Собирай и властвуй (СИ)

   - Мы знаем друг друга очень давно, - сказала она, когда в жаре их тел сгорела третья по счёту ночь, - быть может, от самого Разделения. Будь у Эфира больше памяти на отдельно взятые жизни, смогла бы проследить, но память у него на это, как понимаешь, коротка.

   - Да, я понимаю, - кивнул Рагнар, - глубокий отпечаток оставляет лишь большое, события масштаба Великой высадки, люди масштаба Драконорождённого.

   - И всё же, - улыбнулась Алиера, - до наших прошлых воплощений у меня получилось дотянуться.

   - Как интересно, - Рагнар поцеловал тонкую, едва ли не прозрачную ладонь, - расскажи.

   - Тогда всё это только начиналось: и некромантия, и гуляй-посёлки, - она прижалась ближе. - Ты был лихим атаманом Разором, а я, несчастная девушка Кира, должно быть, стала твоей добычей.

   - Хм, Разор? Странное имя, или же это прозвище?

   - Не знаю, - Алиера вздохнула, - хорошо различимы лишь окончательные переходы в Эфир, остальное смутно.

   - И как мы умерли? - спросил Рагнар.

   - Разора казнили за разбой, Кира стала эфирной волшебницей. Довольно сильной для своего времени, но с превращением в лича ей не повезло. Тогда, как понимаешь, всё это было ещё сыро.

   - Страшная смерть, - Рагнар крепче сжал её ладонь, - не позавидуешь.

   - Последствия были ужасные, - кивнула Алиера, - о чём говорит уже одно то, что сбилась последовательность перерождений. Родиться я должна была примерно в то же время, что и ты, а пришла на век раньше. Но Кира оставила в Эфире метки, по которым я нашла себя, нашла тебя, и вот, мы снова вместе...

   Из мастерской переходят в Эфир - к месту, где должны были остаться отпечатки их прошлых жизней. Рагнар всматривается в серый туман со смесью тревоги и любопытства, Булатик уже на плече - шипит, прижал уши. Алиера чуть в стороне, работает с Эфиром: руки раскинуты, пальцы тянутся прозрачными нитями, за что-то цепляются, что-то, наоборот, перерезают. Серый туман преобразуется в обрывки теней, соединяются, рождают образы. Рагнар видит собранный из самоходных телег таран, человека в простеньком доспехе из шкур ящериц, с деревянным молотом в руках. "Если это и есть Разор, - думает он, - то ничуть на меня не похож". Затем замечает по правую руку атамана суровую женщину с большим топором, закинутым на плечо, и не может сдержать улыбки.

  [Кристалл памяти]

   И война - страшно, и любовь - страшно, но самое страшное - военная любовь. Твои ли это слова, брат? Кажется, нет. Кажется, о любви мы с тобой не говорили никогда - да и куда мне, мал ещё был для подобных разговоров. Последнее время только и думаю, что же любовь собой представляет, но облечь в слова толком не получается. Всё пустяки какие-то, знаешь, да чепуха: как она рассказывает, а я слушаю, как кота моего воспитывает, как смотрим, обнявшись, на закат, и он наш, только наш. Да, любовь делает уязвимым, потому что боишься потерять, но делает и сильным, потому что, познав любовь, и умирать не страшно.

  [2]

   На-Крулл не похож на другие города Лиги: расположен не среди болот, а среди отрогов Драконьих гор. Великое книгохранилище, что здесь находится, тоже легко принять за гору, поскольку представляет собой зиккурат. Вернее, это только три надземных уровня, ещё есть три подземных, тоже исполненных в виде зиккурата, но перевёрнутого. На первом надземном, наибольшем из всех, общая библиотека, а также приёмные покои. Второй надземный - личные покои служителей библиотеки, они же книжники, а также личные мастерские. Третий надземный занимает главный книжник, есть и там приёмные покои, но от тех, что ниже, отличаются, как мелованная бумага от промокательной. Первый подземный отведён под общие мастерские, работа там кипит и день, и ночь: что-то переписывается, что-то реставрируется, что-то переводится на другой носитель. Второй подземный - тайная библиотека, где собраны материалы, доступ к которым ограничен. Наконец, на третьем подземном расположен Нексус, огромной силы артефакт, всех подробностей о котором не знает, наверное, никто, даже Лазариус, главный библиотекарь. Нексус - это и сердце механики книгохранилища, и сердце магической защиты.

   Проснулся Рагнар от тревоги, охватившей крепко и внезапно. Алиеры рядом не было, откинул полу балдахина - нет и в комнате. Поднялся, быстро натянул халат - руки, кажется, сами пробегают по костяным застёжкам, ноги же несут к мастерской. О том, что Булатик проснулся тоже, вылез из своего угла, сообщил скрип костяных когтей, послышавшийся сзади.

   - Давай-давай, - поторопил Рагнар, - не отставай.

   Через минуту в мастерской, но опоздали: пуста. Колёса устроенного в нише подъёмника пощёлкивают - значит, спустилась совсем недавно. "Переходи в Эфир, - требовала тревога, - срочно!" Но он не перешёл. Потому что боялся. Боялся увидеть Алиеру в объятиях Хрисанфа...

   - Не бойся, не обижу, - говорит Хрисанф, когда встречаются впервые - нос к носу сталкиваются в одном из тёмных коридоров второго подземного. У Рагнара никаких сомнений: столкнулись неслучайно.

   Хрисанф - чадо-лич, возраст физического тела тот же, что и у Алиеры, четырнадцать лет. На лича похож мало, скорее на металлического голема: лицо отливает серебром, волосы - золотом, глаза как два комочка платины. Об отношениях с Хрисанфом Алиера рассказала ещё в гондоле дирижабля, плывущего от Марзета к На-Круллу.

   - Когда становишься личем, - говорила, крепко держа руку Рагнара в своих, - как бы рождаешься ещё раз, снова хочется всё испытать, особенно то наслаждение, что дарит физическая близость. Только это нас с Хрисанфом и связывало, теперь, конечно же, не связывает ничего. В На-Крулле я с ним объяснюсь, не хочу через Эфир. Трудности будут, сразу Хрисанф не отступится, но мы подождём и дождёмся, верь мне.

   - А знаешь, почему не стану тебя трогать? - спрашивает чадо-лич, не дождавшись ответа.

   "Молодой петушок, - думает Рагнар, - с золотым гребешком". Ответить старается как можно спокойнее, чтобы в голосе не прозвучал смех:

   - Нет.

   - Потому что побеждает тот, кто умеет ждать, - следует напыщенный ответ, - а никто из людей не умеет ждать лучше, чем мы, личи. Вот увидишь, скоро она тобой пресытится, наиграется, а я буду ждать, по-прежнему ждать...

   Сильное магическое возмущение Рагнар почувствовал всем телом, будто окатило ледяной струёй. Бросился к любимой, бросился в Эфир, едва не столкнулся с Хрисанфом. Лич возвышался исполином, под первой парой рук ещё одна. Рагнару было всё равно, как и Булатику: преобразовались в боевого богомола, изготовились к броску.

   - Тише, - прогудел Хрисанф, - враг у нас с тобой один.

   Лич что-то сделал, как бы повернул Эфир вокруг себя, Рагнар увидел Алиеру. Ту пожирало яркое зелёное пламя, разбрасывало изумрудные искры. Исходя беззвучным воплем, Алиера пыталась погасить, но погасить не получалось.

   - Не приближайся к ней, - сказал Хрисанф, - иначе сгоришь тоже.

   "Для него она уже мертва", - подумал Рагнар и в следующий миг рванулся. Напрасно: лич захватил петлёй, притянул, ухватил нижней парой рук.

   - Отпусти, урод, - вырывался Рагнар, - отпусти, слышишь!..

   Истаяла Алиера, наверное, за несколько мгновений, но Рагнару те мгновения показались вечностью. "Это эхо, - подумал он, - эхо её предыдущей смерти..."

   - Прощай, - сказал Хрисанф, протянув к последним зелёным искоркам верхние руки. - До встречи в следующих воплощениях.

   Он снова "повернул" Эфир, и продолжал, и продолжал - Рагнар не сразу понял, что началась погоня. Погоня за убийцей. Почувствовал, как с каждым новым "поворотом" отчаяние уходит, приходит ярость. Многое бы он отдал, чтобы разорвать убийцу своими руками, искрошить в изумрудную пыль. Того же, наверное, желал и Хрисанф, но опоздали, снова опоздали: первыми до убийцы добрались стражи Нексуса, имевшие вид мантикор с прозрачными телами. В их лапах болталось нечто, укутанное в кокон белого света, перетекавшее из одной формы в другую, из одной в другую. В одном из обликов Рагнар узнал Бронта, книжника второго подземного яруса. Типичный книжный червь, похожий на истончившийся пергамент, запомнился лишь потому, что как и у Хакана, в правой глазницы был изумруд.