Надежда Сокола

Сержант кивнул, потом пристально посмотрел в лицо сокольничему.

— Ты имеешь право знать, что существует сомнение насчет того, как мы сможем держаться в схватке с врагом.

Взгляд сокольничего устремился к нему.

— Вы пришли, собираясь бежать?

— Нет, капитан.

— Я больше не хочу слышать подобных разговоров. — Внимание Тарлаха снова устремилось к стене. — Вы можете испытывать страх. Никто из нас от него не свободен. Признайте это открыто и подавите его.

— Вы начали подготовку под руководством сокольничьих почти одновременно с воинами Морской Крепости. Мы доказали, что такой подготовки достаточно для схватки с отдельным врагом. На стене вам так и придется сражаться. Враги поднимаются быстро, и иногда перед воином одновременно встают двое или трое. Но и с этим можно справиться. Если кого-то теснят слишком сильно, его поддерживают товарищи. Я сознательно так расставил людей, чтобы в случае необходимости один воин мог помочь другому.

— Если кто-то один из вас или несколько человек не выдержат, с этим тоже можно справиться. У нас так бывает ежедневно. В таком случае быстро подходят резервы и прикрывают слабые места.

Он неожиданно повернулся и посмотрел на Торкиса. Когда Тарлах хотел, взгляд его становился необыкновенно пронзительным.

— Резерву нужно дать время. Чего бы это ни стоило, до его прихода нужно держаться. Если дрогнете раньше, и сами погибнете, и погубите большинство нас.

Сержант опустил голову, потом снова поднял ее.

— Я мало что могу пообещать. Не знаю, на что мы способны, но, по крайней мере, сумеем на время отвлечь врага и облегчить ваше положение.

— Мы все это делаем, сержант.

Тарлах вздохнул и торопливо отвернулся, чтобы не выдать своего отчаяния.

Один всадник с соколом отправился отсюда, а путь от Морской Крепости до Линны долгий и опасный.

Сейчас кажется невозможным, чтобы вестник добрался вовремя, тем более невероятной кажется приход на помощь армии, прежде чем осажденный гарнизон будет уничтожен.

Уна пришла в дом Тарлаха, как только позаботилась о размещении вновь прибывших.

Она нахмурилась, застав его по-прежнему в одиночестве, но, вероятно, не стоит сердиться на Бреннана за несколько дополнительных минут отдыха. Поэтому Уна ничего не сказала и стала помогать разбирать груду отчетов, которые накапливались к концу каждого дня.

Оба очень устали и не хотели разговаривать, но в молчании женщины была дополнительная тяжесть, которая говорила о том, что ее что-то тревожит.

Сокольничий несколько минут наблюдал за ней, но когда она не проявила склонности рассказывать о причине своей тревоги, он протянул руку и провел кончиками пальцев по ее руке.

— Ты имеешь право сердиться на меня, — мягко сказал он. — Я не имел права так поступать.

— Когда прикрикнул на меня? Нет. Я не виню тебя.

Судьба целого континента — слишком большая тяжесть для одного человека, а ты не позволяешь себе расслабляться, даже в присутствии самых близких. — Опустив глаза, она отвернулась. — Это заставляет меня еще больше стыдиться…

— Чего стыдиться? — спросил он. Меньше всего он ожидал от нее таких слов.

— Я подвела тебя в Лормте. Я знала, что у тебя трудности. Об этом говорили мне и Бросающий Вызов Буре, и мои собственные чувства, но я ждала, пока ты не оказался в смертельной опасности, прежде чем прийти тебе на помощь. Я боялась, что рассержу тебя или смущу, если начну действовать преждевременно.

Она не могла сдержать рыданий в голосе, хотя за ними не последовали слезы. У на знала, что это проявляется ее усталость, точно так же, как усталость заставила Тарлаха прикрикнуть на нее до того, но не могла остановиться.

— Я живу в постоянном страхе, что снова подведу тебя.

— Ты не подвела и не предала меня и не сделаешь этого! Я скорее подведу тебя со своим грандиозным планом победы над захватчиками, если обещанная помощь не придет.

Он улыбнулся, увидев, как гневно вспыхнули ее глаза.

— Ты сердишься, слыша эти мои слова, хотя у них больше оснований, чем у твоих страхов. Давай отбросим бесполезное чувство вины и сосредоточимся на том, что нужно сделать. У нас достаточно проблем, не нужно еще изобретать их.

Он поднял ее руку и поцеловал, потом поднял голову и снова посмотрел на У ну.

— Я был прав, когда хотел, чтобы ты была рядом со мной. Не знаю, смог ли бы я выдержать, если бы ты меня не поддерживала.

— Ты выдержишь! — негромко ответила она. — Мы оба должны выдержать. Судьба не дала нам выбора.

19

Рассвет еще не осветил небо, когда сокольничий, служивший адъютантом командира, разбудил его.

Тарлах сразу вскочил, хотя его тело и разум просили отдыха.

Он быстро поел — с лучшим аппетитом, чем обычно — результат поста накануне вечером, потом торопливо умылся и побрился.

Последнее было не данью тщеславию, а военной необходимостью, знаком для товарищей и врагов, что еще сохраняются гордость и сила духа, несмотря на все трудности и усилия вражеской армии, несмотря на угрозу жизни и всему миру.

Тарлах улыбнулся своему отражению в тусклом стекле. Нет, тщеславия в этом нет нисколько. Худое мрачное лицо не дает для этого никакого повода.

Не успел Тарлах закончить, как в комнату вбежал Бреннан. Ворвался.

Капитан вздохнул, догадываясь, что привело его друга в такое волнение.

— Добрый день, лейтенант, — небрежно сказал он. — Ты осматривал стену?

— Ты с ума сошел? Поставить на такой большой участок стены одних рейвенфилдцев, да это самоубийство!

— Наши резервы поддержат их. По крайней мере, они дадут нашим усталым воинам несколько часов отдыха.

— Скорее несколько минут!

— Даже это помогло бы. Бреннан, нашим людям нужна помощь. Я считаю, что им можно безопасно доверить стену, когда под рукой надежная поддержка. К тому же, я хочу, чтобы они как можно быстрее включились в боевые действия. Сражаться легче, чем ждать.

— Значит, ты используешь их не всех? — кисло спросил лейтенант.

Тарлах ответил медленной улыбкой.

— Я не настолько доверчив, друг мой. Если сто двадцать человек неожиданно побегут, не так легко будет справиться с чрезвычайным положением. Успех первой группы поможет остальным, даже если я в течение дня не буду их использовать.

— Ты не используешь их в качестве резервов?

Горный Сокол покачал головой.

— Нет, пока они сами не поймут такую необходимость.

Бреннан кивнул. Это разумно. Воины, поддерживающие тех, кто стоит на стене, должны быть готовы действовать немедленно, почти инстинктивно отвечая на требования битвы. Слишком быстро может возникнуть опасность, чтобы полагаться на предыдущие указания или ждать приказов офицеров.

Голубые глаза смотрели на него. В них отражалась глубокая озабоченность.

— Я со всем этим согласен, но тебе не следует полагаться на них. Даже если бы они были известны своей храбростью, все равно они недостаточно обучены.

— Тем более они должны иметь поддержку офицера, — спокойно ответил Тарлах.

— Тарлах, выслушай меня. Мы слишком нуждаемся в тебе, чтобы рисковать. Поменяйся местами со мной или даже с госпожой Уной. По крайней мере, с тобой рядом будут опытные воины, если попадешь в трудное положение. Мы оба менее нужны.

— Не могу, товарищ. Они знают твое мнение о себе, и не нужно их укреплять в нем.

Капитан улыбнулся.

— Ты ведь знаешь, я буду не в их середине, а просто рядом с ними, и справа от меня будет их сержант. Он похож на способного человека. Так что та безопасность, на которую можно рассчитывать в бою, у меня будет.

Они заторопились на свои места, хотя на небе не было еще ни просвета: оба считали, что нападение начнется, как только чуть посветлеет.

Это предположение оправдалось, и первые серые лучи осветили армию захватчиков, уже готовую к натиску.

Тарлах закрыл глаза. Количество врагов как будто не уменьшается. Именем Рогатого Лорда! Неужели их бог Султан воскрешает мертвых и ставит на ноги раненых каждой ночью?