Практика по Магловедению (СИ)

Как Драко ни напрягал слух, расслышать слова мисс Лестейндж ему не удалось.

— Отличная мысль, — сказал директор. — Этого пацаненка я ненавижу не меньше Альбуса. Ну ладно, считайте, что я дал добро. Детали — самостоятельно. И помните, засветитесь — пожалеете, — прошипел он.

Драко понял, что разговор окончен. Взволнованный услышанным, он отскочил от двери. Стараясь ступать бесшумно, он заскользил вниз по лестнице и через секунду уже был на улице.

*****

— Гилли, с чем рифмуется слово «член»? — спросил Драко, елозя рукой под одеялом.

— Плен, — машинально ответил Гилдерой.

— Ты что, мазохист? — Драко лег на него сверху и коснулся губами маленькой ямочки на подбородке поэта.

— Вроде бы нет, — пробормотал Локхарт. — Не знаю, не проверял.

— Сейчас узнаем, — оживился Драко. Он скользнул языком по гладкой оливковой коже поэта и вдруг укусил его около соска.

— Ай, — взвился Гилдерой. — Больно!

— Нравится? — не поверил юноша.

— Не знаю. Кусай полегче, — нахмурился поэт.

Драко прикусил сосок.

— О-о, — простонал Гилдерой. — Да…

Драко удивленно вскинул брови.

— Я же пошутил. Правда, нравится?

— Еще… проверь, — поэт выгнулся, подставляя юноше другой сосок.

Драко со вкусом впился в розовый нежный шарик. Гилдерой застонал и прижал его к себе, задыхаясь от восторга.

— Гилли, а почему ты перестал сочинять стихи? — спросил вдруг юноша. — Что, я тебя больше не вдохновляю? — прищурился он.

— Я не знаю, мой любимый, наоборот, просто я не хочу ничего писать, путаться в кружеве воображения… Не могу ни о чем думать, только о тебе… только ты… нет ни строчки больше в моей голове, да и не нужно… Нет таких слов, которые похожи на то чувство… которое я к тебе… — он с силой сжал его в объятьях и посмотрел на юношу глазами цвета летнего небосвода: — Вся поэзия — ложь. У меня только три слова есть, Драко. Только три слова, — прошептал он.

— Какие? — Драко потрогал подушечками пальцев полюбившуюся ямочку.

— Я тебя люблю, — просто ответил поэт.

*****

— Сделаешь то, что я попрошу? — Драко провел кончиками пальцев по бурно вздымающейся груди Гилдероя.

— Все, что прикажешь, — в голосе поэта еще слышался отголосок пережитого экстаза.

— Надо обезвредить осветителя на фестивале, — Драко поцеловал поэта в блестящее от пота плечо.

— Убить? — спокойно спросил Локхарт.

Драко рассмеялся.

— Да нет. Отвлечь, завлечь, — на твое усмотрение.

— Завлечь? — нахмурился поэт. — Лучше убить.

— Да не в том смысле завлечь, — развеселился Драко. — Просто оттащить от пульта скроллеров.

— От чего? — моргнул Гилдерой.

— От пульта, откуда он управляет светоэффектами, — пояснил Драко. — Он задумал гадость, надо его остановить.

— Не проблема, — сказал поэт. — Могу и пульт ликвидировать, вместе со скро…

— Боже упаси, — Драко куснул его за мочку уха. — Не знал, что ты такой опасный человек.

— Ради тебя я готов на все! — сверкнул глазами Гилдерой.

— Мужика с рабочего места утянуть на две минуты — невелик подвиг, — хмыкнул Драко.

— Обман — это тоже искусство, — с видом знатока сказал поэт.

*****

— Северус, я устал, — Гарри загнанно дышал. Волосы на лбу слиплись, лицо взмокло под оправой очков.

— Последний трехшаговый поворот и дроп, — нахмурился хореограф. — Гарри, соберись. Два дня до выступления. Последний раз, я прошу.

Гарри вздохнул. Чем ближе подходил срок фестиваля, тем деспотичней вел себя хореограф. Несмотря на собственные слова о том, что танцы — не дрессура, он то и дело прохаживался своей проклятой палочкой по ногам и задам учеников. Сегодня на разминке досталось и Гарри. Юноша уставился на хореографа такими обиженными ошеломленными глазами, что мистер Снейп смешался, нервно дернул лицом и отскочил от юноши, тут же набросившись на мисс Грейнджер по каким-то пустякам.

Гарри покорно выполнил поворот и красиво изобразил дроп — расслабленное падение торса в сторону.

— Это никуда не годится! — возмутился хореограф. — Ты будто сломанная кукла.

Гарри посмотрел на него усталыми глазами.

— Я и так твоя кукла, Северус, — горько сказал он. — Да, ударь меня своей палкой!

Мистер Снейп в мгновение ока подскочил к нему и схватил за руку.

— Что ты такое говоришь? — побелевшими губами проговорил он.

— Ты знаешь, о чем я, — еще тише сказал Гарри. — Я нужен тебе, пока танцую.

— Бред, — прохрипел мистер Снейп. — Не говори ерунды! — он вдруг обнял его, прижал к своей груди голову Гарри и зарылся губами в его встрепанные волосы.

— Ты не любишь меня, — сдавленно сказал юноша. — Ты любишь искусство. Ты любишь меня, пока я его часть. А потом, после фестиваля…

— Потом, после фестиваля, я заберу тебя в Биарриц, — прошептал хореограф голосом, отравленным желанием. — Ты поедешь со мной туда?

— Мне все равно, куда, — Гарри терял голову от коварного шарма мистера Снейпа. — Только с тобой.

— С тобой, — хрипло повторил хореограф. Он поймал губами нежные губы юноши и поцеловал их невыносимо медленно, даря поцелуем радость и тонкое мучение неудовлетворенности.

— Не мучай меня и себя, — простонал Гарри. — Мне этого мало, разве ты не знаешь?

— Ты сказал, что не был с мужчиной, — пробормотал хореограф. — Ты не знаешь, чего хочешь, дорогой мой.

— Тебя хочу, — пленительно улыбнулся Гарри. Мистер Снейп зачарованно посмотрел в его зеленые глаза — в них сияла надежда и незамутненная чистота юности.

— Я буду… ждать тебя внизу, — не узнавая свой голос, прохрипел хореограф. Его всегда бледное лицо пошло красными пятнами лихорадочного румянца.

— О-о, — только и мог выговорить Гарри. — Я мигом!

Он кинулся было к двери, потом вдруг резко развернулся, бросился к мистеру Снейпу и по-детски чмокнул его в щеку.

Улыбаясь уголком рта, мистер Снейп спустился по широкой мраморной лестнице, миновал вестибюль и вышел на улицу. Отыскав взглядом взятый на прокат БМВ — красавец Мазерати погиб безвозвратно, — мистер Снейп направился к машине. Углубившись в свои мысли и внутренне волнуясь о предстоящем вечере, он не успел понять, что произошло. Острая боль обожгла его висок, перед глазами вспыхнула зеленая молния, напоминающая огромную змею.

«Гарри», — метнулась последняя мысль в его затухающем сознании.

Он упал лицом вниз на красиво подстриженный газон школьного сквера и больше не шевелился.

*****

Глава 18. Палочка господина хореографа. Вынужденное признание Дамблдора

Гарри поспешно натянул рубашку на влажное тело и буквально впрыгнул в брюки. Он метнулся из раздевалки в зал: следовало закрыть крышку рояля и выключить свет.

На пюпитре он заметил палочку мистера Снейпа. Гарри не знал, отчего так, но эта палочка внушала ему мистический ужас. Юношу нельзя было удивить побоями: то немногое, что он смутно помнил из своего детства, включало в себя широкий спектр подручных средств для битья, — начиная от ремня дяди и его увесистых кулаков, и кончая мерзкой кухонной тряпкой тёти. Он знал, что на самом деле хореограф никому не сделал по-настоящему больно, но приятного в проклятой палке было мало, — в конце концов, все ученики студии были уже взрослыми людьми, хотя в присутствии мистера Снейпа почему-то робели и чувствовали себя глупыми школьниками.

С внутренним трепетом Гарри взял в руки опасную палочку. Поначалу он принял ее за указку, теперь же, разглядывая ее вблизи, подумал, что это просто чудаковатая прихоть искусного столяра: черная деревянная рукоять была покрыта тонкой витиеватой резьбой, а отшлифованный до блеска стержень был слишком короток для указки.

Гарри сжал в ладони рукоять. Внезапно поток странного покалывающего тепла пронзил его руку до самого плеча. Юноша с досадой подумал, что некстати потянул мышцы на занятии. Щелкнув выключателем и притворив за собой дверь, Гарри поспешил вниз по ступеням.

Сжимая в руке палочку мистера Снейпа, он вылетел на порог школы и огляделся, отыскивая взглядом учителя.