Сокол. Трилогия

– Славно, – удовлетворенно кивнув, Усеркаф жестом отпустил собравшихся.

Максим давно хотел спросить тысячника о Тейе… Ведь он назвал ее каким-то другим именем, и Тейя тогда исчезла, убежала. Почему? Что же, выходит, эта девушка – соглядатай врагов? Да нет, не похоже – она вполне искренне ненавидит захватчиков хека хасут. Тогда почему она скрылась от Усеркафа? Просто не хотела, чтобы ее узнали?

Черт побери, да почему ж не спросить тысячника?

– Идите, я сейчас!

Отстав от друзей, молодой человек вернулся к шатру:

– Командир!

– Ты что-то хотел, Джедеф? Ах да, забыл предупредить – колесницами у нас теперь командует Сенмут, ну, тот молодой парень… Вы ведь дружите, кажется.

– Да, Сенмут – мой друг.

– Тем лучше, тем лучше… – Тысячник был рассеян, видать, думал о том, как наиболее эффективно воплотить в жизнь разработанный им же план.

– Я хотел спросить об одной девушке, – наконец решился Макс. – Помнишь тот день на реке, когда ты плыл в барке? Перед этим искал какую-то девчонку.

– Девчонку? – Усеркаф наморщил лоб и неожиданно засмеялся. – Ах да. Показалось, что встретил одну танцовщицу. Властитель Ибана как раз незадолго до этого велел по возможности приглядываться ко всем молодым девушкам – как будто к ним никто не приглядывается, ха! – и если попадется девушка с вытатуированным между лопатками соколом, то нужно незамедлительно и со всей возможной любезностью и почетом доставить ее в Анхаб… или сразу в Уасет, в зависимости от того, куда та захочет.

– А имя? Как ее имя? И вообще, кто она такая?

– Танцовщица из храма Амона, я как-то видел ее в Уасете, запомнил – сам знаешь, Джедеф, на лица у меня память отличная, вот что касается имен – тут другое дело. И вот тогда, на берегу, вдруг показалось – она! Я позвал… потом подумал, что ошибся, решил проверить. И вправду ошибся. А что ты про нее спрашиваешь? Небось понравилась, да?

– Понравилась. – Юноша потупил взор. – Очень понравилась! И знаешь, командир, я очень хотел бы ее разыскать.

– Когда окончатся военные действия, думаю, ты можешь отыскать ее в Уасете, в храме Амона. – Тысячник с хохотом хлопнул Максима по плечу и, немного подумав, добавил: – Впрочем, очень может быть, что эта девчонка сейчас куда ближе, чем ты думаешь.

– Как?!

– А так! Жрецы Амона, конечно же, сейчас в войске великого царя Ка-маси! И с ними, конечно же, танцовщицы. Так что совсем скоро ты можешь встретиться со своей зазнобой! Красивая девчонка, а?

Молодой человек улыбнулся и не покривил душой:

– Да, очень красивая.

– Нелегко тебе будет сделать ее своей женой, жрецы наверняка выступят против. А они очень влиятельны, ведь Амон – самое почитаемое божество в Уасете!

– Знаю, – кивнув, махнул рукой молодой человек.

Четыре колесницы Сенмута опаздывали. Максим уже проглядел все глаза, а их все не было видно – ни марева, ни тучки пыли на горизонте. И где они, спрашивается, куда подевались? Остальные шестнадцать «танков» – как их с насмешкой именовал новоявленный командир Джедеф – в полной боевой готовности стояли на краю пустыни, в любой миг будучи готовыми, получив приказ, рвануться к реке, встать у излучины, накрывая стрелами появившуюся вражескую пехоту, вовсе ничего подобного не ждущую.

Росший по берегу высокий тростник-папирус качался желтовато-зелеными волнами под ровным дуновением северного ветра, пахло какими-то ароматными цветами и медом – этот запах сюда, на край горячих красным песков, тоже приносил ветер.

Жаркое солнце клонилось к закату, золотило изумрудные воды Великого Хапи своими прощальными лучами. В блекло-голубом быстро темнеющем небе повисли серебряный месяц и звезды. Приближался вечер, теплый и бархатно-лиловый, напоенный пряным запахом трав и прокаленным ароматом пустыни.

Максим снова – в который раз уже – взобрался на головную колесницу и всмотрелся вдаль. Ну где же они, где?

– Ничего, командир, явятся! – с улыбкой заверил Сенмут – совсем еще молодой парень, однако опытный и закаленный во многих боях воин. – Колесница – вещь сложная, всякое может случиться. Может, кто-то и перевернулся в пути – так ведь бывает, и часто. А может быть, отвалилось колесо или, да не допустит того Амон, переломилась ось. Сделают! Починят! И уверен – явятся в срок.

– Так уже срок, Сенмут! – все же волновался Макс. – Вон темнеет уже, вот-вот ночь. А что, если враги выступят в поход с темнотой? Я бы, наверное, так и сделал!

– Да что ты такое говоришь, командир?! – Сенмут изумленно посмотрел на парня. – Воевать ночью – противно богам! Нет, никто не пойдет на это!

– Ты забываешь, наши противники – хека хасут и подвластные им племена. Все они хитры и коварны… и молятся чужим жестоким богам!

– Ты прав, наверное, – подумав, со вздохом согласился колесничий. – И все же я надеюсь…

– Надеешься, что они успеют? – насмешливо хмыкнул Максим. – Ну-ну… Взгляни на это лиловое небо, на эти звезды, на эту золотую луну! Воистину я уже не надеюсь… Поднимай всех, Сенмут! Едем!

Коротко поклонившись, колесничий побежал будить спящих воинов, прилегших отдохнуть в преддверии битвы:

– Подъем! Вставайте, друзья мои! Боги зовут нас в бой!

– Что, уже? – открыв глаза, сонно потянулся Ах-маси и, встав, стряхнул с циновки песок. – Ах да, солнечную ладью уже еле видно. Что ж, приятно будет прокатиться вечером.

– Ты-то, кстати, сейчас никуда не поедешь, – усмехнулся подошедший Макс.

– Как не…

– Останешься здесь и будешь дожидаться отставших. Четыре колесницы – сила немалая. Я отправлю их немного в сторону, ближе к нашему лагерю, – пусть ждут там, так им и передай, Ах-маси, только смотри ничего не перепутай!

– Когда я что путал? – обиделся юный воин.

– Вчера! – ухмыльнулся чернокожий Каликха. – Когда рассказывал какую-то страшилку о сожженном заживо царевиче, ты перепутал Сета с Баалом!

– Ничего и не перепутал, – обиженно возразил Ах-маси. – Многие союзники хека хасут всерьез считают Сета и Баала одним и тем же богом, злобным, коварным и жестоким, алчущим кровавых человеческих жертв! Я слышал такую вещь от отца и еще от многих, что зря болтать не будут.

Максим уже отошел к колесницам, напутствуя воинов и не очень-то обращая внимания на слова Ах-маси. Страшную историю о заживо сожженном царевиче он вчера не слыхал, не до того было. Однако… Сожженный… Заживо?

Юноша вдруг встрепенулся, вспомнив собственный ночной кошмар! И тут же стало вовсе не до того: уже все были готовы – воины, колесницы, кони – и ждали только команды.

Взобравшись на колесницу, Максим взмахнул рукой:

– В путь, воины Амона! И да помогут нам боги.

Заржали лошади, возничие натянули поводья. Плавно набирая скорость, колесницы покатили к излучине, и сверкающая медью луна светила над головами воинов.

Двигались ходко. Над головами коней колыхались страусовые перья, позвякивали золоченые диски упряжи, и в глазах готовых к битве людей отражались желтые звезды. А впереди – уже все ближе и ближе – блестела река.

Дорога оказалась ровной, без крупных камней и выбоин – то, что надо для колесниц, по пересеченной местности они не смогли бы двигаться. Кругом было тихо, лишь, стуча копытами, хрипели кони да скрипели колеса. Максим стоял рядом с Сенмутом, держась за окованный медью край боевой повозки. Колесницы шли ровно, одна за другой. Вот дорога расширилась, пошла твердая и сухая земля. Колесницы быстро перестроились в боевой порядок, одна подле другой, и неслись уже параллельно. Мягкий свет месяца отражался в украшавших упряжь золоченых дисках, поблескивал на медной оковке щитов и бронзовых остриях копий. Что и говорить – мчащиеся в ночи колесницы представляли собой внушительное и красивое зрелище!

– Мы успеем! – Повернув голову, Сенмут ободряюще улыбнулся…

И в тот же момент угодившая в какую-то яму колесница, высоко подпрыгнув, перевернулась в воздухе…

Максим едва успел сгруппироваться, упал, сильно раскровянив ногу. Выругался – досадная задержка. И тут же услышал крики – несущиеся впереди колесницы переворачивались одна за другой, и навстречу им, свистя, летели стрелы.