Надежда Сокола

Уна не пыталась коснуться его, но придвинулась чуть ближе.

— Никакие слова не могут выразить нашу благодарность, главнокомандующий. Ты вернул жизнь Морской Крепости и всем, кто укрылся в этой долине.

Он заметил, что голос у нее мягкий, и удивительное спокойствие окутывает ее, словно невидимым плащом.

— Мы сражались и за себя, госпожа, и за весь наш мир. В этом случае мы помогали с радостью.

Варнел решил сразу же перейти к самому важному для них обоих вопросу.

— Кажется, моему народу, в свою очередь, есть за что благодарить тебя — за твою добрую волю, если не за все остальное.

— Значит, ты говорил с Горным Соколом? — спокойно спросила она, хотя уже знала об этом. Этот человек уже отчасти принял решение. Иначе не захотел бы увидеться с нею.

— Да. — Он сел на стул, который она указала своей маленькой, в шрамах, рукой. — Я слышал его версию.

Теперь хочу выслушать твою. С самого начала.

Женщина внутренне подготовилась и начала свой рассказ. Он занял немало времени, потому что Уна понимала: нужны все подробности, и ничего не скрывала, кроме своей любви к человеку, которого она назвала Горным Соколом, и его любви к ней.

Главнокомандующий наклонил голову, когда она закончила, — отчасти, чтобы скрыть усмешку.

— Твой рассказ во всех подробностях сходится со словами моего капитана, однако акценты вы ставите разные.

Она нахмурилась, но поняла смысл его слов и улыбнулась.

— Горный Сокол стремится приуменьшить свою роль, но уверяю тебя: здесь никто больше этого не позволит.

Уна осторожно посматривала на него, стараясь определить его реакцию, но из-за шлема и самообладания этого человека ничего не смогла прочесть.

Она знала, что он подвергает ее испытанию.

— Мы не хотим оскорбить его своим энтузиазмом, но мы считаем, что он оказал такие услуги Морской Крепости, которые не позволяют рассматривать его как простого наемника — и его, и тех, кто служит с ним.

Она перевела дыхание и продолжала, доверяя своему инстинкту: сейчас лучше говорить откровенно, чем держаться скромно и покорно.

— Прошу прощения от своего имени и от имени своих людей, если тебе может показаться, что мы бросили вызов вашему образу жизни. Мы не станем делать вид, что понимаем вас, но капитан вел себя с исключительной храбростью и чувством ответственности по отношению к нам. Нам невозможно поверить, что он может быть наказан за это.

— Он не будет наказан, — спокойно ответил сокольничий. — Даю тебе слово.

Радость и облегчение охватили ее, но тут же погасли.

— Неофициально, может быть.

Он кивнул, соглашаясь с ней.

— Для некоторых он будет изменником, что бы я ни решил, и среди этих людей будут его друзья, мнение которых он высоко ценит. Но то, что нужно вынести, он должен будет вынести, госпожа. Этой утраты не избежать. Наше положение слишком отчаянно, чтобы он отозвал свое предложение, даже если он захочет. Мне пришлось бы изучать его предложение, а его все равно винили бы.

— Ты будешь его изучать?

— Я делаю это сейчас, госпожа.

Он пронзительно посмотрел на нее, и У не пришлось собраться с силами, чтобы не ежиться под этим взглядом, хоть она и видела раньше, как точно так же смотрит Тарлах.

— Главнокомандующий? — Уна заставила себя произнести это слово холодно. Лучше с самого начала дать понять, что Морская Крепость — равный партнер и его правительница правит по-настоящему. С ней нужно считаться, она не ничтожество, которое можно улестить и тут же забыть о ее существовании.

— Мой капитан рассказал мне, что вы надеетесь от этого выиграть. Рынок для ваших лошадей и продуктов, защита и воинское обучение для ваших людей кажутся мне недостаточной платой за то, что вы даете нам.

— Платой? Подойди к этому окну, птичий воин. Стена отсюда видна, а прежде чем на нас обрушилась эта опасность, Горный Сокол сберег нас от посягательств Огина из Рейвенфилда.

— Мало кто из правителей отдал бы в благодарность целую долину.

— Я — Уна из Морской Крепости, а не кто-нибудь другой. Я знаю, что Горный Сокол уже перечислил тебе причины моего предложения, но хочу еще раз объяснить их.

— Какие бы причины ни вынудили меня напасть, мне отвратительно сохранять и использовать в своих целях долину, которую я отняла у ее законного лорда, отняла в кровавой битве. Тем более, что я самая близкая наследница, так как у него не было ни жены, ни потомства. Еще более немыслимо дать погибнуть смелым и достойным людям, когда у меня есть средство уберечь их от вымирания. — Она посмотрела на двух соколов, разделивших насест Солнечного Луча. — Стоит бороться за вашу жизнь только, чтобы вы могли устроить жизнь ваших крылатых. Это не должно погибнуть, сокольничий, что бы вы ни приобрели или потеряли.

— То, чего мы достигли? — возразил командующий. — Ты как будто бы тоже способна на такие отношения. Этот сокол здесь не случайно.

Уна понимала, что рискует, привлекая внимание Варнела к своей боевой птице, оставив ее в своей комнате, но ее связь с соколом слишком хорошо известна в отряде Тарлаха и среди ее собственных людей и в любом случае будет замечена. И тогда ее обвинят в сокрытии.

— Солнечный Луч последовала за мной после того, как ее воин соединился с другим соколом в твоем лагере прошлой осенью. Не знаю, почему она избрала меня. Я даже не знала, что такое возможно, но я рада ей и теперь ни за что не расстанусь. Она несколько раз спасала мне жизнь во время осады, — добавила женщина. Голос ее смягчился.

— А ты ее?

— Да, мне посчастливилось несколько раз помочь ей.

— Не нам оспаривать выбор сокола, — грубовато признал он немного погодя.

Потом командующий кивнул, словно про себя.

— Крылатым нравятся ваши высокогорья, они уже дали понять, что согласны здесь поселиться. Местность нравится и моим воинам, она даже лучше той, что мы потеряли. Если я соглашусь, очень многие захотят сделать ее своей. Но меня больше беспокоят другие поселенцы, которые нам необходимы.

— Я понимаю, что ты мало знаешь о женщинах-сокольничьих, но одна из них с тобой.

Правительница долины напряглась.

— Она мой друг и оказала нам большую услугу…

Варнел нахмурился.

— Мне об этом рассказывали. Вы с вашим наемником как будто сомневаетесь в моей чести.

— Только потому, что с этим связана наша честь, — спокойно ответила У на.

— Ей не причинят никакого вреда, но я должен расспросить ее. Нет смысла продолжать переговоры и рисковать положением Горного Сокола, если нас не поддержат деревни.

Уна в знак согласия наклонила голову.

— Ее приведут к тебе, когда захочешь.

— Капитан сказал, что некоторые из ваших женщин могут согласиться временно присоединиться к нам. Ты думаешь, это возможно?

Уна не скрывала своего удивления.

— Я не думала над такой возможностью, — призналась она.

Она задумалась. Желание детей, стремление продолжить свой род в Морской Крепости может оказаться недостаточным, чтобы преодолеть обычаи и ожидание теплых взаимоотношений, хотя Тарлах, кажется, с этим не согласен. Сокольничьи, мужчины и женщины, привыкли к временным союзам для продолжения рода, но ее люди сочтут такое положение унизительным, особенно сейчас. Они знают себе цену с тех пор, как по Верхнему Холлеку пронеслись Псы Ализона. С другой стороны, преимущественно женский гарнизон Морской Крепости установил близкие связи с отрядом наемников во время осады и незадолго до нее. Возможно, и между отдельными сокольничими и женщинами возникло какое-то сближение или интерес.

— Возможно, что-то выйдет, — медленно сказала она, — хотя я бы не стала ничего обещать заранее и давать вам надежду.

В этот момент сокол командующего, который во все время разговора внимательно наблюдал за У ной, издал резкий короткий крик и перелетел ей на плечо. Вцепившись когтями, он принялся нетерпеливо тянуть женщину клювом за воротник.

Правительница долины оставалась совершенно неподвижной, хотя отчетливо сознавала, что острые, как бритва, когти и клюв всего в нескольких дюймах от ее кожи, и с ужасающей ясностью видела мысленно, какой вред они могут причинить. В боевой птице не было гнева, и два собственных товарища Уны не встревожились, хотя проявляли открытое недовольство поведением птицы.