тоже нашло.

Артемис Энтрери — ее друг.

Глава 2

ТЕМНЫЙ ЗАКОУЛОК

— Быстрее! Быстрее, я сказал! — выкрикнул Джарлакс. Он совершал едва уловимые движения рукой, и град кинжалов сыпался на обороняющегося убийцу.

Энтрери неистово орудовал драгоценным кинжалом и мечом — оружие было сделано дроу, и он его не очень любил, — стараясь отбить каждый клинок. При этом он без конца перемещался, не стоял, пытаясь нащупать хоть малейшую брешь в безупречной защите Джарлакса, которую бесконечный поток клинков делал и вовсе непреодолимой.

— Раскрылся! — воскликнул Джарлакс и метнул один за другим еще три кинжала.

Энтрери мгновенно заслонился мечом, но понял, что противник прав. Тогда он сделал кувырок, спрятав голову и прижав руки, чтобы защитить жизненно важные органы.

— Ну, молодец! — похвалил Джарлакс, едва убийца вскочил на ноги. Только один кинжал достиг цели, и то он засел не в теле, а в складках плотного плаща Энтрери.

Из опасения, что взметнувшийся плащ опадет и кинжал вонзится ему в ногу, он подбросил собственный кинжал в воздух; перерезал завязки, быстро сдернул плащ с плеч и хотел отбросить его в сторону, но передумал.

Зажав свой кинжал между зубами, Энтрери стал медленно по кругу обходить наемника, помахивая темным пивафви, как заслоном от метательных кинжалов.

Наемник одобрительно улыбнулся.

— Соображаешь на ходу, — похвалил он. — Этим и отличается настоящий воин.

И, не успев закончить фразу, он бросил в убийцу еще четыре клинка.

Энтрери подпрыгнул, сделал полный оборот, выпустив плащ из руки и снова поймав его, когда завершил поворот. Один кинжал упал на пол, другой пролетел в волосе от головы убийцы, а два других застряли в материи.

Энтрери взмахнул плащом, но он больше не развевался, отягощенный клинками.

— Пожалуй, все-таки не самая лучшая защита, — бросил наемник.

— Больше болтаешь, чем сражаешься, — огрызнулся Энтрери. — Это плохое сочетание.

— Я болтаю, потому что наслаждаюсь тем, как сражаешься ты, мой ловкий друг, — ответил Джарлакс.

Он снова дернул запястьем, но Энтрери был уже в движении. Он далеко отставил руку с плащом, чтобы не пораниться клинками, и кувыркнулся в сторону наемника, в мгновение ока оказавшись прямо перед ним.

Джарлакс метнул один кинжал, который едва не угодил в спину убийце, но следующий клинок наемник задержал в руке, что-то произнес, и тот мгновенно вытянулся, превратившись в меч. Энтрери закончил кувырок, готовясь пырнуть Джарлакса мечом, но вместо этого ему пришлось парировать удар.

Убийца не стал распрямляться, а прянул вперед, думая обернуть ноги Джарлакса плащом. Наемник быстро отскочил, но один кинжал все же зацепился за его сапог, и он упал. Как любой дроу, главарь Бреган Д'эрт был необычайно проворен, однако Энтрери ему не уступал. Он мгновенно оказался над ним с занесенным мечом.

Наемник молниеносно парировал, и, к его изумлению, клинок противника отлетел в сторону. Но он тут же понял, что Энтрери сделал это намеренно, поскольку освободившейся рукой схватил Джарлакса за запястье и отклонил его меч.

В другой руке убийцы блеснул смертоносный кинжал.

Возможность для удара была превосходной, Джарлакс не мог ни защититься, ни увернуться. Но Энтрери вдруг почувствовал, как волна невыносимого отчаяния и крайней безнадежности накрыла его сознание, словно кто-то внедрился в его разум, разметав все мысли и заглушив все импульсы. Он, конечно, замешкался, и этого мгновения хватило Джарлаксу, чтобы выбросить руку вперед и ударить противника кинжалом в живот. Впрочем, клинок сразу же отскочил.

Не в силах справиться с непонятным затмением, Энтрери спотыкаясь отошел, причем даже не отдавая себе в этом отчета. Поэтому, когда секунду спустя наваждение рассеялось, он с изумлением обнаружил, что сидит у противоположной стены комнаты, а на него улыбаясь, смотрит невредимый Джарлакс.

Энтрери смежил веки и окончательно одолел путаницу в мыслях. Он решил, что вмешался Рай'ги, колдун-дроу, снабдивший обоих противников «каменной кожей», чтобы они могли сражаться в полную силу, не опасаясь ранения. Однако его нигде не было. Тогда убийца поглядел на Джарлакса, подумав, что наемник воспользовался одним из бесконечного запаса своих фокусов. Может, для того, чтобы остановить Энтрери, наемник призвал силу своего нового приобретения, Креншинибона.